Учёный говорит на тему, только ему известную и интересную:

– Но вся слава досталась Эдисону, – видит, как Адам зевает. – Ладно, если не интересно не буду мучить долгими разговорами, как определяется длина волны. Ничего не поймете, если нет посвящения в не известные темы.

– Это будет отлично, но уже завтра. Тогда увидим, а сейчас мозг перегружен тем, что туда хотим вложить, – призналась Астра.

– Не тороплю. Не должно быстро приходить в разум. Надо со вниманием относиться к начинающим исследователям, – учёный подмигнул героям, идущим к выходу, – прощайте.

– До свидания, – в один голос произнесли Адам и Астра, выходя из темного помещения, где устали пребывать Воздух ударил им в голову свежестью…

И в момент забыли, как ранее грызли неподдающийся гранит науки, который был тяжел на подъем, не то, что на быстрое изучение. Они также наблюдали: если постоянно отвлекаться, то не будет обретено в сумме значений, которые хотели ввести в жизнь. Она пройдет. Не спросит, почему пропустили мимо зрения, не желая напитаться свежим воздухом, а не книжной пылью. Конечно, душа требует развития, но когда тело молодое, надо гулять и радоваться, что природа дарует эпизоды, которые не вернуть. Знали: будут жалеть, если не пройдут путь пешком, чем они занялись.

Ноги вели из царства учёного, где не было открытого пространства, что хотелось петь и радоваться простору, который стелется под ногами, хоть не травой, но асфальтом, отдавшим тепло, накопленное за долгий, жаркий день. Дороги на Меркурии были чёрными, как судьба некоторых бродяг, которым не повезло остаться без ночлега или хотя бы крыши над головой. Дороги отдавали жар, когда не было тени или живительной прохлады. Дороги сплетали обратный путь героев в узорный путь, стелящийся дальше, как обретался простор для разума.

Астра всколыхнула тишину, нарушив бодрым и веселым голосом:

– Неужели он всю жизнь провел взаперти в жилище, полном пробирок, реагентов и книг? Если это осознанный выбор, то удивлена. Не выдержала бы и одного дня, замкнутого с самим собой, ведь главный враг – разум.

– Может, не жизнь. Откуда столько книг? Неужели кто-то привозил. Сам, наверно, выбирался из убежища. И еду надо покупать, – Адам отвечает. — Не книгами же он питается, как червь.

– Ты заметил, что он хотя бы кусочек хлеба съел? Хоть маленький кусочек? Или, чтобы пахло едой? Только реактивы и формулы, только одни формулы. А, где нет, там книги бесконечными рядами ранят потолок, – она задумалась об увиденном.

– Не увидел. Действительно, не ест. Может, настолько напитался идеями из книг, что не нужна еда, – Адам думает.

– Странно! Вдруг питается людьми? – Астра пытается напугать.

Адам скрупулезно чеканил шаги по направлению к дому, чтобы отдохнуть от сотни слов, витающих в голове, не давая покоя хоть на малую долю времени. Постоянно возникали в памяти фонари, работающие на токе, который взят из нейронных связей. Потом возникали люди, перемещающиеся взглядом.

Вслух он произнес спутанные фразы, отрицающие выдумку сестры:

– Наверно, перечитала братьев Гримм, потому везде видишь ведьму в пряничном домике! Признавайся, не спала ночью?

– Не читала. Не могла уснуть, вот подвернулась книжка, – зевает сонно.

– Мигом испарилась под потоком шелестящих образов, – смотрит на сестру.

– Не мог хотя бы позвать. Из-за тебя не выспалась. Эх, ты! Но вот показался наш дом, который долго жаждали увидеть, – показала на него.

Адам перевел взгляд на приближающийся дом, ускоряя шаг, так как устал за прошедший день. И учёный поспособствовал, ведь много говорил, умножая теории и открытия, споры о Тесле. Слова суетные! Дорога закончилась, как начались рассуждения. Видимо, чтобы не спорили.

Герои открыли дверь дома, служащего ночлегом: проще было арендовать, чем страдать из-за незнакомых людей, набивающихся, как сельдь в бочку, в дешевые квартиры, косяками по десять отдельных семей…

Пересекли линию порога, закрывая дверь. Направились поочередно в ванную комнату, чтобы смыть впечатления и усталость от дня, обильного на науку и поиск истины, ускользающей от разумов, которые представляли собой сачки. Но из-за напряженных нейронов имели множество дырок, которые надо залатать, а не то многое будет пропущено, не останется в разумности момента, теряющего смысл поиска. Какой будет толк, если половина обретенных идей потеряется, выйдет из мозга, уставшего от перенасыщения.

Не стали думать, решив пойти спать, напитать тела и разум новой энергией. Она понадобится, ведь день грозил стать сложнее, чем предыдущие дни. Герои переоделись и направились к кроватям, чтобы ринуться в манящий простор сна, забирающий проблемы, избавляя память. Всё забылось в момент. Но только одна идея, громыхающая нейронами, откуда возник учёный, тлела в разуме, рассуждающем об этом долгую ночь.

На планете Меркурий жил учёный. Он не был плохим или злым, если не говорить о таланте в поглощении знаний. Сколько книг лежало на рядах пыльных полок, уводящих взор в простор конца комнаты. Никто не знал точно, сколько книг куплено и прочитано. Учёный также не вел учёта, а смотрел на практическую пользу, когда доказывал каждому проходящему человеку, который заглянет в гости, захочет прикоснуться к тайне необычного ремесла. Никто не знал, в какую сторону обращен взор. В прошлое или будущее?..

Посетителей, было много, если вспомнить, как жилище ломилось от гостей, которые пребывали, не понимая, как столько времени можно проводить в запертом помещении, не выходя, а читая и изучая книги. Учёный в них видел свободу и иную реальность, в которую легко окунуться, если хочешь забыть о грязи напыщенного злобой мира, который ироничной улыбкой встречал острый ум, желающий жить не так, как все. Это не расстраивало учёного, наоборот, подстегивало развиваться с утроенным рвением, чтобы возвысить разум над миром, не желающим развиваться, хотя бы маленькими шагами. Ему только стоять на месте, топтаться, что не устраивало учёного.

Не сказать, что учёный ненавидел мир, учитывая гостеприимность: никто не сказал, что был встречен холодно и с натуженной улыбкой. Нет, тут дело в другом: сильно был проникнут знанием, что всякого человека, зашедшего по воле случая или по своей ошибке к нему в гости, встречал бесконечными словами и измышлениями на тему науки, вечной жизни или бессмертии, как о факте продления срока. Это завлекало и пугало одновременно наивных людей.

С каким рвением и надеждой в надломленном годами голосе учёный говорил, когда случайный гость не понимал, а хлопал глазами, щипал за бок, чтобы проверить, не спит ли в потоке информации, которой становится много, что нельзя отгадать, где правда, а, где ложь. В потоке ирреальных изложений нельзя зацепиться за смысл, излагаемый в сложных словах, которых было много. Нельзя понять, где была фантазия, а, где факты, которые не могли лгать, так как исходили от науки. Не было примеси взгляда, если говорить о языке созидания, уводящего в разум.

В уме основывал пребывание, чтобы понять, что хотел передать учёный мудрыми речами, где не разгадать, где скрывается ключ для понятий. Не отыскать, потому пугались и интересовались, желая постичь тайну, в которой учёный обитал много лет. Никто не знал, когда он родился. Тайна, покрытая мраком. Это заинтересовало героев, когда они вновь пришли к нему.

* * *

Был погожий день, когда Адам и Астра пришли в гости к учёному, чтобы насытиться знаниями и иной реальностью, к которой начали привыкать и тянуться, так как не могли жить без сложных изречений, уводящих ум в простор фантазии невозможных, далеких миров. Не исключением был и этот день, когда в чаше терпения накопилось много будничных моментов, потому решили, была, не была, пойти к нему. Играло ли на руку усталость от пребывания в буднях, что заедал механизм часов разума, не давая раскрыться на полную силу? И да, и нет, герои умели читать и изучать, но концентрат из мыслей, идей и собственных соображений легче усваивается, если кто-то другой переварил и дал готовую смесь для отражения дороги к знанию. Эта причина была первой, из-за чего ученый приветливо открыл дверь.