- Поверь, я умею создавать настоящие шедевры. - Вкрадчиво сообщил епископ, взяв в руки широкий, чуть изогнутый резец. Впервые на его лице появилось, какое-то оживление, во всяком случае, морда этого урода больше не напоминала маску, теперь на ней светилось плохо скрываемое вожделение.

Господи, да тут, какой-то заповедник больных на всю голову психов, да они же кайфовать будут, распиливая меня на кусочки. Господи, ну за что? Пожалуйста, прости грешного, если я выберусь из этой передряги, я буду примерным мальчиком. Я буду помогать сирым и убогим, я раздам честно присвоенные деньги купца нищим. Я стану роптать, уничтожая богопротивных тварей, да я даже молиться начну регулярно. Господи, ну, пожалуйста, прошу тебя! - Взвыл я уже вслух, под аккомпанемент злорадного хохота епископа. Тем временем этот монстр в рясе прокалил над огнём жаровни свои инструменты. В руках у него теперь красовалось узкое длинное лезвие. Кончик орудия пыткам раскалился докрасна, остальная часть уже успела поостыть до темно-багрового.

'Сейчас меня будут этой штукой резать' — Мелькнула в голове паническая мысль, и это оказалось последней каплей. Я потерял над собой контроль. Я бился в оковах, подвывая от страха, пытался освободиться, но прочная сталь пресекала эти попытки на корню. Наконец, раздался громкий треск, вслед за ним звякнули какие-то железки. Неужели мне всё же удалось вырваться, однако новая попытка освободить руки оказалась столь же безуспешна, как и предыдущие.

- Что здесь происходит! - Резкий, внушительный мужской голос, чуть испорченный отдышкой, заставил меня до треска в позвоночнике вывернуть голову.

- Я спрашиваю, что здесь происходит?! - Вновь рявкнул толстяк в богато изукрашенной рясе. Макушку этого уникума закрывала крохотная красная шапочка, или может эта штука как-то иначе называется? Неважно, важно, что вслед за ним в комнату ворвался Аврелий и тот охотник на ведьм, что остановил экипаж. Похоже, этот жирдяй и есть тот самый покровитель ордена. Впрочем, всё лучше, чем этот псих с мордой мраморной статуи и садистскими наклонностями. Тем временем атмосфера в пыточной накалялась, и жаровня тут явно ни при чём. Аврелий и приор наставили на парочку подручных епископа пистолеты и, скорее всего, заряжены они не холостыми. У моих мучителей, судя по кислым мордам, пистоли не заряжены, да никто и не позволил бы им выдернуть их из креплений.

- Это вторжение! - Рявкнул каменомордый епископ, — если он, конечно, епископ.

- Этот человек мой! И ты не имеешь права его здесь держать. - Проорал в ответ толстяк. Вот тебе и смирённые служители церкви, сейчас они друг другу в глотки вцепятся. Тем временем Аврелий, не сводя пистоля с парочки мордоворотов, извлёк из скрытых ножен свой короткий клинок. Впервые мне удалось рассмотреть процесс. Обычно это происходит столь молниеносно, что, кажется, будто клинок возник из пустоты. Интересно, зачем ему этот тесак? Короткий взмах стал для меня полной неожиданностью, следом что-то резко звякнуло, боль обожгла запястье. Боже, этот псих перерубил кандалы, едва не оттяпав мне попутно запястье. Тонкий узкий разрез лишь немногим не достал до сухожилий, просто царапина по сути, пусть и глубокая. Спустя мгновенье та же судьба постигла кандалы на другой руке. От оков на ногах я освободился уже самостоятельно. Так, теперь нужно осторожно отойти в сторону. Чёрт! Как же ноги затекли, впрочем, это покалывание сущий пустяк в сравнении с тем, что меня ждало, не вмешайся покровитель Аврелия. Как там его? Де Лагуэ, кажется.

- Ты заплатишь мне за это, Освальд? - Прорычал епископ, побелев от гнева, надо отметить, что в этот момент его лицо как никогда напоминало гипсовую маску.

- Сочтёмся. - Усмехнулся толстяк, выбираясь вслед за мной из пыточной.

Через пятнадцать минут после освобождения я сидел в ничем не примечательном экипаже, причём мы с Аврелием и приором ютились на одном сидении, а упитанный епископ на другом, и, кажется, ему было теснее, чем нам. Только теперь я почувствовал, как страх разжимает свои липкие пальцы. Плечо нещадно зудело, не стерпев, я сунул руку под одежду, и несколько секунд драл ногтями кожу. Отпустило, а спустя несколько секунд я понял, что беспокоившей меня всё это время раны нет.

- Итак, что он от тебя хотел? - Без лишней вежливости спросил епископ. Впрочем, ему хватило такта дать мне время, чтоб прийти в себя.

- Лжесвидетельство. - Ответил я, отыскав в лексиконе подходящее слово.

- Что именно? - Оживился толстяк. - А, можешь не говорить, он хотел очернить меня, верно? - Добавил он после едва заметной заминки.

- Да. - Кивнул я коротко, говорить мне особо не хотелось, а вот жрать хотелось неимоверно да-да именно жрать, а не есть (есть, я хотел несколько недель назад).

- Ну да ладно, Альмур давно уже точит на меня зуб, так что ничего нового. Лучше расскажи мне, каким образом ты справился с колдуном? - Мягко поинтересовался епископ, и мне тотчас привиделась пыточная, а руки на миг ощутили холодную тяжесть кандалов.

- Не знаю, как это вышло. - Ответил я совершенно искренне, однако взгляд епископа моментально заледенел. К ощущению кандалов на руках добавилось ощущение поднесённого к лицу лезвия.

- Опиши, как это было. - Вмешался в разговор Аврелий, удостоившись при этом недовольного взгляда своего покровителя.

- Он гонял меня по всей площади, швыряясь красными сгустками какой-то гадости. - Начал я свой рассказ.

- И ни разу не попал? - Перебил меня приор.

- Напрямую нет, но меня пару раз окатило-таки этой дрянью. - Ответил я как можно более искреннее, в конце концов, скрывать, как именно всё происходило на самом деле, не имеет смысла. Более того, попытка скрыть инфу вызовет лишь ненужные мне подозрения.

- И ты остался жив? - Поднял брови епископ.

- Да, думаю, меня защитил мой плащ и распятия, укрепляющие нагрудник. - Выложил я свои догадки, благо звучали они на редкость благообразно. Что может быть милее сердцу клирика, чем спасающие от зла святые символы?

- Любопытно. - Пробормотал толстяк, переглянувшись с приором, — Что было дальше?

- А дальше он схватил меня как щенка, а я снёс ему голову выстрелом в упор. - Ответил я, по понятным причинам, не желая распространяться о золотистом свечении, охватившем мои руки.

- Вот значит как. - Задумчиво проговорил епископ, прикрыв веки. - Ты больше ничего не хочешь рассказать? - Поинтересовался он, не раскрывая глаз.

- Ну, в какой-то миг мне показалось, что мои руки охватило золотое свечение, но думаю, это просто последствия удара головой. - Поведал я сенсационное известие. Надеюсь, моё пояснение достаточно правдоподобно, чтобы меня не упекли в здешний аналог психушки.

- Аврелий? - Открыл глаза епископ.

- Мне нечего добавить. - Отчеканил инквизитор, хотя инквизитор ли? Те парни, в похожих на моих шмотках, куда больше соответствуют образу. Нужно будет расспросить Аврелия на эту тему и прояснить уже наконец, как тут всё устроено. Заодно и с выбором стороны окончательно определюсь.

- Хорошо, очень хорошо. - Пробормотал себе под нос упитанный сверх меры епископ.

- Тиберий, введи его в курс дела, раз уж брат-воин не удосужился этого сделать. - Приказал епископ, переведя взгляд на приора. Так-так, всё же 'приор' это не имя, и уж точно не сан, значит, это должность и что-то мне подсказывает, что не такая уж и маленькая.

- Кстати, а как вы меня нашли? — поинтересовался я, ощутив перемену в разговоре.

- Я узнал, где тебя держат,— мрачно буркнул Аврелий, похоже, произошедшее в Олидбурге не самым лучшим образом сказалось на его разговорчивости, да и выглядит он куда мрачнее, чем раньше, хотя, казалось бы, такое просто невозможно. Куда уж мрачнее-то?

- Я всё тебе расскажу. - Подал голос Тиберий, епископ стукнул пару раз в стенку экипажа, вновь прикрыл веки, и, кажется, задремал. Стук, по всей видимости, был условным сигналом, во всяком случае карета почти тотчас замедлила ход, а через пару мгновений и вовсе остановилась. Отворив дверь, Аврелий выскочил на улицу, мотнул головой, и я без дополнительных пояснений выбрался вслед за ним. Приор выбрался с другой стороны. Едва дверцы закрылись, как кучер стегнул лошадей, и карета покатила дальше. Бросив пару взглядов по сторонам, я обнаружил себя на в меру широкой улочке удивительно чистого для средневековья города. Над моей головой мерно покачивалась вполне понятная вывеска. Кружка пива на фоне печёного гуся и название заведения, написанное столь неразборчиво, что прочитать его не удалось.