– Да нет никакого Ужаса из Глубин, байка всё это. – Авторитетно заявил наш собеседник.
Похоже, я совершил ошибку, видимо Штрекхёнд был из тех, кто отрицал всё, что не укладывалось в его картину мира, а Ужас из Глубин, скорее всего, считал каким-то заговором.
– Но позвольте, отчего же тогда все бегут сюда? – С сомнением спросил Максим Виленович.
– Ясно дело, от блиндурхрати. – Вместо Штрекхёнда ответил Сорглегт.
– Да что б вас! – Воскликнула в сердцах Бломерна, она выглядела моложе сестры, чуть стройнее и с короткими волосами. – Вы, мужики, никогда не можете ничего толком объяснить! Простите их, уважаемые. Давайте я начну с начала, а то у этих из-за пива уже в голове одни камни и остались. – Похоже, сестра Элскайн была более остра на язык. – Итак, эти два камнеголовых, женой, одного из которых, я имею несчастье быть, действительно были раньше шахтёрами, работали на железных шахтах, неподалёку от Стортфьяля, нашей столицы. Дело достойное, жили мы в достатке, но только, где-то год назад начались проблемы, шахтёров постепенно стали утаскивать блиндрухрати.
– Да что за блиндурхрати такие? – Не выдержала Сеаллад, нам всем тоже было интересно.
– Мелкие такие твари, только жуткие, как тёща с похмелья. – Ответил Штрекхёнд, чем заслужил разгневанный взгляд обеих женщин. – Да ладно-ладно, я же пошутил. – Начал оправдываться он, когда снова увидел большую ложку в руке жены. – Так о чём это я. Значит тощие такие, ползают согнувшись, ростом мне по грудь, хотя если на задние лапы встанут может и выше будет. Похожи на помесь гоблина, крысы и козьего дерьма, тела худущие как палки, с редкой шерстью клочками, зато челюсти огромные и мощные, им кость разгрызть, что мне корку хлеба надкусить. Глаза у них жуткие такие, точнее, не глаза даже, а одни бельма, они от рождения слепые, зато слышат за милю. А ещё вечно эта вонь от них…
– Конечно, – подтвердил слова свояка Сорглегт – ведь жрут всякую дрянь, мусор, падаль, а иногда и друг друга. Мерзость, одним словом.
– Разве вы не говорили, что сами их три десятка истребили? – Всё никак не мог я понять суть проблемы.
– Обычно, их в шахтах не больше пяти особей можно повстречать, с таким количеством и мы с мужиками можем легко справиться. – Пояснил Штрекхёнд. – Изредка, если натыкались на гнездо, то уже и горную гвардию звали. Пытались одно время их совсем извести, но только никак не получалось, а уж год назад… – Закончил он сокрушённо.
– Год назад всё и началось. – Продолжила вместо него Бломерна. – Они стали утаскивать шахтёров по одному чуть ли не каждую неделю. И раньше бывало такое, но и то, скорее, по чьей-то дурости, раз в десять-пятнадцать лет, если только кто-то пьяный или совсем дурной забредал в шахту. На моей памяти всего четыре случая было, а тут вдруг такое.
– Да, притом не каких-то случайных забулдыг, в одиночку забредших в забой, а прямо во время смены стали нападать, притом такими стаями, что мы до этого и не видывали. – Мрачно подтвердил Штрекхёнд. – Но и это было только начало, вскоре, даже издалека стала ощущаться их вонь, а пошкрёбывание их когтей постоянно слышалось из стен шахты. Обычно они пугливые, но вскоре они настолько осмелели, их было как блох на шкуре старой дворняги, мы уже и не осмеливались спускаться в шахту. Только тогда владелец решился позвать отряд наёмников, одних из лучших, в полсотни копий. Не вернулся никто, вот тогда-то и пошли разговоры об Ужасе из Глубин, будто это какой-то огромный демон, что живёт под землёй и он вроде короля у блиндурхрати, но на самом деле всё ещё гнуснее.
Я понял о чём он. Любому всегда хотелось как-то персонифицировать опасность, вроде как, если победить главного демона, то тогда угроза и минует, но вот только огромная стая голодных, диких падальщиков куда опаснее чем разумный злокозненный Ужас из Глубин.
– Но почему же это так всех напугало, это же всего одна шахта? – Спросила Луминия.
– Может вам поверхостникам и неизвестно это, но твёрдая порода, она что дырявый сыр, всегда есть трещины, лазы, лазейки, такие как мы с Сорглегтом и не пролезем везде, но для этих юрких бестий, это всё равно что накатанный тракт. Так что если в одной шахте завелись, то значит скоро и по всем горам будет та же гнусность, а там уже и до столицы рукой подать. – Пояснил бывший шахтёр.
– И никто не знает, с чего всё началось? – Спросил Максим Виленович.
– Да как же, «не знает». Всё пошло с заброшенной шахты, господин Капусислумадир, продал её кому-то, как раз перед тем, как всё началось. – Ответил Сорглегт.
– Ага, только не сильно это помогло ему, сейчас вместе со всеми заливает горе в местной таверне, больше-о ему своё золото теперь некуда тратить. – Заметил Штрекхёнд.
Похоже, у нас появилась новая зацепка.
– Насколько я понимаю, вскоре эти твари добрались и до столицы? – Решил уточнить я.
– Не сразу, только когда их кормить начали. – С горькой иронией в голосе произнёс крепкий гном.
– Кормить?! – Удивились мы все вчетвером в один голос. Чем дальше, тем всё абсурднее казалась ситуация.
– Да не то чтобы кормить. Тогда, как назло, ещё и урожайный год выдался, так что начался голод. – Продолжал свой рассказ глава семейства.
– Что? Вы хотели сказать неурожайный? – Переспросила его Луминия.
Сеаллад, смутно представлявшая себе что такое сельское хозяйство, ничему не удивилась, а вот мы с Максимом Вилонивичем сразу же всё поняли.
– Нет, я сказал, именно то, что хотел сказать. – Ответил ей гном.
– Потом объясню. – Шепнул я на ухо рыжей магичке. – Дайте угадаю, все излишки стали свозить к той самой шахте? – Предположил я.
– Верно, а ещё и охрану выставили, двести воинов, все в броне, с топорами и копьями, нет чтобы спуститься в шахту да эту нечисть изничтожить, так они против своих же оружие подняли. Я за тот месяц много всякой мерзости насмотрелся, но это было самое отвратное. – Мрачно продолжил рассказ шахтёр. – Беднота пришла с самого утра, прослышав, что зерно, репу, овощи просто так в шахту свозят, многие просили хоть чутка отсыпать им, но новые хозяева шахты велели только гнать их копьями.
– И что же произошло? – Уже предчувствуя какой будет ответ, спросил я.
– Наёмники повиновались, тогда ко всем горам еды, ещё прибавилось и с несколько десятков трупов, их тоже в шахту побросали. – Закончил свой рассказ Штрекхёнд.
Ещё долго никто не решался нарушить молчание.
Перед уходом, когда мы поблагодарили хозяев за обед и те ценные сведения, которыми они с нами поделились, я достал из кармана золотое ожерелье с рубинами.
– Спасибо, Штрекхёнд, вот возьмите. – Протянул я ему украшение. – Только не пытайтесь ничего выменять на него у эльфов, к востоку от города стоит ферма Гару… Гари… – мне с трудом давались сложные гномьи имена.
– А, этого грубияна Гарьюкьюмадира? – Спросил бывший шахтёр, тоже явно не отличавшийся манерами.
– Да, именно его, лучше всего обменять ожерелье у него на еду, пока она ещё есть.
– Спасибо. – Ошеломлённо поблагодарил он меня, рассматривая драгоценное украшение.
Мы вышли на улицу, я был даже немного рад холодной мороси, освежающей после душного цокольного этажа. А ещё прохладный воздух помогал собраться с мыслями.
– В таверну? – Мрачно спросил Максим Виленович.
– Конечно. – Ответил я, если мы найдём владельца шахты, он сможет многое разъяснить.
– Виктор, я всё ещё не могу понять, как связанны богатый урожай и голод. – Напомнила мне растерянная Луминия.
– Кризис перепроизводства. – Вместо меня ответил Максим Виленович.
Людское общество этого мира ещё не достигло того уровня развития, чтобы столкнуться с таким, эльфов подобные заботы вообще не касались, поэтому ни Луминия, ни, тем более, Сеаллад понятия не имели о чём речь.
– Что? – Переспросила рыжая волшебница.
– Понимаете, когда продукт производят с избытком, это ведёт к уменьшению спроса, а главное, к убыткам производителя, в нашем случае гномьих фермеров. – Бывший интеллигент начал читать небольшую лекцию девушкам. – Тогда у тех, кто торгует продовольствием остаётся только один выход. – Он выжидающе посмотрел на волшебницу и эльфийку, будто ожидая, что те дадут ему ответ.
