Он сказал:

– Это было пространственное возмущение, Лао. И это было не похоже ни на что из того, чему я когда-либо был свидетелем. Я уверен, оно пришло по лучам. Давай-ка взглянем на Луну.

Они переместились в другую пещеру и оказались перед огромным телевизионным экраном. Они настроили его, и на нем появилась быстро увеличивающаяся в размерах Луна, как будто летящая к ним. Затем на экране возник космический корабль, несущийся к Земле. Сосредоточившись на нем, они проникли в него своим взором и стали исследовать его, пока не обнаружили рубку управления, где находились Бартоломью, Джеймс Тарвиш и Мартин, их взгляды были прикованы к Земле, все более и более растущей в небесах. Народный и китаец наблюдали за ними, читая по губам. Тарвиш спросил:

– Где мы сможем приземлиться, Мартин? Роботы будут следить за нами повсюду. Они позаботятся о том, чтобы нас уничтожили до того, как мы сможем передать наше послание и предостеречь мир. Они полностью контролируют правительства – или, по крайней мере, контролируют их в достаточной степени, чтобы захватить нас при приземлении. И если нам удастся сбежать и собрать вокруг себя людей, то это будет означать гражданскую войну, а она, в свою очередь, приведет к фатальной задержке в создании космического флота – даже если мы победим в этой войне.

Мартин ответил:

– Мы должны благополучно приземлиться, избежать столкновения с роботами и найти способ или взять их под контроль, или уничтожить их. Боже, Тарвиш, вы видели, на что способен этот дьявол, которого они называют Неправильностью Пространства. Он выбросил кромку кратера за пределы нашего измерения так же легко, как мальчишка бросает камень в пруд!

Вмешался Бартоломью:

– Она могла бы взять Землю и расколоть ее на части…

Народный и Лао переглянулись. Народный сказал:

– Достаточно. Теперь мы в курсе.

Китаец кивнул. Народный продолжил:

– Я прикинул, они достигнут Земли через четыре часа.

Лао снова кивнул. Народный предложил:

– Мы поговорим с ними, Лао, хотя я считал, что мы порвали с человечеством. Мне не понравилось ни то, что они так затейливо назвали Неправильностью Пространства, ни тот камень, что она бросила в мою музыку.

Они установили меньший экран перед большим. Потом сориентировали его на мчащийся к Земле космический корабль и встали перед ним. Маленький экран замерцал кружащимися вихрями бледно-голубого свечения; вихри сблизились, превратившись в один огромный конус, потянувшийся все дальше и дальше к большому экрану, как будто их разделяли не футы, а тысячи миль. И когда острие конуса коснулось рубки управления космического корабля, изображенного на экране, Тарвиш, находившийся на корабле, схватил Мартина за руку.

– Посмотрите туда!

В воздухе возникло лёгкое марево, подобное тому, что возникает над дорогами в жаркий летний день. Марево превратилось в мерцающий занавес бледно–голубого свечения, который, постепенно стабилизировавшись, превратился в овальный дверной проем, открывающийся в необъятную даль. И вдруг в этом дверном проеме появились два человека – один высокий, худощавый и угрюмый, с чувственным лицом мечтателя, а другой китаец, с огромной желтой головой–куполом и спокойствием Будды на лице – было крайне странно видеть тех же двух людей, стоящих в земной пещере перед изображением комнаты, в которое упирался кончик конуса.

Народный заговорил, и в его голосе послышалось нечеловеческое безразличие и уверенность, заставившие слушателей похолодеть, но в то же время придавшие им мужества. Он сказал:

– Мы не желаем вам зла. Вы не можете причинить нам вреда. Мы уже давно отдалились от людей. То, что происходит на поверхности Земли, для нас не значит ничего. То, что может произойти под поверхностью, значит многое. То, что вы назвали Неправильностью Пространства, уже вызвало у меня раздражение. Я чувствую, что она способна не только раздражать. Я так понимаю, что роботы так или иначе на её стороне. Вы против неё. Поэтому нашим первым шагом должно стать оказание вам помощи в борьбе с роботами. Ознакомьте меня со всеми фактами. Будьте кратки, потому что мы не можем оставаться здесь более получаса, не испытывая дискомфорта.

Мартин ответил:

– Кем бы вы ни были, где бы вы ни находились, мы вам доверяем. Вот наша история…

В течение пятнадцати минут Народный и китаец слушали его рассказ, начиная с получения таинственного сообщения, борьбы с роботами, побега и разрушения Коперника в попытке Неправильности Пространства предотвратить возвращение планетарных делегатов.

Народный остановил рассказчика:

– Достаточно. Теперь я понимаю. Как долго вы сможете оставаться в космосе? Я имею в виду – каковы ваши запасы энергии и продовольствия?

Мартин ответил:

– Шесть дней.

Народный сказал:

– Достаточное временя для успеха или неудачи. Не прекращайте полёт в течение этого времени, затем опуститесь туда, откуда стартовали…

Внезапно он улыбнулся:

– Мне нет дела до человечества, но я бы не причинил ему вреда по своей воле. И мне пришло в голову, что, в конце концов, я перед ним в большом долгу. Если бы не оно, меня бы не было. Кроме того, мне пришло в голову, что среди роботов никогда не было поэтов, музыкантов, художников, – он рассмеялся, – но, на мой взгляд, они способны по крайней мере создать одно великое произведение искусства! Посмотрим…

Овал внезапно опустел, а затем и исчез.

Бартоломью проговорил:

– Свяжитесь с остальными. Я за то, чтобы прислушаться к его советам. Но они должны знать.

И когда остальные узнали подробности состоявшейся беседы, они проголосовали за то, чтобы следовать полученным указаниям, и космический корабль, изменив курс, начал так медленно, как только мог, кружить вокруг Земли.

Внизу, в экранных покоях, Народный снова и снова заходился хохотом. Отсмеявшись, он сказал:

– Лао, это из-за того, что мы так продвинулись за эти несколько лет? Или из-за того, что люди так отстали? Нет, это проклятие механизации разрушает воображение. Ибо посмотри, насколько проста эта проблема с роботами. Они возникли как машины, созданные человеком. Математически рациональные бездушные, нечувствительные к любым эмоциям. Как и первоматерия, из которой создано все на Земле: камень и вода, дерево и трава, металлы, животные, рыбы, черви и люди. Но где–то, каким-то образом, что-то было добавлено к этой первичной материи, скомбинировано с ней, использовано ею. Это было то, что мы называем жизнью. А жизнь – это сознание. И, следовательно, в значительной степени – эмоции. Жизнь установила свой ритм, и этот ритм различен у камня и хрусталя, металла, рыбы и так далее, а также у человека, поэтому теперь у нас есть все эти различные вариации жизни.

– Что ж, похоже, жизнь начала устанавливать свой ритм в роботах. Сознание коснулось и их. В чем доказательство? У них возникла идея общей идентичности – групповое сознание. Это само по себе стало эмоциональным переживанием. Но они пошли дальше. У них развился инстинкт самосохранения. А он, мой мудрый друг, связан со страхом – страхом уничтожения. А страх связан с гневом, ненавистью, высокомерием и многими другими вещами. Короче говоря, роботы в определенной степени стали эмоциональными. И поэтому уязвимыми ко всему, что может усиливать их эмоции и контролировать их. Они больше не механизмы.

– Итак, Лао, я задумал эксперимент, способный обеспечить мне обучение и развлечение на долгие годы вперёд. Изначально роботы – это дети математики. Я спрашиваю себя, с чем математика наиболее тесно связана? Я отвечаю себе: с ритмом, со звуком, со звуками, усиливающими ритмы, на которые они будут реагировать. Как математически, так и эмоционально.

Лао спросил:

– Звуковые последовательности?

Народный ответил:

– Именно так. Но нам нужно несколько штук для экспериментов. Для этого нужно отворить верхние врата. Но это ерунда. Скажи Маринги и Эуфрояну, чтобы они это сделали. Отыщите подходящий корабль и доставьте его сюда. Опускайте его осторожно. Вам, конечно, придется убить людей, находящихся в нём, но сделайте это милосердно. Затем ко мне нужно доставить роботов. Используй зеленое пламя на одном или двух – остальные последуют за тобой, я гарантирую.