«Что начнём? Мы разве уже не начали?» – собирался спросить я, но мужчина вытащил из зелёного тазика такой же куст-букет, как те, что висели в предбаннике, только мокрый, и вломил мне им поперёк спины.

Кажется, они давно догадались, что я не Саша, и просто долго готовили план экзекуции. Мести. Придумывали пытки. Надеюсь, это конец.

Слова застряли в горле и там, видимо, сгорели. Откуда только силы взялись – я попытался встать, спустить хоть одну ногу, но каждый раз этот проклятый веник настигал меня и лупил что было мочи. И сверху, и сбоку, и поперёк, и вдоль. Не представляю, как мужчина умудрялся стоять в полный рост при такой жаре, да ещё хлестать меня направо и налево. Сам я сжался в комочек, будто став раза в два меньше и раз в десять обтекаемее, лишь бы поменьше конечностей торчало. Примерно то же самое ощущают драконы, перекидываясь в человека. Вот только, не в таких условиях. От каждого удара расходился такой жар, что хотелось тут же лечь и помереть. Точнее, я же уже лежал, значит оставалось только второе.

Теперь-то я понял, что чувствовали рыцари в доспехах, когда их настигало драконье пламя. Жар со всех сторон, и как бы ты ни повернулся, как бы не подвинул руку или ногу, ты везде натыкаешься только на ещё более раскалённое пространство. Лучше сразу сдаться. И даже не дышать.

– А теперь ещё парку, – жизнерадостность дяди Булата поражала и пугала. Неужели все человеки в этом мире такие огнестойкие? Тогда понятно, почему здесь нет драконов или других огнедышащих существ. Это ж какой страшный мир, какие страшные обитатели, что их настолько ужасающие вещи радуют. Я вздрогнул. – Чего дрожишь? Не прогрелся? – тут же среагировал страшный обитатель этого мира, и я понял, что лучше сразу прикинуться трупом.

Новая порция горячей воды зашипела на голышах, жар снова «упал» на меня мощной воздушной перчаткой, распластал, оглушил и прибил книзу. Это как быть внутри огненного мешочка, который я несколько минут назад, – а кажется, что в прошлой жизни, – вспоминал. У драконов там происходит формирование пламени, перед изрыганием, но он покрыт специальной оболочкой, нейтрализующей слишком большую температуру и не допускающую нагрев остальных внутренних органов.

– А теперь снова веничком!

Новая порция истязания с новой силой и ещё жарче предыдущей. Я застонал. Я уже даже не шевелился, лишь лежал, вяло поскуливая. Ну, когда же это закончится? За что? Почему бабушка меня не предупредила. Ну не могла она так искусно притворяться, зная, что я – не Саша. Не верю! Тогда, вообще, почему она это позволила? Как допустила?

– А теперь холодненькой!

Оказывается, я ещё жив. Мужчина, не особо предупреждая, окатил меня из тазика ледяной водой. Когда только успел набрать?

Ах! Вот это ощущения! Словно снова научился дышать, глубоко и легко, даже вдыхать горячий пар стало проще! Я – жив? Я – жив! Не может такого быть, но я жив!

А ведь температура совершенно точно стала жарче, по сравнению с самым началом. Я ощутил всю кожу как единый цельный орган, и сейчас она вся словно вдыхала и выдыхала этот жар всей поверхностью, каждой клеточкой, словно пробудилась ото сна и, что удивительно, мне хотелось от этого радоваться. Жить, смеяться, брызгаться водой, бегать, двигаться, просто дышать и радоваться. Это что-то восхитительное они со мной сделали.

– О! Молодчик! Выдержал. А теперь горяченькой!

Только не это. Я ещё не готов.

– Не-е-ет! – моя просьба захлебнулась в горячей воде.

– Ну что, ещё парку? Ещё веничка? Холодненькой?

Несмотря на мои протесты, дядя Булат ещё несколько раз поддавал пару – да, на всю жизнь запомнил, как называется эта варварская процедура – и всего меня исхлестал веником. Воистину изощрённая пытка. Когда он меня, наконец, выпустил, я даже мыться отказался. Хотя баня в целом-то предназначалась для мытья. Сил не было никаких. Одевался с приключениями, чуть не надел вместо футболки штаны. Долго соображал, почему рукава такие длинные и странные, потом в одну штанину долго не мог попасть, всё валилось из рук – как будто пальцы потеряли гибкость или, наоборот, стали похожими на мягкие безвольные сосиски.

Но ощущения в теле, действительно, были феерические. Словно с меня содрали живьём всю шкуру, окунули в кипяток, потом в прорубь, и так несколько раз, а потом, сжалившись, наконец отпустили. И бреду я такой, голый, фигурально выражаясь, без шкуры, без защиты, без ничего – только я и мир, мир и я, один на один. Красота. А голова такая пустая, гулкая, мыслей нет, а в теле лёгкость, словно сейчас без крыльев взлетишь. Даже превращаться в большую чешуйчатую ящерицу не надо. Не уверен, что испытывал нечто подобное, даже когда был драконом. Момент наивысшего бездействия и безмыслия. Великая и благая пустота внутри.

Меня вдруг озарило, а ведь именно ради вот этого момента, такого ощущения единения с собой, достижения равновесия с миром, люди и ходят в баню. Невероятное изобретение. Пожалуй, мне нравится этот мир. И баня. И веник с парилкой.

– Дядя Булат такой сильный, – выдал я бабушке, не задумываясь, вспоминая, как он стоял во весь рост в обжигающем пару́ и без усилий орудовал веником.

Мы сидели в дядиной кухне, пили чай с вареньем, принесённым бабушкой. Она мягко улыбалась, морщинки красиво собирались в уголках глаз и губ.

– Конечно, он же борьбой восемь лет занимался. Даже на соревнования ездил. Призы получал.

– А можно меня тоже в секцию борьбы записать? – я ужасно не любил чувствовать себя слабым. Особенном слабее представителей своего же вида. В данный момент человеческого.

– Давай не всё сразу. Как горло? – Валентина Ивановна ловко перевела тему, а я был слишком расслаблен, чтоб за этим следить.

– Горло? А ты в баню не пойдёшь?

– Нет, я жару не люблю. Завтра схожу. Она долго тепло держит. Горло не болит, спрашиваю? Ты закутайся получше, тебя не затем парили, чтоб тут же продуло. Намотай на шею.

Кажется, у меня скоро появится аллергия на слово «продует».

– Не болит. А ты всегда так горло лечишь?

– Не всегда, – бабушка неожиданно рассмеялась. – Но это лучшая профилактика. Если симптомы поймать в самом начале, и как следует прогреться, то можно вылечиться, даже не успев заболеть. Запомнил? Профилактика и предупреждение – лучшее лекарство!

– И баня!

– Да-да, и баня. Молодец, ты мой! Пошли скорей домой, чай допьём и спать. У Булатки шикарная банька, да? Липовая. Эталонная практически, он её два года строил, по какому-то сложному проекту. А учиться завтра начнём. Когда выспишься.

– Нет, ты пропустил вот тут. Видишь, при раскрытии скобок, если впереди минус, знаки меняются на противоположные. Почему? Ну, давай. Ты дал мне в долго сто рублей, потом ещё сто, по твоей логике получается, что я тебе ничего не должна.

– А вот тут правильно, только подпиши в скобочках единицы измерения. Нет, не из вредности говорю. Это физика, используй их для подстраховки: если финальные единицы измерения неправильные, значит где-то косяк.

– Подсказка. Формулы сокращённого умножения! Думай, одна из них. Думай. Какая? Нет, не так, которая самая коротенькая. Их не за красоту выбирают.

– Введём замену. Пусть это будет k. Хорошо, пусть будет d . Почему, кстати? Потому что как дракон, который пожрал кусок уравнения? Ну, если тебе так проще запомнить.

– Какие правильные многогранники ты знаешь? Нет, их не «бесконечное множество», как бы тебе ни нравилось это выражение. Да, выпуклый. Нет, не впуклый. Нет такого слова потому что. Додекаэдр ты должен запомнить, он на Д, как дракон.

– Запомнил, как считается дискриминант? Чтоб ночью я подкралась, пощекотала тебя за пятку, и ты мне выдал формулу. А вот пойдёшь ты за хлебом, тебя продавщица спросит корни уравнения, а ты стоишь ни в зуб ногой, дискриминант вспомнить не можешь.