— Полагаю, сейчас настало время.

— Должен Вам сказать, что у меня здесь уже достаточно недоброжелателей. И я собираюсь покинуть славный город Турин как можно быстрее.

— Вот выполнишь мою скромную просьбу и покидай на здоровье.

— Я Вас внимательно слушаю.

— Ходит слух, что ты пару недель назад сбежал из замка Борго-Форнари, куда тебя заточили по светскому обвинению.

— Обвинение было ложное, и заточили меня несправедливо. Потому и сбежал.

— После чего ты сбежал от Тривульцио из Пиццигеттоне.

— Меня оклеветали недоброжелатели.

— Полагаю, никто не удивится, если ты сбежишь и из Турина.

— Я как раз собирался покинуть Турин, хотя меня никто, кроме Вас, здесь не удерживает.

— Не спеши.

Викарий замялся. Глубоко вдохнул, выдохнул, почесал кончик носа. По виску стекла капля пота.

— От имени и по поручению кардинала Чибо прошу тебя, сын мой, под присягой подтвердить королеве-матери, что ты непричастен к похищению ее золота у ее верного рыцаря Андре де Ментона.

Максимилиан вздрогнул.

— У меня нет никакого золота, — сказал он.

— Читай, — ответил викарий и выложил на стол пачку бумаг, — Вы отбили золото у грабителей и повезли его, надо полагать, королю.

Максимилиан начал читать верхний лист, и понемногу втянулся. Отец Пандольфо не торопил. Лис Маттео, Альфонсо Тарди, полная картина кражи золота со всей предысторией, совпадающая с рассказами Бонакорси и Маккинли. Заканчивается боем на переправе. Про Фредерика ни слова.

— Откуда это у Вас?

— У Медичи длинные руки. И замечу, что длинные руки не только у нас. Тебе знаком губернатор Прованса Рене де Виллар?

— Нет.

— Он очень огорчился, когда узнал, что не получит золото сестры на хранение и в оборот.

— Сочувствую, но не всей душой.

— Полагаю, не сегодня, так завтра, он захочет спросит тебя, где золото. Что ты ответишь?

— Вот это и отвечу, кто бы ни спросил, — Макс постучал пальцем по бумагам.

— Здесь не написано, куда подевалась половина суммы. А раб Божий Рене — брат савойского герцога Карла Доброго. Против хорошего отряда савойских рыцарей и солдат тебя выставить нечего. Они просто посадят тебя в подвал…

— В башню, — перебил Макс.

— В башню?

— Приличных людей заключают в башни, а презренных — в подвалы.

Викарий нервно сложил руки и переплел пальцы. Похоже, ему не хватало аргументов.

— Я как раз собирался покинуть Турин, — сказал Максимилиан.

— Мы с Его Преосвященством как раз просим не спешить.

— Чтобы я сдался Ее Высочеству? Зачем вам это надо?

— Ради справедливости. Медичи не получили ни дуката, а с чьей-то подачи нас хотят выставить причастными к ограблению века.

— Но что я отвечу на вопрос, кто меня надоумил влезть в это дело?

— Очевидно, что ты влез в него не по своей инициативе. Ответь то, что тебе будет удобнее. Назови кого угодно, кроме Медичи. Но королева, прочитав вот это, — аббат постучал по стопке бумаги, — Задаст еще один вопрос. Если твоя ответственность за золото начинается с абордажа, то кто осмелился похитить золото у ее рыцаря?

— И кто же по-вашему?

— Генуэзцы. Во главе с очень уважаемым человеком, известным как Дорогой Друг.

Викарий достал еще одну стопку листов.

— Здесь написано почти то же самое, но с небольшими дополнениями. Альфонсо Тарди, советник Банка Святого Георгия по особо пакостным вопросам, не был с позором уволен со службы, не погиб от рук неизвестных убийц и не похоронен в Генуе. Как скажут генуэзцы. Его труп можно откопать на церковном кладбише в Портофино. По зиме он еще будет в пригодном для опознания состоянии. Тарди выполнял поручение, данное ему старшими. Организовал ограбление и вывоз золота.

— Может быть… — Максимилиан прочитал новую версию и не нашел, чем ее опровергнуть, — Я не могу сказать, что это неправда.

— Де Ментона убил не ты.

— Не я. Клянусь. У меня есть свидетели, что я его не убивал, но они простолюдины. И мой оруженосец, но я не знаю, где он сейчас. Де Ментон был ранен генуэзским арбалетным болтом и зарезан генуэзским ножом в шею, это определенно не похоже на удар рыцарским мечом.

— Вот видишь. Я не предлагаю тебе обманывать королеву-мать. Просто расскажи правдоподобную версию. Ее рыцарь похоронен в Казальночето, можно выкопать и проверить.

— Да, мне говорили.

— Ты не мог этого знать, но здесь написано. Дорогой Друг придал в помощь отряду де Ментона своего верного пса Фабио Моралью. Фабио со своими генуэзцами намеренно не участвовал, когда вы отбивали атаку де Ментона. После чего…

Отец Пандольфо приглашающе взглянул на Максимилиана.

— Обстрелял нас из арбалетов и вынудил меня отступить, оставив раненого де Ментона тем, кого я считал его союзниками.

— Именно так.

— Фабио Моралья арестован и даст какие-нибудь показания?

— Нет. Он и все его люди похоронены в Тортоне. Очень удобно. Якобы они искали ту телегу золота, которую у вас отбил Маккинли, и не нашли.

— Я слышал, что Маккинли передал золото Луи де Ментону, а того ограбили какие-то разбойники и увели телегу в Геную, — неуверенно сказал Максимилиан.

— Именно в Геную! — торжествующе подтвердил викарий, — А знаешь, зачем снова в Геную? И как ты думаешь, почему генуэзцы не спрятали золото королевы-матери где-то в своем городе, а сразу же отправили морем?

— Не знаю.

— Как же так! Конклав, выборы! Известно ли тебе, сын мой, что такое «кассовый разрыв»? Из Рима сообщают, что кардинал Помпео Колонна был очень недоволен тем, что не получил обещанного взноса в пятьдесят тысяч дукатов из Генуи, — ответил отец Пандольфо.

— Вот оно что…

Максимилиан даже немного растерялся. До сих пор он был искренне уверен, что отобрал золото у разбойников. Но версия Медичи выглядела совершенно неопровержимой.

— Мне надо посоветоваться с женой, — сказал Макс.

— Серьезно? — удивился викарий, — Мы с отцом Инноченцо и с Господом Иисусом Христом ждем от тебя сурового мужского решения.

— Разве я сказал, что жена будет решать?

— Эээ…

— Я сказал, что мне надо посоветоваться. А решать буду я. Сурово и мужественно.

— Тогда благословляю выслушать мудрый совет.

Викарий не нарушил традиции и не пригласил даму в глубины церкви. Макс вышел под своды и подсел к Шарлотте. Пересказал предложение, дал жене подумать. Перекинулся с ней парой слов и махнул рукой оставшемуся у входа в алтарь Витторио. Витторио пригласил викария, тот вышел и сел рядом с Максимилианом и Шарлоттой.

— Господа, — начала Шарлотта.

— Да, дочь моя? — кивнул викарий.

— Насколько мне известно, проект Италийской Конфедерации должен быть предварительно одобрен королевой-матерью, иначе он не пройдет одобрение ни у короля Франциска, ни у герцога Карла Доброго.

— Вам известно про этот проект?

— Всем известно. Предлагаете намекнуть королеве-матери, что дела у Банка Святого Георгия на самом деле идут настолько плохо, что им приходится грабить не рядовых вкладчиков, а высшую аристократию?

— Именно так. Банк ведь не выдал де Ментону серебро и не отправил его в Марсель. Сначала придумали этот обмен на золото, потом инсценировали кражу. Кто вообще считал, сколько золота на самом деле покинуло Геную с грабителями?

— Милый? — Шарлотта посмотрела на мужа.

— Я не пересчитывал, — растерялся Максимилиан, — Там были бочонки и ящики, мы их распределили по весу на четыре телеги.

— По весу? Вы взвесили золото с тарой или без?

— Ничего мы не взвешивали.

— Совсем ничего?

— У нас и весов не было.

— Вот видите, — усмехнулся отец Пандольфо.

— Хорошо, — сказал Максимилиан, — Я согласен.

— Но о приеме у королевы-матери договоритесь Вы, — сказала Шарлотта.

— Договорюсь, — кивнул викарий, — Завтра с утра в замке Акайя.

— Нам сегодня же нужно надежное укрытие за крепкими стенами в Турине.

— Мое скромное жилище к вашим услугам.