Надо отметить, что, хотя Франциск был телосложением истинный Аполлон, да и ростом его Господь не обидел, но Генрих и вовсе был Геркулес, превосходивший Аполлона и шириной плеч, и мускулатурой при сравнимом росте. Но победил как раз Франциск. Не за счет грубой силы, а ловким мастерским приемом французской школы.

Заглянув в прошлое относительно нашего 1521 года, мы увидим, что вышеупомянутый Жак де Лален, образцовый рыцарь своей эпохи, неоднократно побеждал борцовскими приемами. Взять хотя бы поединки с Джованни ди Бонифаччо или с Клодом де Петуа.

Для полноты картины стоит вспомнить и легендарную дуэль Жарнака и Шатеньере 1547 года. Жарнак настоял, чтобы поединок проходил в тяжелых доспехах, неудобных для борьбы. Потому что Шатеньере был намного сильнее и мог победить борцовским приемом. Борьба не запрещалась общими правилами и не могла быть запрещена в явной форме, когда оговаривают условия на судебный поединок.

Перед боем полагался осмотр оружия и доспехов. В основном для проверки отсутствия «злых приспособлений».

Доспехи герольда в целом устроили. Он сделал замечание Устину за отсутствие кольчуги под доспехами и отсутствие латных башмаков-сабатонов, замечание Максу за легкий новомодный шлем-бургиньот с козырьком и замечание Маккинли за юбку кирасы недостаточной для пешего боя длины.

Макс надел то, что у него было, а был у него военный, а не турнирный, комплект для всадника. Он покинул Милан налегке и рассчитывал быстро вернуться в армию. Шарлотта позаботилась привезти из лагеря еще немного железа, но исполнители взяли не весь доспешный гарнитур. Хорошо уже, что привезли наголенники и сабатоны.

Левая ладонь все еще не могла ничего держать как следует, и Бонакорси примотал древко поллэкса к запястью поверх рукавицы кожаным ремешком. Ременная петля легко скользила по древку, поддерживала часть массы оружия и создавала точку опоры, относительно которой правая рука могла наносить удары топором и шипом. Макс специально выбрал поллэкс, на котором не было ронделя посередине древка.

Маккинли знал, что едет на турнир. Но он потерял много крови и планировал участвовать только в одном конном бою на мечах. Поэтому когда он заехал в Борго-Форнари, то взял вьючную лошадь, оруженосца, конюха и легкий комплект железа. Не взял кирасу для пешего боя с длинной юбкой, надежно прикрывающей тазобедренный сустав и не оставляющей просвете над набедренниками. Не взял большой шлем для пешего боя, который жестко крепится к кирасе, чтобы вертеть головой внутри шлема, а не вместе со шлемом.

Устин же не собирался участвовать в чисто западных боях, которым не учатся на Руси. Поэтому он часть своих двух тысяч дукатов потратил на добротный доспех, подходящий для маневренного конного боя. Поножи пришлось специально к этому бою одолжить у одного из оруженосцев Сансеверино, а от сабатонов Устин отказался, как от совсем непривычной обуви. Еще и кольчуга сделала бы комплект слишком тяжелым.

Нет, Устин бы не упал, но он всю жизнь бился в одной только кольчуге и легком шлеме. Поэтому пришлось выбирать, купить кольчугу или латы, с пониманием, что без лат его бы никуда на турнире не допустили. Из оружия он выбрал самый легкий поллэкс. Они все непривычные, не по руке и перетяжеленные за счет шипов, втулки, ронделя, окованного древка и подтока. На Руси бьются двуручными секирами, но у тех, как правило, только древко и топор, ничего лишнего.

Миньоны же все трое вышли в правильных турнирных доспехах для пешего боя. Специальный комплект железа стоит дорого и по карману не всем. Сильные мира сего экипируют для битв и турниров не только себя, но и ближайших соратников. Доспехи даже не считались собственностью миньонов, а были выданы им к турниру оружейником де Фуа. Когда-то эти доспехи делались для богатых рыцарей, но мода с тех пор сменилась, и вполне еще годное железо переехало в арсенал для выдачи нижестоящим.

Осмотрев доспехи, герольд взялся за оружие, и оружие ему совсем не понравилось. Он собрался не допустить шесть из шести заявленных поллэксов. Все они происходили из миланских мастерских и делались для войны, а не для турниров. Сверху над «топором» у всех красовались граненые длинные шипы. На обухе топора у половины — острые «клювы», у другой половины — молоты с неровной поверхностью. Подтоки у всех длинные и острые.

— Господа, вы не должны иметь на оружии «злых устройств и прочих вещей, которые запрещены к использованию нашей святой матерью церковью», — строго сказал герольд.

— У нас у всех равное оружие, а другого у нас нет, — ответили господа.

— Вы можете жестоко изранить друг друга, — сказал герольд еще более строгим тоном.

— Можем, — согласились пять из шести господ, а шестой что-то сказал на непонятном языке.

— Но можем и не изранить, — перевел его старый священник.

Герольд посмотрел по сторонам и подумал, на кого бы переложить ответственность. С одной стороны, поллэксы слишком злые. С другой стороны, одинаково злые у всех, и в этом есть некоторая справедливость.

— Святой отец, благословите рыцарей на честный бой, — герольд решил переложить ответственность на Бога и божьего слугу.

Книжник перекрестил всех и благословил. Трое французов даже не перекрестились. Как будто их благословили не на то, что они собирались сделать. Один рыцарь из партии противников французов перекрестился справа налево. Как иностранец какой-то, хотя доспехи и одежда совершенно местные.

Бойцы поприветствовали герольдов и прекрасных дам и разошлись по сторонам огороженного ристалища. Каждый поединщик взял в правую руку копье, в левую — поллэкс. На поясах оставались неизменные мечи и кинжалы.

Макс, как самый большой и сильный, встал в середину. Маккинли недоверчиво посмотрел на Устина, посчитал себя более сильным и опытным и выбрал встать по левую руку. На той стороне тоже в центр встал самый высокий.

Герольд объявил начало боя, и трубач протрубил, чтобы рыцари уж точно услышали. Бойцы направились навстречу друг другу.

Четверо из шести участников неприцельно метнули свои копья. Двое промазали, двое попали противникам в кирасы, но, конечно, не пробили. Метание копий пешими в доспехах не было сильной стороной французского рыцарства. По сути, добавление к поллэксам, мечам и кинжалам еще и копий осталось с древних времен как забавный атавизм.

Макс оставил копье воткнутым в землю. Устин же отнесся к метанию копья максимально добросовестно, со всей силой и хорошо прицелившись. Его копье влетело противнику в перфорированное забрало с такой скоростью, что промяло края прорези и ощутимо достало до лица.

Максимилиан шагал медленно, чтобы не подвернуть левую, деревянную, ногу. Поллэкс держал симметричным хватом, рассчитывая на неманевренный бой на короткой дистанции. Маккинли подстроился под темп и прикрывал его слева.

Устин, увидев, что копье застряло в шлеме противника, рванулся вперед и что есть силы ударил с двух рук топором по голове. На шлеме осталась небольшая вмятина, а миньон всего-то отступил на шаг. Шлем для пешего боя опирался на кирасу, и никакой удар не мог ни повредить шею, ни вызвать сотрясение мозга. И, раз уж шлем не нагружал шею, его можно было сделать и покрепче-потяжелее. Плечи, талия и ноги стерпят.

Главный миньон остановился и повернулся влево. Увидел, что союзник воткнул поллэкс подтоком в землю и двумя руками пытается вытащить копье из забрала, а Устин безрезультатно охаживает его топором по доспехам. Решил, что слева особой опасности ждать не стоит, быстрым шагом сократил расстояние и обрушил первый удар на Максимилиана.

Макс принял удар на древко и попытался зацепиться за «бороду» вражеского топора. Никаких маневров, никакого боя на дистанции. И так культя еле терпит вес доспехов. Не получилось. Еще удар. Еще попытка подцепить, снова неудачно.

Маккинли, наоборот, выбрал копейную тактику. Пытался уколоть противника, удерживая его на расстоянии от себя и Максимилиана. Тот отвечал такими же выпадами и уколами и отступал правее, как бы окружая двух державшихся вместе рыцарей.