Хэл и Кира обменялись взглядами, их эмоции вспыхнули ярко-оранжевым — они уже представляли себе возможности и давно были готовы их принять.

— В кризисных ситуациях, подобных той, что мы пережили на пиратском корабле, эмпат может не только обезвредить противника, но и успокоить паникующих людей, помочь раненым справиться с болью. Но самое главное — Корпус Эмпатов должен стать гарантом этичного использования этих способностей. Мы разработаем строгий кодекс поведения, систему обучения и контроля. Никакого несанкционированного вмешательства в чужой разум, никаких манипуляций. Только помощь и защита.

Марк кивнул, его эмоции светились золотистым одобрением.

— Мы можем работать вместе с рейнджерами, дополняя ваши навыки и возможности. Представьте, как изменились бы операции по спасению заложников или переговоры с террористами, если бы у вас была поддержка опытного эмпата.

Я заметила, как эмоции Питера начали меняться — от настороженного синего к более теплому жёлтому. Он начинал видеть потенциал.

— Но это не только про кризисные ситуации. Эмпаты могут помочь в медицине, психологии, образовании. Мы можем научиться лучше понимать друг друга, преодолевать барьеры непонимания и предрассудков.

Я обвела взглядом всех присутствующих, чувствуя, как их эмоции постепенно меняются — от скептицизма к заинтересованности, от страха к надежде.

— Я понимаю, что это звучит амбициозно и, возможно, даже пугающе. Но я верю, что с правильным подходом, с четкими этическими нормами и под контролем таких организаций, как рейнджерский корпус, мы можем создать нечто поистине революционное. Нечто, что изменит наш мир к лучшему.

Я закончила свою речь и замолчала, наблюдая за реакцией присутствующих. Эмоции в комнате были как бурлящий котел — смесь волнения, надежды, сомнений и решимости.

Питер первым нарушил тишину:

— Это… интригующая идея, Юлия. Но, как ты понимаешь, у меня есть много вопросов о безопасности и контроле.

Я ожидала этого вопроса. Питер, опытный командир, сразу ухватился за самую суть проблемы. Его эмоции всё ещё были смесью синего беспокойства и зеленого любопытства.

— Это ключевой вопрос, — начала я, чувствуя, как все взгляды устремились на меня. — Как контролировать тех, кто может непосредственно влиять на других? Это не просто вопрос безопасности, это вопрос этики и доверия.

Я сделала паузу, собираясь с мыслями. Эмоции в комнате колебались от настороженности до нетерпеливого ожидания.

— Во-первых, мы планируем создать многоуровневую систему контроля. Каждый эмпат будет проходить регулярные психологические тестирования и этические проверки. Мы разработаем специальные протоколы для использования эмпатических способностей, и любое их применение должно быть задокументировано и обосновано.

Август наклонился вперед, его эмоции окрасились в темно-синий цвет глубокой задумчивости.

— А что, если эмпат решит скрыть использование своих способностей?

— Полиграф никто не отменял, — подала голос Хэл.

Я кивнула, признавая важность вопроса.

— Необходимо создание технологии, которая сможет регистрировать использование эмпатических способностей. Что-то вроде «черного ящика» для эмпатов. Кроме того, мы планируем ввести систему парного патрулирования — эмпаты всегда будут работать в паре с не-эмпатом, который будет выступать в роли наблюдателя и сдерживающего фактора.

Хельга подняла руку, ее эмоции светились ярко-желтым — признак активной мыслительной работы.

— А как насчет обучения? Как мы можем быть уверены, что эмпаты не злоупотребят своими способностями во время тренировок?

— Отличный вопрос, Хельга, — ответила я. — Я предлагаю проводить обучение в строго контролируемых условиях. Можно разработать специальные симуляторы, которые позволят эмпатам тренироваться без риска для реальных людей. Кроме того, важной частью обучения станет этический курс, который будет включать в себя изучение законов, прав человека и последствий злоупотребления способностями.

Питер задумчиво потер подбородок:

— Кто будет следить за самим Корпусом Эмпатов?

Я посмотрела на него, признавая важность этого вопроса.

— Я предлагаю создать независимый наблюдательный совет, в который войдут представители различных организаций — рейнджерского корпуса, научного сообщества, правительства и общественности. Этот совет будет иметь полный доступ к документации Корпуса и право проводить внезапные проверки.

Марк, до этого молчавший, вступил в разговор.

— А что насчет юридической стороны вопроса? Какой статус будут иметь эмпаты в глазах закона?

— Это сложный вопрос, Марк, — признала я. — Вот тут мне очень нужна ваша помощь. Я даже не знаю, как к этому подступиться. Необходима работа с юристами над разработкой нового законодательства, которое будет регулировать использование эмпатических способностей. Эмпаты будут нести повышенную ответственность за свои действия, но также будут иметь особые права и защиту.

Я обвела взглядом комнату, чувствуя, как эмоции присутствующих постепенно меняются. Страх и недоверие уступали место осторожному оптимизму и заинтересованности.

— Я понимаю, что все это звучит сложно и, возможно, даже немного пугающе, — заключила я. — Но я верю, что с правильным подходом, строгим контролем и постоянным диалогом с обществом, мы можем создать систему, которая будет безопасной и полезной для всех. Корпус Эмпатов может стать мощным инструментом для улучшения нашего мира, но только если мы подойдем к его созданию с максимальной ответственностью и осторожностью.

Питер медленно кивнул, его эмоции теперь были смесью зеленого одобрения и красной решимости.

— Это амбициозный план, Юлия. У нас еще много вопросов, но… я думаю, это стоит обсудить более детально.

Я почувствовала, как по комнате прокатилась волна согласия. Это был только первый шаг, но важный шаг в правильном направлении.

Но тут Кира задала вопрос, который я ожидала и немного боялась:

— Юлия, а где ты собираешься брать этих эмпатов? Ведь ты сейчас единственная с такими способностями, верно? Мы можем участвовать в твоих экспериментах?

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как все взгляды снова обратились ко мне. Эмоции присутствующих колебались от любопытства до настороженности.

— Это… очень сложный этический вопрос, Кира, — начала я осторожно. — Ты права, сейчас я единственный известный эмпат с такими способностями. И это подводит нас к самой деликатной части нашего плана.

Я сделала паузу, собираясь с мыслями.

— На данный момент я не знаю, сколько существует активированных эмпатов помимо меня. Это почти невозможно проверить двадцать миллионов человек, поэтому я предлагаю строить корпус с нуля. Чтобы создать Корпус Эмпатов, нам нужно будет… создать новых эмпатов, — продолжила я. — Да, это означает, что мы должны будем найти добровольцев и внедрить им ксеноген под моим непосредственным контролем.

В комнате повисла тяжелая тишина. Я чувствовала, как чувства присутствующих взорвались калейдоскопом цветов — шок, недоверие, страх, любопытство.

— Ты говоришь о генетических модификациях? — спросил Питер, его эмоции были темно-синими от беспокойства.

Я кивнула.

— Да, это так, я повторю, уже больше двухсот человек скорее всего заражены точно, а на самом деле может быть намного больше. Если ксеноген передается по наследству, то в какой-то момент процесс пойдет лавинообразно, в недалёком будущем, но всё же… Я не знаю, как долго это займет для них проявить способности. Но для нашего проекта я хочу подчеркнуть — это будет делаться только с полностью информированного согласия добровольцев. Мы будем искать людей, которые уже обладают высоким уровнем природной эмпатии и этическим складом ума.

— Но это же опасно! — воскликнула Хельга, её эмоции были ярко-красными от тревоги. — Мы не знаем, какие могут быть побочные эффекты!

— Ты права, — согласилась я. — Именно поэтому это будет долгий и тщательный процесс. Мы начнем с небольшой группы добровольцев, которых будем тщательно мониторить. Я сама буду контролировать весь процесс, используя свой опыт и знания о том, как ксеноген влияет на организм.