В этот момент в коридоре послышались шаги. Мейбл обернулась и вдруг заулыбалась так, как когда-то улыбалась ему. Кларк Ричмон показался в проеме двери с ноутбуком под мышкой. Лицо его вытянулось при виде Ральфа.

Ральф снова засунул руки в карманы. Лицо его стало бледнее мела. Жаль, что на дворе не средние века. Он бы с радостью проткнул этого типа шпагой.

— Это Ральф Ригарди, — услышал он спокойный голос Мейбл, заглушаемый шумом в ушах, — я обещала вас представить.

Она перевела глаза на Ральфа и улыбка ее погасла.

— Это профессор Кларк Ричмон, Ральф. Спокойной ночи.

Ральф медленно вышел из комнаты. Дверь за ним захлопнулась, и он оказался в один в длинном освещенном коридоре. Перед ним было большое окно, и он подошел к нему, оперся на подоконник и долго смотрел на Париж. В груди разрастался холодный душный ком, не дававший ему спокойно дышать.

Город любви, в котором он был так счастлив, и тот предал его.

Ральф стоял перед домом деда и казался сам себе героем игры Homescapes. С тех пор, как он уехал учиться в колледж, он ни разу не был в этом доме. Сейчас ему придется бороться с бытовыми проблемами, сметать паутину и чинить кран...

Он усмехнулся.

Окна были закрыты ставнями, дверь – заколочена. Сунув руки в карманы, Ральф лицезрел свое наследство и размышлял, что же ему делать дальше. Ни секунды не сомневаясь, что внутри дом выглядит ничем не лучше, чем снаружи, он медленно пошел к гаражу, где была небольшая дверка без замка. Интересно, зачем забивать входную дверь, если дом все равно не заперт? Дернув ручку, он оказался внутри.

Было совершенно темно, но Ральф сделал шаг вперед, тут же споткнувшись обо что-то и чуть не улетев в глубину тьмы. Пробравшись к выключателю, он нажал кнопку, и старые ворота со скрежетом и завыванием тронулись с места и поехали вверх, впуская в гараж свет и являя глазам Ральфа старый дедов автомобиль. Старый кадиллак блеснул алой краской, будто подмигивая Ральфу и приветствуя своего внука, стоявшего поодаль.

Ральф обернулся на свою машину, вдруг ососзнав, что круг замкнулся. Вот он стоит между двумя кадиллаками, запутавшийся в жизни не менее, чем его дед. Перед ним старый дом и старая машина, которую так любил дед. Но ведь когда дед купил эту машину, она была новенькой, приблизительно как сейчас его. И дед сам был тоже молод.

Ральф провел рукой по капоту старичка, стряхивая пыль.

Ничего не изменилось. Судьба его семьи сделала круг, легко поставив его самого на место его деда. Что ждет его впереди? Старый дом и кадиллак, что будет стареть вместе с ним, постепенно из предмета роскоши и красивой жизни превращаясь в раритет? Одиночество и бутылка? Дети, которые будут называть отцом совершенно другого человека? Иногда они будут заходить к нему, видеть бардак и старого отца, с трудом продирающего глаза после пьянки... Приходить они станут все реже и реже, пока Мейбл с новым мужем не решит уехать из их городка, оставив его в полном одиночестве.

Мир огромен, но пуст, любил повторять его дед, и сейчас Ральф стал понимать его. Как жаль, что старик умер, сейчас он бы с удовольствием с ним поговорил. Раньше дед его раздражал, он стеснялся его всегда растрепанного вида... Но сейчас он почувствовал впервые с того момента, как тот умер, щемящую сердце грусть.

У него никогда не было никого. Был только дед. Потом была Мейбл. Потом дети. Он умудрился потерять всех, променяв их на отблеск славы и иллюзию красивой жизни. Ральф обернулся на свой автомобиль и усмехнулся. Красота и стиль, совсем недавно восхищавшие его, вдруг стали неважны. Он сел на белое кожанное сиденье, завел машину, загнал в гараж на свободное место, где когда-то стоял его дешевый дженерал моторс, подарок деда на семнадцать лет. Вылез, хлопнув дверью. Поднявшись на три ступени, он толкнул дверь в дом, которая легко поддалась и пропустила его в коридор. Остановился, не понимая, где он и что происходит.

Дом не был запущен. Ральф стоял, не веря своим глазам. Думая увидеть ужас запустенья, он оказался в прихожей со свежим ремонтом. Он бросился в гостиную, потом в кухню, раскрыл ставни на окнах.

Дом ждал его преображенным и чистым, будто только вчера его покинули рабочие. Не хватало вазы с цветами на столе. Задыхаясь и не понимая, что произошло, он упал на новый стул. Кто-то постарался сделать так, чтобы новая мебель была похожа на старую. Кто-то положил новый пол, покрасил стены в тот же цвет, что и был до этого, поставил почти такой же кухонный гарнитур. Привычного запустения, бутылок и запаха старости в доме не было.

— Явился, – услышал он старческий голос и обернулся так резко, что чуть не упал со стула.

Миссис Линден стояла в дверях, созерцая Ральфа и улыбаясь во весь рот. Старенькая, совсем седая, в большом свитере и шапке, она вдруг показалась ему такой родной, что на глазах выступили непрошенные слезы. Она единственаня не забыла о нем. И, пока ее внучка развлекается с новым мужем, наслаждаясь его объятьями и поцелуями, пришла сюда...

— Это вы постарались? – Ральф окинул рукой все преобразования.

— Я, конечно.

Она прошла по кухне и села к столу напротив Ральфа.

— Зачем?

Миссис Линден долго смотрела на него. Когда-то красивая, теперь она превратилась в дряхлую старушку, которая еще держалась, и держалась потому, что ее помощь была нужна другим. Как бы справилась Мейбл без ее помощи? Как бы... Как бы он сам жил, если бы она не оказывалась на его пути каждый раз, когда он остаравливался на развилке.

— Я обещала твоему деду, что ты не превратишься в него, – проговорила она, и поднялась, чтобы сделать кофе.

Зажужжала кофемашина, наполняя кухню уютом и теплом. Ральф поставил локти на стол и смотрел, как суетится сгорбленная старушка в смешном свитере. Старушка, которая, возможно, заменила ему мать.

— У вас ничего не получилось, – усмехнулся Ральф, – круг завершен, я тут. И я никуда не собираюсь больше уезжать.

— Это очень хорошо, – миссис Линден поставила перед ним кружку с кофе, и села, отпив глоток из своей, – это хорошо.

— Чем? Мейбл подаст на развод и мне придется ей его дать. И вот я уже, как дед, останусь тут... Один.

Она усмехнулась, немного грустно.

— Не сравнивай себя с ним. Ты молод и богат, и твоих детей не убили в перестрелке. Джованни потерял все, оставшись с ребенком на руках, ты же просто опустил руки.

Он сжал губы.

— Да какая разница, как я сюда попал? Главное, я здесь. И мой кадиллак тоже здесь. Будем стареть с ним вместе.

Повисло молчание. Они пили кофе, смотря куда-то внутрь себя, оба задумавшись о своем. Миссис Линден, казалось, стала еще меньше, и волосы ее, совсем седые, сникли вместе с ней.

— Всегда есть надежда, Ральф. Всегда есть, куда двигаться. Главное, чтобы было куда вернуться.

Он поднял на нее глаза.

— Спасибо вам.

Миссис Линден дернула плечом совсем как Мейбл.

— Да не за что. Я всегда была ответственна за тебя, – улыбнулась она.

...

Это был тот день, когда наконец-то прошел тот самый эмоциональный надрыв, что случился с ним в Париже. Нажав однажды на газ на перевале и повернув руль на дорогу, а не в сторону обрыва, Ральф разрешил себе жить. Будущее было туманно и неясно, но оно было. Только смерть ставит точку, стирая будущее. Сейчас же он не знал, куда ему двигаться, но мог позволить себе быть свободным.

Узнав, когда Мейбл не будет дома еще несколько месяцев, он сходил к детям, которые бросились ему на шею, расспрашивая обо всем. Мейбл он не видел и не стремился увидеть. Ему было больно даже думать о ней, и он решил, что не стоит бередить раны. Он ждал, что она пришлет ему повестку в суд, чтобы развестись и стать друг другу окончательно чужими. Закрепить этот статус, что давно стал реальностью. Но время шло, а повестка не приходила. Дети, за которыми он стал по утрам заезжать, чтобы отвезти их в школу и немного разгрузить миссис Линден, хлопотавшую по дому, ничего не говорили о новом папе, но Ральф смирился с его наличием и не интересовался жизнью жены, будто застыв внутри и стремительно превращаясь в своего деда.