Вскоре появилась и Аманда. Она шла, опустив голову. Пересекла улицу, вошла в здание телеграфа, и оставалась там некоторое время. Дело становилось все интереснее, и Доминик сложил руки на груди. Аманда вела какую-то свою игру, хотя, смотря на ее тонкие и немного детские черты лица, заподозрить ее в этом было невозможно. Вот она распахнула дверь и задумчиво стоит на крыльце телеграфа. Он рассматривал ее серый наряд, ее тонкий стан, нежный овал лица. Мирабелле будет интересно узнать, что сестра ее отправляет кому-то деньги и сообщения. Вот Аманда ступила на мостовую, пошла вперед, повесив опустевшую сумочку на локоток. Доминик побежал следом и окликнул ее.

— Мадемуазель Винсен!

От неожиданности Аманда подскочила, резко обернулась и он встретился взглядом с ее испуганными глазами. Видно было, что она мечется в поисках объяснения, щеки ее вспыхнули, а вся фигурка напряглась, как струна.

— Ваше Высочество, вы так напугали меня, — сказала она, немного отходя от потрясения, — и я очень рада видеть вас! Я потеряла своих спутников, и не знаю совершенно, как выбраться из этого города!

Доминик смотрел на нее, склонив голову на бок. Не стоит ей знать, что он поймал ее на месте преступления.

— Я приобрел два автомобиля, мадемуазель. И мы можем воспользоваться одним из них, чтобы как можно скорее вернуться домой, — сказал он, предлагая ей руку, — вам, наверное, было страшно одной в городе.

— Очень, — призналась она, — и я даже заходила в банк и на телеграф, надеясь, что вы окажетесь где-то здесь.

— Я действительно был в банке, — проговорил он, увлекая ее в сторону их гостиницы, где он надеялся встретиться с Фредериком, — но вас не видел.

Аманда облегченно вздохнула, и постепенно бледное ее лицо приняло нормальный оттенок. Ложь удалась. Доминик смотрел на ее тонкий профиль. Мирабелла, конечно, сплошная загадка. Но Аманда сегодня дала ей сто очков вперед.

…

-Ты же понимаешь, что все не просто так? — Лили стояла в совершенно белой комнате со стен которой лился свет. Платье ее тоже светилось. И лицо, будто пронизанное лучами, казалось лицом ангела.

-Я ничего не понимаю, — Мирабелла развела руками.

-Я постараюсь пояснить. Что тебя интересует?

-Что ты хочешь от меня?

Улыбка тронула тонкие губы Лили.

-Мне нужна твоя помощь.

-Моя?

-Только твоя. Ложь, обман держат меня в этом мире. Я должна восстановить справедливость.

-И как же я могу помочь? -удивилась Мирабелла.

Лили протянула к ней прозрачные руки.

-Я не могу явиться ему. Но ты — самый близкий ему человек. Вы связаны клятвой и венцом. Только ты можешь помочь ему.

-Как? Что я могу сделать? Что вообще происходит? — закричала Мирабелла.

-Только ты можешь вырвать человека из лап отчаяния. Только ты можешь помочь мне наказать преступника. Только ты, — прошелестела Лили.

Тут белая комната подернулась туманом, лицо Лили расплылось, и Мирабелла очнулась в своей постели, будто упала в нее откуда-то сверху, и теперь в ужасе хватала ртом воздух.

-Кэсси! — закричала она, — Кэсси!

Заспанная служанка выскочила из своей комнатушки.

-Что такое, мисс?

Мирабелла смотрела на служанку испуганными глазами. Темнота вокруг казалось, сгущалась вокруг нее, сердце билось, как сумасшедшее, а руки и ноги заледенели, будто она лежала не под одеялом, под сугробом.

-Вам привидился кошмар? — спросила Кэсси, подходя к кровати и сверкая белыми зубами.

-Да, да... — Мирабелла села в постели, закрыла лицо руками, — Кэсси, дай мне попить.

-Воды, мисс?

-Нет, — Мирабелла убрала руки от лица и уставилась на девушку, — принеси мне виски.

С тех пор, как в замке появился телефон, утро Мирабеллы начиналось всегда одинаково. Она завтракала у себя или у Аманды, и спускалась вниз, в розовую гостиную, в которой установили аппарат. Обычно поутру дворецкий приносил туда же на столик и свежие газеты. Мирабелла разворачивала газеты и просматривала сводки с парижской биржи. Потом она созванивалась с поверенным в Париже, советовалась с ним, диктовала, какие акции следует купить, а какие продать. Иногда она ехала в городок, где телеграфировала отцу и поверенному в Нью-Йорке, и получала ответы.

Работа занимала ее время до самого обеда, и к обеду она спускалась уставшая и нервная. К тому же акции компании Уэйнов вдруг резко пошли вверх, и Мирабелла вынуждена была признать, что сынок старого Уэйна оказался не таким дураком, каковым его все считали. Фабрика уплывала из-под носа, и Мирабелла сильно расстроилась, нафантазировав себе, как обустроит производство и откроет магазины в Париже. Если делать обувь качественно и нанять французского дизайнера, то вполне можно создать свою марку, которая будет приносить хороший доход. Но Уэйн младший не желал сдаваться. Мирабелла решила, что может предложить ему инвестиции, и на этом успокоилась, продолжая мысленно обставлять парижские магазины дизайнерской мебелью.

Аманда с каждый днем нравилась ей все меньше. Казалось, французский климат был вреден для нее. Из веселой и энергичной девушки она все больше превращалась в капризную барышню, которой то нездоровилось, то настроение ее портилось от любого слова. Мирабелла боялась раздражать сестру, не желая видеть ее истерик. С тех пор, как Аманда вернулась из поездки с герцогом в Париж, любая мелочь могла повергнуть ее в слезы или вызвать истерический смех. Аманда продолжала выезжать в город с Фредериком или Кристианом, которые не давали ей проходу, и бесконечно капризничала, превратившись из сестры Мирабеллы в кого-то другого.

Неожиданно для Мирабеллы Аманда подружилась с Элис. Элис, всегда хмурая, замкнутая и недружелюбная к иноземкам, вдруг стала сама приветливость и любезность. Она ходила с Амандой под руку, приглашала ее пить чай к себе на веранду, и просила аккомпанировать своей скрипке на фортепиано. Конечно же, в музыкальный салон приходили и слушатели — ее отец и брат, и Фредерик тоже был очень любезен с Амандой. Мирабелла смотрела на развитие их отношений снисходительно, понимая, что Аманда никогда не согласится стать женою Фредерика. Скорее уж Кристиан имел на это шансы. Красивый и яркий, он на фоне Фредерика смотрелся, как солнце на фоне облаков.

Совместные семейные обеды могли длиться часами, и Мирабелла старалась их избегать. Ей было безумно жалко времени на еду и пустую болтовню, обсуждение каких-то новых опер, которые ездили смотреть в Париж Сибилла и старая герцогиня, и выставок непонятно чего, которые так обожала Элис. Теперь, когда появились автомобили, Элис дю Плас и Анна де Шартези часто отправлялись на большем из них в столицу, где пропадали иногда по два-три дня. Они звали и Аманду, но Аманда неизменно отказывалась.