Темноту парка рассеивал серебристый свет луны. Темные тени деревьев смыкались над ними, увлекая куда-то в сгусток ночи. И только яркие пятна лунного света, просачивающиеся сквозь ветви и листву, указывали путь. Сибилла взяла Мирабеллу за руку, и они старались держаться ближе друг к другу, будто в темноте мог притаиться призрак.

— В замке водятся привидения, — вдруг сказала Сибилла.

Место и время очень располагало к разговорам о привидениях, и Мирабелла не сильно удивилась бы, если бы какой-нибудь рыцарь со старого полотна вдруг оказался перед ними в темноте. Ей стало не по себе, хотя, конечно же, Мирабелла давно не верила в подобные байки.

— И кто же они? — спросила она, передернув плечами.

Рука Сибиллы сквозь перчатку казалась ледяной.

— У нас есть месье Анри, старик, он хранит замок и является только в трудные времена. Ходит, вздыхает. Он приходил, когда..., — она вдруг замолчала.

Мирабелла не стала отрывать ее от грустных мыслей и ждала, когда Сибилла снова заговорит.

— А еще есть молодая девушка. Но ее лица никто не видел, только издали, мелькает иногда в коридоре. Мы не знаем, как ее зовут.

— Наверно любой замок должен иметь парочку привидений, — сказала Мирабелла.

— Наверно, — в голосе Сибиллы прозвучала улыбка.

Вдруг деревья расступились и перед молодыми женщинами раскинулось озеро. Вода в нем была серебряной, и луна стелила по зеркальной глади воды свою белую дорожку. Посреди озера прямо из воды возвышалась статуя нимфы с кувшином, из которого лилась серебряная струя, иногда вспыхивающая бриллиантами в лунном свете. Дорожка упиралась в маленький пирс, где стояла лодка, как будто приглашая женщин прокатиться.

Мирабелла задохнулась от красоты этого места и от осознания, что все это принадлежит теперь ей. Брак с Домиником сделал ее хозяйкой этого замка. И даже если днем она увидит, как запущен сад, сейчас, когда сознание было затуманено вином и красотой ночи, ее полностью захватило волшебство.

Сибилла пошла вперед, и вот она уже стоит в лодочке, балансируя и разрушая идеальную красоту глади озера. Она села на скамью, взяла весла. Мирабелла поспешила к ней, ступила в лодку, и чуть не упала, удачно схватившись за борт. Сибилла легко взмахнула веслами, и лодка заскользила к нимфе.

— Нужно умыться водой из кувшина нимфы, — сказала Сибилла, — это на счастье.

До нимфы они добрались без приключений. Мирабелла умыла лицо под струями стекающей воды. Сразу стало прохладно, и она плотнее закуталась в шаль. Сибилла развернула лодку в сторону берега, и намеревалась уже грести к беседке на другой стороне, когда вдруг замерла, бросила весла и уставилась в одну точку. Глаза ее будто остекленели, а на лице отразилась целая гамма эмоций, от удивления до полного ужаса. Мирабелла тоже посмотрела туда, куда смотрела маркиза, и замерла, вцепившись в борта лодки.

На берегу, в том месте, откуда они отплыли несколько минут назад, стояла женщина. Очертания ее тела были совершенно четко видны на фоне черных деревьев, и Мирабелла поняла, что она юна и светловолоса. Одета она была во что-то белое и невесомое, будто... Мирабелла на какой-то миг закрыла глаза. Неужели она выпила слишком много? Но ведь Сибилла сидит не шевелясь и тоже смотрит на эту женщину! За женским силуэтом отчетливо просвечивали стволы деревьев.

Стало холодно и жутко, будто силуэт втягивал в себя тепло. Мирабелла раскрыла рот, чтобы закричать, но крик замерз у нее на губах.

— Скорее! — сказала очнувшаяся вдруг Сибилла и схватила весла. Но руки ее дрожали и лодка закружилась на месте.

— Отче наш, иже еси на небеси... — прошептала Мирабелла, осеняя себя крестным знаменем, потом лодка вдруг ударилась бортом о статую, и обе женщины с криками вывалились в холодную серебряную воду.

Когда Мирабелла вынырнула, отфыркиваясь и в панике стуча по воде руками, она обнаружила рядом барахтающуюся Сибиллу, схватившуюся за лодку в попытке перевернуть ее так, чтобы можно было снова в нее залезть. Но после нескольких попыток они оставили эту затею, и толкая лодку перед собой попылали к берегу, благо до него было не далеко. Мирабелла обернулась туда, где недавно стояла дама в белом. Но на пирсе никого не было.

…

— Прости, что напугала тебя, — совсем юная девушка сидела в кресле рядом с кроватью Мирабеллы.

Не так давно Мирабелла вернулась в замок и сразу же проскочила в свою комнату, где Кэсси приготовила ей горячую ванну, растерла полотенцами, уложила под пуховые одеяла и принесла горячего вина. У Мирабеллы после купания в холодной воде зуб на зуб не попадал, но даже согревшись, она продолжала дрожать от нереальности всего происходящего. И только выпив горячего вина и оказавшись под теплыми одеялами она смогла немного расслабиться, и сама не заметила, как провалилась в сон. Но теперь она не знала, уснула она или нет, раз она четко осознает, что беседует с красивой юной девушкой в белом платье. Той самой, что видела сегодня на пирсе.

Девушка была красива утонченной аристократичной красотой. Волосы у нее были почти что белые, совсем немного отливая золотом в свете свечей.

— Я не хотела тебя пугать. Но должна предупредить. В этом замке добро оказывается злом, а зло — добром. Друзья становятся врагами, а враги помогают выжить. Ты впервые здесь... и навсегда. И если ты не хочешь потерять больше, чем обрела, то беги...

Голос ее лился и лился, рассыпаясь шелестом лунного света, из которого она и была соткана. Руки ее, полупрозрачные, белые, лежали на коленях, на белом платье, будто сделанном из перьев белых лебедей. Глаза ее смотрели грустно, сочувственно.

— Я не смогу помочь тебе, если ты сама не пожелаешь помочь себе, — снова зазвучал серебряный шепот, — и не забывай, что доверять нельзя никому...

Она вдруг исчезла, будто растворилась в лунном свете. Мирабелла продолжала смотреть на то месте, где только что сидела прекрасная незнакомка. Казалось, сон незаметно покинул ее, и реальность стала осязаемой. Мирабелла снова почувствовала тепло одеял, услышала, как потрескивают свечи.

— Кэсси? — позвала она, но голос ее тоже оказался шепотом, — Кэсси!

Мулатка услышала ее и выглянула из своей комнаты.

Мирабелла успокоилась, увидев ее улыбающееся лицо. Все же показалось. Приснилось. Привиделось.

— Ничего, Кэсси. Спи. Спокойной ночи.

Фредерик стоял в центре комнаты, а отец, сестра и вдовствующая герцогиня окружили его с трех сторон.

-Ты должен подумать о своей семье! — граф дю Плас пригладил седые бакенбарды, как он делал всегда, когда нервничал, — ты ставишь свои личные интересы выше семейных?