Прижимаюсь к Егору, просто уткнувшись в его футболку, чтобы больше не смотреть ни на что, но через мгновение пытаюсь немного ослабить хватку. Прилипаю к его спине. Наверное, причиняю ему неудобства.

Но он убирает одну руку с руля и снова крепче обнимает меня, прижимая мою грудь к своей спине.

— Подожди! — кричит он.

Отлично. Снова его обнимаю.

Мы едем по гравийной дороге и выезжаем на асфальтированную, поворачиваем налево и попадаем на ту же дорогу, по которой я ехала два дня назад, и всё это время сила тяжести прижимает моё тело к телу Егора.

Как только колеса нашего байка касаются асфальта, и дорога становится более ровной, поднимаю голову и с интересом рассматриваю деревья по обеим сторонам. Густой лес, окружающий нас, кажется таинственным и загадочным. Склоны, скалы и каменные осыпи теперь гораздо чётче видны, чем когда я ехала по этой дороге позавчера в темноте. Макс не солгал. Здесь много хвойных, которые затрудняют видимость в сильный снегопад.

Земля вокруг нас постоянно меняется. Овраги внезапно превращаются в крутые скалы, а обочины дороги усеяны спорадическими грудами камней, свалившихся с неспокойной земли. В хорошую погоду здесь находиться безопасно. Но город не будет оплачивать услуги грузовика, который будет расчищать снег и солить дороги только для одной семьи. Думаю, именно этого и хотел мой дядя.

Интересно, нравится ли Егору такая жизнь? Его вчерашние слова снова всплыли в моей голове. "Я бы ушел. Я бы ушёл с большим удовольствием. Ты здесь, и тебе не обязательно здесь быть". Я не должна быть здесь, но хочу. Так почему же он остается? Макс не может его заставить. Он совершеннолетний по закону.

Мы продолжаем петлять по дороге, которая постепенно превращается в шоссе. Проходит добрых двадцать минут, прежде чем мы видим город. Несколько шпилей выглядывают из-за вершин деревьев, а кирпичные здания выстраиваются вдоль улиц, затенённых густыми зелёными кленами. Знаю, что в октябре они станут оранжевыми и красными.

Когда мы подъезжаем к первому знаку остановки, спрашиваю:

— У тебя есть другие родственники? Кузены?

Не знаю, почему меня это волнует. Но он только качает головой и добавляет:

— Ну, может быть. Не знаю.

Я родственница со стороны его отца, так что остаётся только его мама. Где она? Я не так давно знаю Макса, но мне трудно представить его одомашненным. Был ли они женат?

На мгновение легко подумать о нём хорошо, ведь он один воспитывает двух мальчиков. Но также легко понять, как он мог довести кого-то до такой степени, что убежал в холмы.

Не могу не спросить Егора о ней. Слова так и рвутся с языка, но боюсь услышать что-то грустное. Что, если она умерла? Или бросила их при рождении? Как мне реагировать на то, с чем я ничего не могу поделать? Моё сочувствие будет выглядеть неискренним.

Егор крепко держится за руль, вены на его предплечьях напряжены. Я крепче обнимаю его, когда он снова набирает скорость, въезжая на главную улицу города с его яркими витринами и магазинами. Мы останавливаемся у небольшого магазина, и я слезаю с байка, снимаю шлем и поправляю кепку.

— Я научу тебя кататься, если хочешь, — предлагает Егор, пока мы снимаем шлемы. — Если ты останешься.

Следую за ним, оставляя шлем на руле.

— Ты меня почти не знаешь, и я не самый дружелюбный человек, — бормочу я. — Почему ты хочешь, чтобы я осталась?

— Потому что на вершине ничего не меняется, — отвечает он загадочно.

Вхожу в магазин, не понимая, что он имеет в виду. Внутри магазина тесно — всего шесть проходов. Надеюсь, у них есть удон.

— Бери то, что тебе нужно, — говорит Егор. — Встретимся у кассы.

Он уходит в правый проход, оставив меня одну. Оглядываюсь вокруг, чувствуя себя немного потерянной. Но, может быть, это именно то, что мне нужно — немного потеряться и найти что-то новое.

Беру корзину, благодарная, что он направляется в противоположном направлении, и поворачиваю назад к аптеке. Этот маленький магазинчик сразу покорил меня своей атмосферой начала века: старомодный прилавок, полированное дерево и уютные детали интерьера. Прохожу мимо бара со старинным автоматом с газировкой и меню с мороженым. Пара посетителей наслаждаются домашними молочными коктейлями, сидя на табуретках.

Остановившись у прилавка в задней части магазина, быстро оглядываюсь в поисках Егора и обращаюсь к фармацевту:

— Могу я вам помочь? — с улыбкой спрашивает он.

— Да, — тихо говорю я. — Джес.

— Противозачаточные? — уточняет он, и я снова оглядываюсь в поисках Егора.

— Эм, да — отвечаю я, постукивая ногой.

Он кивает, введя данные в компьютер.

— Дайте мне десять минут, — говорит он, уходя в заднюю часть магазина.

Мне хочется попросить его дать таблеток на несколько месяцев вперёд, но я пока не знаю, останусь ли здесь. Если мне понадобится ещё, я просто вернусь. В следующий раз на машине и без Егора.

Честно говоря, мне даже не нужны таблетки, особенно всю зиму. Но легче придерживаться режима, который соблюдаю с четырнадцати лет, чем остановиться и начать заново.

Алиса

Медленно брожу по магазину, заглядывая в каждый уголок. То тут, то там замечаю несколько вещей из своего списка: немного перекусов, которые обожаю, солнцезащитный крем, который давно искала, мультивитамины, которые забыла купить, и несколько свечей. Беру запасной комплект наушников, пару ручек и блокнот. В последнем проходе натыкаюсь на удон — дешёвая вещь, но так хочется её попробовать.

Вдруг слышу женский голос позади себя. Поворачиваюсь и вижу девушку примерно моего возраста. Она смотрит на меня с интересом.

— Привет, — говорит она.

Отвечаю, но отступаю на шаг, потому что она слишком близко. На ней узкие джинсы, рабочие ботинки, длинные тёмные волосы, которые небрежно свисают локонами. Руки спрятаны в облегающий камуфляжный свитер, а пухлые красные губы слегка поджаты.

— Хорошая кепка, — замечает она, разглядывая мой головной убор.

Я даже не помню, как выглядит моя кепка, но, кажется, она мне идёт.

— Спасибо, — отвечаю, стараясь не показывать смущение.

Её красные губы плотно сжаты, глаза прищурены, словно она меня знает, хотя я здесь впервые. Продолжаю обходить её, направляясь к следующему проходу.

— Ты одна из подружек гонщиков? — неожиданно спрашивает она, следуя за мной.

Её вопрос застаёт меня врасплох. Откуда она знает о гонщиках? Я ещё никого здесь не встречала.

Смотрю на неё, в то время как беру мочалку и гель для душа. Подруги гонщиков? О, да. Здесь есть сцена для мотокросса. Не знаю, почему она подумала, что это как-то связано со мной.

— Нет. Извини.

Иду по проходу, но она продолжает преследовать меня.

— Тогда где ты взяла эту кепку?

Моя кепка… Останавливаюсь и поворачиваю голову к ней, открывая рот, чтобы ответить, но потом снова закрываю его. Я сделала что-то не так? Кто она?

— Если ты не занимаешься мотокроссом, — снова спрашивает она, — тогда как ты получила эту награду?

— Кое-кто дал мне её поносить, — коротко отвечаю и подхожу к кассе, по пути прихватив пакетик с кофе в зёрнах. — Это проблема?

— Просто спрашиваю, — отвечает она. — Ты ведь не местная, да?

Я почти фыркаю. Она звучит так обнадёживающе. Хотя я держу рот на замке. Не уверена, что это особенность маленького городка, но там, откуда я родом, мы не разглашаем личную информацию только потому, что кому-то очень интересно. Она может подумать, что я груба, но у нас мы называем это "избегать ограбления, изнасилования или убийства".

— На самом деле она здесь живёт, — отвечает ей Егор, подходя ко мне. — Она живёт с нами.

А потом он вываливает охапку всякой ерунды на стойку и обнимает меня, ухмыляясь девушке, как будто что-то хочет доказать.

Что происходит? Но что-то привлекает моё внимание, и я опускаю взгляд на кучу ерунды, которую он покупает. Прищуриваюсь, считая. Один, два, три… Восемь коробок презервативов. Восемь.