Витька засмеялся:

      — Да ничего, не жалуюсь.

      — Ну видно, видно по тебе, не глиста вроде. Вас там гоняют, наверно, только так, да? Спортом каким занимаешься?

      — Гоняют, не без этого. На боксе семь лет.

      — Молодец, молодец, — сказал дедушка, интонационно выделяя это слово специально для меня. — Вот, пример хоть бери, человек спортом занимается, на бокс ходит, в школе в такой учится. Витёк, возьми-ка его к себе в училище ваше, пусть хоть годик этот доучится, дурь из него там выбьют, а то сидит дома целыми днями в компьютере своём.

      Всю жизнь только и делал, что пытался меня сбагрить в какую-нибудь секцию или военный лагерь, чтобы не дай боже не вырос таким, каким я в итоге и вырос. По их короткому диалогу было понятно, что дедушка был рад, что у меня появился такой вот «нормальный» друг. Кадет, спортсмен, не ботаник, не «странный фанат комиксов», как Сёма, а «нормальный» и «правильный» в его своеобразном понимании. И ведь нельзя с ним не согласиться, будь у меня внук, я бы тоже был доволен тем, что у него появился такой товарищ.

      Или не товарищ.

      А кто?

      — А чего у вас тут куревом воняет? — дед спросил и принюхался. — Чего, курить, что ли, начал, Артём?

      — Это я, Алексей Анатольевич, — Витька сознался. — Я курю. Артём не курит.

      Дед подозрительно посмотрел на него и сказал:

      — Смотри, не вздумай его учить, и так дохлятина, ему только курить осталось.

      Он ехидно на меня глянул и сказал:

      — Проконтролирую, обязательно.

      Дед почти уже исчез в дверном проёме, как вдруг Витька его окликнул:

      — Алексей Анатольевич?

      Дед остановился и посмотрел на него.

      — А правда, что Артём, когда ему было пять лет, обматерил бабушку какую-то в трамвае за то, что она ему на ногу наступила?

      Дед засмеялся.

      — О – о – о, ещё как обматерил, я от стыда чуть сквозь землю не провалился. Он тебе рассказал?

      — Ага, — хитро ответил Витька и глянул на меня с прищуром.

      — Не соврал.

      Дед ушёл на кухню, оставил нас одних, я поскорее запер дверь, посмотрел на Витьку квадратными глазами и накинулся на него.

      — Ты… Ты чего, дурак совсем? Какая ещё бабка, Вить, ты чего?

      — Надо же было проверить. Вдруг ты брешешь.

      — Ладно, всё, пошли давай, выходим.

      — Погоди. Турник есть у тебя?

      — Нету. Зачем?

      — Ладно. Значит, без зарядки сегодня.

      — В школе своей напрыгаешься.

***

      Утренняя морозная прохлада.

      Мы очутились в светлом пятне фонарного столба посреди просыпающегося дворика под обгрызенным козырьком моего подъезда. Я прислонился к железной облупленной двери, вжался в куртку, а Витька громко втянул свежий ледяной воздух и медленно выдохнул. Достал сигарету и в секунду всё вокруг затянуло горькой вонью.

      — Чего делать сегодня будешь? — он спросил.

      — Не знаю. Занятий у меня нет.

      — Как это? А, да, ты же на дому учишься. Понятно.

      — А ты в школу?

      Он пожал плечами.

      — А куда деваться? Да и всё равно я с тобой выспался. Спасибо.

      Я уточнил:

      — За что?

      Он заулыбался и потрепал меня по шапке.

      — За сон спасибо. Мосол не снился тебе?

      Я виновато опустил голову, а сам смущённо заулыбался, всё пытался сопротивляться, но уголки губ сами предательски дёргались.

      — Нет. Не снился.

      Он чуть потоптался на хрустящем снегу, медленно затянулся, выдохнул серое облачко и осторожно спросил меня:

      — Ещё так погуляем?

      — Если ты с Олегом и Стасом не убежишь, то да, погуляем.

      Он махнул рукой и сказал:

      — Ой, да с ними даже не прикольно совсем. Ходим молчим, как три истукана, Стасян сигареты стреляет, как умственно отсталый.

      — А чего вы ему не купите? Или сам не купит?

      — Да есть они у него, Тёмыч! Дурью мается. Сколько раз уже ему говорили. Ходит сиги у всех собирает.

      — И у меня поэтому всё время спрашивал?

      — Ну да.