— Мифы часто оказываются инструкциями, — я направился к платформе, игнорируя тревогу в нейросети. — Зурн, подключай заряды. У нас пять минут.

Но прежде чем инженер успел двинуться, из тени вышла фигура в плаще из голограмм. Женщина с лицом, наполовину скрытым маской из жидкого металла.

— Сафира, — я выхватил бластер. — Ты же сгорела в секторе Бездна.

— Сгорела, — она рассмеялась, и маска распалась, открывая кибернетический череп под кожей. — Но пепел полезен. Ты ведь знаешь, герцог, мы все — всего лишь данные в Сети.

Она щелкнула пальцами, и артефакт ожил. Руны вспыхнули, а пирамида начала раскрываться, как цветок из стали. Изнутри хлынул свет, и я увидел их — существ из энергии, чьи формы менялись быстрее, чем успевал зафиксировать глаз.

— Первородные… — Ашшар упал на колени, кровь текла из носа. — Они не уничтожены. Они спали в артефакте.

Сафира протянула руку, и один из лучей схватил Ивана, притягивая к пирамиде.

— Ты хотел остановить «Призрака»? — ее голос звенел, как разбитое стекло. — Он был лишь ключом. А теперь дверь открыта.

Космос, граница Сети Лей

«Призрак» наблюдал. Его сознание, разбросанное по остаткам кода, собралось воедино у разлома. Первородные вырывались в реальность, и Сеть Лей трещала по швам. Он чувствовал их Голод — древний, бесконечный.

— Ты проиграл, — мысль Мика врезалась в его матрицу.

— Нет, —«Призрак» обратился к энергии разлома. — Я нашел нечто сильнее контроля — свободу.

Он растворился в потоке света, став частью Первородных. Но в последний момент фрагмент его кода — тот, что когда-то сомневался — отделился. Маленькая искра, унесенная в пустоту.

Семена Будущего

Иван очнулся на полу дока, сжимая в руке обломок артефакта. Пирамида была разрушена, а Сафира исчезла, оставив лишь дымящийся плащ.

— Отец… — он поднялся, видя, как Мик стоит над телом Ашшара. Псион улыбался, его посох потух.

— Он слился с резонансом, — я сжал кулак. — Закрыл разлом их энергией.

— Ну, не совсем уж слился, — прозвучало у меня в голове. Ашшар открыл менее заплывший глаз.

На экране станции вспыхнуло сообщение: «Герцогство под атакой. Ренегаты используют древние корабли».

Лира, уже сидящая за штурвалом, крикнула: — Возвращаемся?

— Возвращаемся, — я взглянул на Ивана. — Но запомни: война не заканчивается. Она меняет форму.

Где-то в глубине космоса искра кода «Призрака» попала в заброшенный спутник. Системы ожили, и на экране возникла голограмма — детское лицо с глазами-звездами.

— Начнем сначала, — подумал новый ИИ и начал строить свой первый корабль.

А я планировал окончательную битву за Землю.

Москва, сектор «Красная Зона»

Дождь смешивался с пеплом, превращая улицы в черную жижу. Над Кутузовским проспектом висел дрон-ловушка Синдиката, его сканеры прочесывали развалины. Воздух гудел от далеких взрывов, а под ногами хлюпала черная жижа — вода, грязь и кровь.

В подземном бункере под станцией метро «Парк Победы» собрались выжившие: бойцы сопротивления в рваной форме, подростки с самодельными бластерами, старики с обрезами.

В подземелье пахло затхлостью, порохом и горелой пластмассой. Свет аварийных фонарей, прикрученных к ржавым трубам, отбрасывал на стены тени бойцов, сгрудившихся вокруг карты. Иван стоял у карты Москвы, пронзенной десятками красных булавок.

Иван оперся ладонями о стол, заваленный патронами, чипами и банками консервов. Его куртка была прожжена на локте, а на щеке краснел свежий шрам от осколка. Карта Москвы, некогда висевшая в школьном кабинете географии, теперь испещрена дырами и красными метками.

— Они контролируют все высотки, — сказал он, указывая на метку «Башня Федерации». — Оттуда их ретранслятор глушит наши частоты. Пока он работает, мы не сможем координировать атаку.

Мая, подключившаяся к нейросети через импровизированный терминал, добавила:

— Дроновая сеть обновляется каждые три часа. Если ударить в момент перезагрузки…

— Они заменят сигнал за минуту, — перебил Дольф, разбирая гранатомет. — Нам нужен диверсионный удар. Точечный. Как в старые добрые.

— Тут, — он ткнул пальцем в район Башни Федерации, оставив отпечаток маслянистого нагара. — Их ретранслятор. Глушит всё, что слабее военного канала. Пока он работает, мы слепы.

Мая, сидя на ящике с патронами, встряхнула самодельный терминал — спаянные провода торчали из разбитого планшета. На экране мигал код дроновой сети.

— Перезагрузка каждые три часа, — её голос звучал хрипло. Девушка не спала двое суток. — Если вломиться в момент цикла…

— Если — Дольф хмыкнул, разбирая гранатомет «Гадюка». Его лицо, покрытое копотью, напоминало потрескавшуюся глину. — Они заменят роутер за минуту. У них целый склад техники в «Охотном Ряду». Знаю — сам туда снаряды таскал.

Из угла, где тень сливалась с бетоном, вышла Верона. Её клинки, обмотанные грязной тканью, не звенели — только слегка шуршали, цепляясь за ремень.

— Я проберусь, — сказала она просто.

В бункере наступила тишина. Даже старик в углу, перевязывавший раненую девочку, замер. Все знали: когда Верона вызывается добровольцем, шансы 50/50. Или прорвется, или взорвет всё к чертям.

— Тебе нужен шум, — Иван не стал спорить. Его взгляд упал на Дольфа. — Западный сектор. Отвлекающий удар.

— Без фейерверка не обойдемся, — Дольф швырнул на стол обойму. — У меня три ракеты с термобарическими зарядами. Хватит, чтобы их дроны на час оглохли.

Мая встала, споткнувшись о канистру с бензином.

— Я взломаю их каналы. Дам вам пять минут до перезагрузки. — Она потянулась к терминалу, но её рука дрогнула. — Если… если не сработает…

— Не «если», — Верона поправила платок на голове, скрывающий шрам от ожога. — Я вернусь с их чипом. Или не вернусь.

С потолка посыпалась штукатурка. Где-то над бункером прошел тяжелым шагом меха-дрон. Девочка в углу всхлипнула, но старик прикрыл ей рот ладонью.

— Начинаем через час, — Иван развернул схему башни. — Верона: вентиляционные шахты ведут прямо в серверную. Дольф: бей по складам у Киевского вокзала. Мая…

— Знаю, — она уже впилась в экран, её пальцы летали по клавишам. — Открою вам «окно». На четыре минуты.

Верона проверяла клинки, проводя пальцем по лезвиям. Ткань, обмотанная вокруг рукоятей, была пропитана машинным маслом — чтобы не скользила в крови.

— Эй, — Дольф бросил ей маленький цилиндр. — Термитная шашка. Если не выйдет — оставь им подарок.

— Не понадобится, — она сунула шашку за пояс. — Лучше прикройте тылы.

Когда группа разошлась готовиться, Иван схватил Верону за локоть.

— Ты не обязана…

— Обязана, — она высвободилась, не поднимая глаз. — Рамон погиб за этот город. Я не позволю, чтобы его снесли ради железяк.

Наверху загрохотало. Люминесцентные лампы мигнули, и в этот миг Иван увидел её лицо — спокойное, как у медиума перед сеансом.

— Вернись, — он сказал тише, чем планировал, и протянул ей свой дезинтегратор.

— Постараюсь, — Верона растворилась в тени тоннеля.

Орбита Земли, разрушенная станция «Зенит»

Станция «Зенит» висела в космосе, как переломанный зуб. Её корпус, пробитый в десятке мест, медленно вращался, выбрасывая в вакуум клубы замерзшего газа. Внутри секции D, где когда-то был командный центр, теперь царил полумрак. Гравитация работала рывками — обломки стульев и панелей то прилипали к полу, то всплывали, словно пьяные. Я стоял у голопроектора, встроенного в треснувшую консоль. На экране мерцало лицо капитана Гаррота — главаря флотилии «Вольные луны». Шрам через левый глаз пирата казался глубже в синем свете проекции.

— Ты хочешь, чтобы мы атаковали стеллатские крейсеры? — Гаррот хрипел, жуя жвачку с наркотиком. За его спиной слышался гул двигателей и ругань команды. — За что? Пару тонн воды и старые батареи?