Засунув правую руку в небольшой кошелёк, висящий на поясе, а левой нащупав за пазухой два изогнутых рога, он пробормотал себе под нос пару слов.

— Уже уходите, мальчики? — повернулось к ним сморщенное лицо женщины. Шрамы на месте глаз уставились куда-то посередине между Рифатом и Буером-Вачаганом. — Не хотите отведать мою похлёбку на ужин?

Рифат действительно чувствовал голод. В отличие от натрескавшегося тараканов Буера, он почти ничего не ел в течение дня. Однако незрячие глаза и дрожащие руки старухи не внушали ему большого доверия к ней как к повару. Да, в своих путешествиях Рифату приходилось вкушать довольно жуткие вещи, но он предпочитал хотя бы понимать, что он ест.

Тем не менее он отметил про себя щедрое предложение женщины. Не так часто в этом мире кто-то предлагает что-то просто так другим людям, а уж если этот кто-то сам из числа нуждающихся, такой дар ценен вдвойне.

Вытащив из кошелька один-единственный грош, Рифат вложил его в руку женщины:

— Это больше, чем кажется. Разменяй монетку у того, кому доверяешь. Прощай.

Не оглядываясь на старушку, он вышел из убогого домика на столь же убогую улочку. Рифату хотелось вдохнуть полной грудью свежего воздуха, но, к сожалению, в трущобах воздух был затхлым как внутри домов, так и снаружи. Различалась лишь степень зловония от давно немытых тел и отходов — розами нигде здесь не пахло. Впрочем, бывалому путешественнику случалось вдыхать и куда худший запах. Там, откуда он прибыл, аромат серы и гноя был крайне распространённым явлением.

Последовавший за ним демон в облике человека ехидно заметил:

— Вы только гляньте, какие мы щедрые! Разбрасываемся золотишком направо-налево. Решил-таки чутка отмолить грехи благотворительностью? Когда я говорил, что всё имеет значение, я не предполагал, что ты резко станешь святошей!

Рифат двинулся по грязной узкой улочке, не смотря на товарища. У него было нехорошее чувство, что скоро его руки вновь будут по плечи в крови, так что на самом деле он сделал одолжение не столько старой женщине, сколько себе самому. Совесть, как и всё остальное, иногда тоже надо задабривать. Даже таким конченым мерзавцам, как он.

— Это была последняя возможность превратить метал в золото, поэтому я решил приумножить своё скромное состояние из медяков и серебряников. Просто на всякий случай. Помнится, ты сам говорил, что у богатого и здорового человека больше шансов на месть.

Буер-Вачаган следовал за ним по пятам:

— Говорил-говорил. Но излишнюю щедрость не одобряю. Теперь у той слепой курицы могут возникнуть вопросики. Или вопросы возникнут у кого-то другого, но к ней. Назад…

Рифат фыркнул:

— Никакого пути назад давно нет. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Мы больше не вернёмся в трущобы. Мы вообще никогда не будем повторять прежних действий. Повторяемость — это предсказуемость, а предсказуемость — это слабость. Пф, странно, что приходится объяснять такие вещи губернатору в преисподних. И кто из нас после этого тёмный философ?

Притворяющийся демоном человек одобрительно крякнул:

— Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я…

— Заткнись, — осёк Рифат Буера, зная, что иначе это существо так и будет болтать всю дорогу.

А поскольку путь предстоял крайне опасный, лучше было не отвлекаться на всякую ерунду.

* * *

Несмотря на наступление темноты, стража и инквизиция продолжала прочёсывать город. Оно и понятно, убийство боевого жреца было не тем происшествием, на которое можно закрыть глаза. Так или иначе, виновные должны быть наказаны. Даже если их не удастся найти и придётся возложить вину на кого-то другого…

Но во избежание проблем лучше было всё-таки наказать кого надо. Поэтому весь день и всю ночь велись поиски, и велись они методично. На всех оживлённых перекрёстках жителям города показывались примерные портреты убийц, все постоялые дворы перевернули вверх дном, обширная сеть информаторов докладывала о каждом подозрительном человеке, хотя бы отдалённо подходящем под описание.

Повсюду сновали гонцы, координирующие действия между поисково-карательными отрядами. Которые теперь состояли из двух боевых жрецов, причём один из них с помощью молитв постоянно держал наготове раздвоенный меч. Светопоклонники сделали выводы, теперь так просто жрецов врасплох уже не застанешь. Да, действительно серьёзных отрядов было разбросано по городу не так много, но благодаря большому количеству вспомогательных подразделений, слуги Ахеменида контролировали почти все хоть сколько-нибудь значимые улицы и заведения города. Было очевидно, что это лишь вопрос времени, когда Рифата вместе Буером-Вачаганом кто-нибудь опознает.

Но убийцы и не думали особо скрываться. Они вышли из дома в трущобах не для того, чтобы прятаться. Они вышли, чтобы охотиться. Конечно, не на основные отряды с парой боевых жрецов, а на цели куда более скромные. Нужно было только каким-то образом сбить с толку постоянно снующих гонцов, чтобы они не сообщили о нападении куда следует раньше времени. Рифат решил вновь воспользоваться своей книгой.

Вернее, Книгой — именно с большой буквы. Ведь этот демонический артефакт был особенным и позволял создавать массовые галлюцинации, практически неотличимые по всем параметрам от реальности. Надо было лишь точно записать на страницах, что должно явиться взору, слуху и обонянию всех свидетелей. Легче простого! Правда, в качестве чернил годилась исключительно кровь, причём кровь недавно убитого человека, но для Рифата и его спутника добыть такую субстанцию не составляло проблемы. Для этого им даже не нужны были раздвоенные мечи, которые они до поры до времени успешно маскировали, обмотав ножны и рукояти грязным тряпьём.

Человеческие создания такие хрупкие… Убить человека — что может быть проще?

Сложно человека вырастить, достойно воспитать, дать ему полезные знания. Это требует вложения ресурсов и времени. Требует терпения и самоотдачи. Ничего не гарантируя взамен, ведь люди, как известно, твари неблагодарные. Тем не менее родители и общество в детей, как правило, вкладываются, понимая, что без них никакого будущего нет и быть не может, если, конечно, вы или ваши правители не научились жить вечно. А раз для взращивания нового члена общества нужно прикладывать столько усилий, то логично было бы людей беречь, однако…

Однако люди постоянно убивали друг друга ради решения сиюминутных задач. Никогда не берегли жизнь ближнего своего, не говоря уж о жизни кого-то чуть более отдалённого. У людей, в отличие от большинства животных, отсутствовал инстинкт, препятствовавший убийству особей своего вида. И это при том, что у людей, в отличие от каких-нибудь демонов, не было возможности легко возродиться.

Зато у людей была взаимная неприязнь и взаимное недоверие. Была ярость и ненависть. Была жажда возвыситься над сородичами.

Да, пожалуй, доминирование было главным инстинктом людишек. Поскольку власть над ближним помогала удовлетворить все остальные инстинкты. Повышала шансы набить брюхо и размножиться с самкой.

Поэтому ради власти всегда так легко шли под нож огромные толпы. Ради власти и мести. Мести за отсутствие власти…

Во всяком случае, именно такие мысли пронеслись в голове у Рифата, когда он хладнокровно приносил в жертву своим целям очередного беднягу, попавшегося под руку. Этот голодранец всё равно бы раньше или позже погиб от голода или болезни, так чего откладывать неизбежное? Ведь убить человека так просто…

Именно из-за простоты и необратимости убийство — самый большой в мире грех. Так гласила одна из главных заповедей светотеизма. Но, к сожалению, хотя все о ней знали, мало кто воспринимал всерьёз мудрое наставление.

Поэтому Ад каждый день пополнялся всё новыми и новыми грешниками.

И, вероятно, никогда не оскудеет поток душ в преисподние.

Убить человека слишком уж просто.

А потому соблазнительно.

То и дело макая перо в горячую кровь, Рифат слушал нашёптывание змеи и выводил на страницах Книги картину, которая не вызовет подозрения у гонцов.