— Свет Небес, сокрушивший Ад страшный! Пришло царствие Твоё, вершится воля Твоя в пласте бытия сём. Спаситель наш, дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим! Избавь нас…
Земля под ним затряслась — на месте, где Рифат стоял всего минуту назад, в глине образовалась целая паутина из трещин. Вероблюд начал пятиться, но Рифат даже не шелохнулся, всё его внимание было сосредоточено на молитве. Подброшенный меч застыл в воздухе примерно в полуметре над его головой, лезвия смотрели в небо под углом сорок пять градусов. Это была стартовая позиция для атаки.
Не успела даже малая часть песка ссыпаться в трещины, как в небо взметнулся целый фонтан брызг из высохшей глины. Вслед за ним из образовавшегося в земле провала на свет показалась огромная меченожка.
— Ибо Твоё есть возмездие и воля и беспощадность вовеки! Убий!
Не дожидаясь, пока пятиметровая тварь полностью вылезет из земли, раздвоенный меч устремился в атаку. Бросившееся было на вероблюда насекомоподобное чудище вынуждено было сразу перейти от нападения к обороне, приняв вогнутое вертикальное положение в виде знака вопроса. Рифату же оставалось лишь продолжать читать боевую молитву и наблюдать за сражением. Теперь всё решала его сила воли и сноровка противника. Вернее, от этого зависело, сколько времени соперник продержится, покуда не превратиться в кровавое месиво.
Меченожка была грозным противником. Длинное, тяжёлое тело. Мощные челюсти, способные разгрызать засохшую глину и куда более податливую плоть. Слюна, разъедающая любые доспехи. Сотни не столь уж и маленьких ног, у каждой из которых снизу росли серповидные лезвия. Крепкий хитиновый панцирь, не уступавший по прочности латам рыцаря. У обычного человека против такой твари не было ни единого шанса выжить. Вот только шквал ударов раздвоенного меча не могли отразить даже сотни попарно расположенных мечей-ног. Тварь шипела и плевалась во все стороны своим ядом, но причинить хоть какой-то вред раздвоенному мечу никак не могла. Благословенное оружие планомерно отрубало конечности и прорубало дыру в хитиновой броне монстра.
Кислотные плевки пролетали в опасной близости от Рифата, но тот не мог сдвинуться с места. Всему есть цена в этом мире. Нет и не может быть абсолютно непобедимых смертных. Пока его меч сражался с противником, сам Рифат оставался практически беззащитным. Он знал, что его выдрессированный вероблюд в случае чего прикроет ему спину — только поэтому животное и не убегало от опасности, всегда оставаясь рядом с хозяином. Но из-за этого его вероблюд, в свою очередь, сам подвергался опасности быть задетым ядовитым плевком… Если бы не вторая тварь, следившая за Рифатом с утра, он бы точно отогнал четвероного спутника как можно дальше от места сражения.
Увы, если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так. Раньше или позже, но гарантированно воплотится худший сценарий. Просто потому, что так устроено мироздание.
Высунувшаяся на две трети из-под земли меченожка извивалась, пытаясь атаковать раздвоенный меч не только ногами-лезвиями, но и укусить его или оплевать своей кислотой. Ни первое, ни второе, ни третье ей так в итоге не удалось. Ульфикар — благословенный самим Светом Небес меч Рифата — двигался слишком быстро. Будучи связанным лишь волей, но не медлительным физическим телом хозяина, раздвоенный меч играючи уходил, вернее, отлетал с линии атаки насекомоподобного монстра. А вот Рифат или его вероблюд так лихо увернуться от меткого плевка не могли.
Рифату просто повезло, в него не попали ни разу. Более массивный вероблюд оказался куда более удобной мишенью, к тому же не настолько везучей. Хотя он стоял на несколько метров позади Рифата, один из ядовитых плевков угодил на излёте ему прямо в брюхо.
Вероблюд дико заскулил, попытался отойти ещё дальше от схватки, но, не сумев сделать и пары шагов, упал на выжженную солнцем землю. В ноздри Рифата ударил характерный запах палёной шерсти, а затем куда более неприятная вонь внутренностей. Плохо дело.
Напади на него сейчас таинственный наблюдатель, у Рифата не будет даже шанса отбиться. Нужно было как можно скорее расправиться с перегородившей ему путь меченожкой. В боевой молитве Рифата появились нотки истеричного фанатизма:
— Убий! Убий, Свет наш! Избавь мир от врагов наших! Убий! Убий! Убива-а-ай!!!
Раздвоенный меч стал выписывать пируэты с едва различимой для человеческого восприятия скоростью, ежесекундно обрушивая на монстра десятки ударов. Ошмётки плоти насекомоподобного чудища разлетались в разные стороны, превращая тварь в бесформенную груду какой-то непонятной слизкой субстанции. Однако изуродованная меченожка боролась до последнего, никак не желая умирать. Только лишившись половины своих мечей-ног, с искромсанным хитиновым панцирем, тварь прекратила попытки сражаться с Ульфикаром и попыталась вновь скрыться в недрах подземных туннелей.
Если бы не скулёж умиравшего вероблюда, Рифат, возможно, даже позволил бы твари уйти зализывать раны. Но не теперь.
— Подвергни нас всех испытанию, но уничтожь всех злодеев! Свет Небес, выжги весь мир!!!
Чудо-меч заколотил в одну точку в уже расковырянном панцире, словно желая надвое перерубить толстенную тушу. Всё ещё остававшаяся над землёй часть тела меченожки закачалась, а затем, под собственным весом, действительно с треском переломилась. Около двух метров плоти вместе с головой отсоединились от остальной части туловища. Наконец-то всё было кончено.
— Ибо всегда исполняется на Руинах Ада воля, сошедшая с неба! Да прославится имя Твоё, Свет Небес! Свети ярче тысячи солнц до конца времени.
Рифат закончил боевую молитву, протягивая руку, в которую послушно вернулся благословенный меч. Ульфикар. Чудо-оружие, которое по легенде при истовой молитве могло уничтожить целую армию… Но для подобных чудес Рифату нужно было быть по меньшей мере пророком, а его праведность вызывала большие сомнения даже у него самого.
— Сгинь в небытии, нечестивая мерзость, — проклял он убогую душу противника, вкладывая меч обратно в ножны.
Рифат знал, что нет необходимости вытирать оружие, оно уже само стряхнуло или впитало все телесные жидкости супостата. Настала пора завершить муки его верного вероблюда.
Оставшийся совсем один путник занимался поклажей, демонстративно не обращая внимание на приближающегося к нему демона. Если бы тварь хотела причинить ему вред, то у неё уже была для этого прекрасная возможность во время сражения с меченожкой. Раз низшая сущность решила показаться именно сейчас, значит, её планы простирались несколько дальше убийства затерянного в пустошах человечка.
Рифат ещё раз внимательно осмотрел снятые с вероблюда вещи, которые собирался взять с собой в дальнейшее путешествие. До Колодца Душ было рукой подать, но опытный путешественник знал, что в этих безлюдных землях даже к короткому отрезку пути стоит отнестись со всем тщанием. Рассуждай Рифат иначе, он никогда не дошёл бы так далеко.
Шароподобная голова, из которой по кругу торчало без малого восемь козлиных ног, подкатилась почти к самой туши вероблюда. Демон внимательно осмотрел перерезанное горло животного.
— Почему ты добил его обычным ножом, а не своим мечом с двумя лезвиями? — словно к давнему знакомому, обратился демон к Рифату.
— Потому что у меча неспроста два рядом расположенных лезвия, — точно так же как ни в чём не бывало ответил Рифат любопытствующей твари. — Одно лезвие рубит тело физическое, второе кромсает тело эфирное, лишая жертву воли. Если дух слаб или недоразвит, как у животного, то душа убитого может не решиться нырнуть в Колодец Душ, навечно застряв в этом мире. Она будет обречена скитаться и выть, не находя здесь покоя.
Лицо на ходячей голове совершило оборот по часовой стрелке на триста шестьдесят градусов. Рифат расценил этот жест, как подобие кивка обычного человека.
— Понятно. Решил пожалеть свою лошадь.
Рифат пожал плечами:
