- Скажи, а ты хотела бы управлять таким судном? – поинтересовался я.

И неожиданно Ганья кивнула.

Страх и обида исчезли из её взгляда, а на губах заиграла мечтательная улыбка.

- Я очень хочу командовать таким судном. Водить его по своей воле, ощущать, как колёса ведут его вперёд, как мерно и ровно бьётся стальное сердце, как скрипит обшивка. А ещё я хочу командовать танком, познать всю ту мощь, о которой рассказывали старшие, стрелять из башенного орудия, запускать щиты, отражать во врага выстрелы, давить гусеницами пушки. Но больше всего мечтаю повелевать самолётом! Настоящим, довоенным. Чтобы подняться в небеса, стать свободной, как птица, лететь в любую сторону света, подставляя лицо ветру… Но это лишь мечты. Бес не может оказаться внутри человеческих машин иначе как рабом.

Она вздохнула и отвернулась, глядя на воду за кормой.

- Прости, - только и мог сказать я.

- Всё хорошо, - грустно улыбнулась бесовка и повторила, – всё хорошо.

Я не стал больше мешать загрустившей Кокосовой Козе, вместо этого отправился на нос, где обнаружил Фотини и Нарендру, занимающихся… языковыми практиками.

По крайней мере южанин говорил слова, а Фотини повторяла их.

Благодаря внутреннему переводчику я понимал всё, но здравый смысл подсказывал, что они не будут просто так сидеть и заниматься повторяшками.

- Что, учишь новый язык?

Фотини повернулась и кивнула.

- Не каждому повезло обеспечительствовать себя ручным демоном и обрести полиглотствование. Приходится трудиться, дабы избежать проблем в будущем.

- Ну, язык местных ты выучила за считанные часы, если память меня не подводит.

- Чуть дольше, - не согласилась вампиресса, - но да – он был похож на один из тех, что я уже знала, проблемствований не составил. А этот же другой. Нужно понимать изьяснятельствования врага.

- Врага? Неужели ты хочешь принять участие в бойне, намечающейся тут?

Она посмотрела на меня странно, как на глупого ребёнка, сказавшего что-то постыдное, не смешное, отвратительное.

- А ты ещё не понял? – осторожно уточнила иномирянка.

- Нет, - честно признался я.

- Над этим миром вот-вот разразится гроза, никто не укроется от кровавого дождя. Спасутся лишь те, кто встанут и грудью примут удар. Трусы, что побегут, падут. Так было всегда - так будет вовек.

- Мне не очень хочется быть на одной стороне с гейскими паладинами, из-за которых попал сюда.

- Тогда будешь на стороне их врагов, - резко ответила Фотини. – Ты ещё молод и не видел настоящих войн, я же посмотрительствовала на них в избытке. Знаю, как возникают, понимаю, почему продолжаются, ведаю, из-за чего окончательствуются. Никто из нас не избежит сражения, и чем быстрее ты это поймёшь, тем будет лучше.

Я поглядел на Нарендру, будто бы искал у того поддержки, но южанин неожиданно произнёс:

- Она права. Война будет. Север против юга. Я не хочу воевать за юг. За север – стану.

- Но почему?

Юноша нахмурился, отчего на лбу его проступила отчётливо различимая складка, ответил:

- Тут нет Ям Боли.

Я ждал продолжения, и Нарендра, вздохнув, проговорил:

- Плохо знаю ваш язык. Плохо говорю. Прости. Сложно объяснить тому. Кто не видел. Сложно и страшно. Понимаешь?

Я не понимал, но решил кивнуть, чтобы не расстраивать парня и спросил вместо этого:

- Но тебе придётся драться на севере с порождениями Тёмного Леса.

- Сражусь, - просто ответил он и отвернулся.

Я жалобно посмотрел на Фотини, но та лишь фыркнула и добавила:

- Решай - и скорее. Промедлишь – пожалеешь.

И я был послан из ещё одного спокойного уголка.

А потому, когда совсем стемнело, устроился на крыше корабля: лезть в каюту не хотелось совсем, достал фото родных и рассматривал любимые черты. Лена с Машей смотрели на меня с укоризной, точно спрашивая, куда же запропастился, почему не возвращаюсь, что забыл в новом мире?

И ответить им было нечего.

Я слишком слаб, чересчур жалок, не способен справиться с проблемами, лишь бегаю от одной катастрофы к другой, не в силах изменить хоть что-то. Не в силах даже стать сильней!

Тяжёлая мысль, но господин Фаелан преподал мне достойный урок силы и слабости, показал, что бывает с теми, кто не втаптывает врагов в песок. Господа Горм, Патрик да и Иоганн, если так подумать, тоже оказались неплохими менторами, подготовившими отличнейший учебный материал.

Я задрал голову вверх, глядя на звёзды. В этом мире небо расположилось очень близко к земле, то и дело грозя упасть на него, засыпать мириадами ярких искорок, таких холодных и бесчувственных.

Вспомнились старые, но очень верные строки: «Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой». Сказанные в другой эпохе в другом мире по другому случаю, они отлично подходили мне сегодняшнему. Вот только значит ли это, что я должен бросить всех товарищей и гнаться за силой в гордом одиночестве?

Я ухмыльнулся и негромко рассмеялся. Конечно, нет!!!

Одиночки в этом мире валяются по канавам! Если судьба надеется, что я превращусь в уродца, готового идти по головам товарищей, то я жестоко её разочарую. Понимание этого – яркое и чистое – нахлынуло на меня, точно девятый вал, смывая неуверенность и страхи. Я и сам не понимал, почему эта мысль возникла сейчас, на ровном месте, посреди реки, но был рад ей.

Избавления не получим МЫ, не Я! И МЫ будем бороться за лучшее. За свои жизни. За свободу. За возможность вернуться. И если ради этого придётся повоевать, как сказала Фотини, что ж… Так тому и быть.

Решение, принятое в минуту покоя, выжгло калёным железом сомнения и страхи. Оно ничуть не повлияло на желание как можно скорей оказаться на Земле, но даровало мне внутреннюю уверенность. Я осознал, что не перешагну через себя ради силы, ради денег, ради знаний. Я не продам и не предам товарищей, и всё так же буду готов броситься за них в огонь. Ну или наперерез шогготу, обитающему посреди старой аномалии.

И это, как ни странно, успокаивало.

Я поднялся и, улыбаясь собственной глупости, отправился в каюту. Учёба ждала.

***

Отчёты наваливались подобно грозному полноводному потоку, жаждущему смести хлипкую плотину слабых человеческих сил и погрести его под толщами нерешённых вопросов.

Риманн боролся как мог, но силы оказались неравны. Несмотря на изрядное число помощников, несмотря на множество подчинённых, несмотря на огромный опыт, высший паладин не справлялся.

Война казалось неизбежной, и сие удесятерило усилия владык Эйри и правителей союзных стран. Особенно последних. Каждое графство, герцогство или королевство, обязанное паладинам, готовило отряды и отправляло их на юг – туда, куда повелел светлейший. В Сиафе, Клайоме, Фораоисе и иных странах уж были развёрнуты большие лагеря, где отряды соберутся в полки, а те уж образуют бригады, дивизии, корпуса. Армии.

Воители достойные и могучие притрутся друг к другу, научатся биться бок о бок, станут доверять командирам, поглядев на тех в деле. Пока что – в шутейном, на учениях, на тренировках. Но то – пока.

Очень скоро воды реки Лахен окрасятся в алый, а оба берега воспылают пламенем до небес. Сомнений в этом уже не осталось, последний отчёт Грейди вышел красноречивым.

Да, махансапцы сумели укрыть первые свои приготовления, но теперь таить их оказалось уже невозможным – слишком много следов надлежало упрятать под землю, слишком много ниточек вело, куда не след смотреть. Но на этот раз люди Грейди зрели в корень - и врагам не удалось скрыть тайное.

Армия южан готовилась внутри страны. Бунты давились с жестокостью, неожиданной даже для тех, кто бьёт поклоны великому змею Калии, границы укреплялись сверх всякой меры, ну а заводы выпускали ружья боли, орудия, машины и прочую военную мануфактуру, точно безумные. Без остановок, без отдыха, без перерыва!

И в Эйри творилось то же самое. Склады распечатывались, полки и дивизии стряхивали сонное оцепенение мирной жизни, бронетехника приводилась в надлежащий вид, а боевые големы маршировали по дорогам страны, вселяя веру в сердца людские.