Очень прошу тебя ответить на это письмо телеграммой — здоров ли ты, адрес — и срочно (если возможно, по телеграфу) перевести мне мой гонорар, что ты получил у Бинштока.
Твой Михаил.
P. S. Положение мое тягостно.
44. Н. А. Булгакову. 18 января 1930 г.
Москва
Дорогой Коля,
твое письмо от 6.I получил своевременно. Осеннее письмо с отрывком моей повести «La mort des poules»[1392] также получено. Извини, что благодарю с опозданием.
Убедительно прошу не сердиться за перерывы в переписке. Пожалуйста, пиши чаще. Пожалуйста, не замолкай. Мое последнее молчание вызвано ухудшением моего положения и связанной с этим невозможностью сообщить, что и как писать.
Сообщаю о себе:
все мои литературные произведения погибли, а также и замыслы. Я обречен на молчание и, очень возможно, на полную голодовку. В неимоверно трудных условиях во второй половине 1929 г. я написал пьесу о Мольере. Лучшими специалистами Москвы она была признана самой сильной из моих пяти пьес. Но все данные за то, что ее не пустят на сцену. Мучения с нею продолжаются уже полтора месяца, несмотря на то что это — Мольер, 17-й век… несмотря на то что современность в ней я никак не затронул[1393].
Если погибнет эта пьеса, средства спасения у меня нет — я сейчас уже терплю бедствие. Защиты и помощи у меня нет. Совершенно трезво сообщаю: корабль мой тонет, вода идет ко мне на мостик. Нужно мужественно тонуть. Прошу отнестись к моему сообщению внимательно.
Если есть какая-нибудь возможность прислать мой гонорар (банк? Чек? Я не знаю как), прошу прислать: у меня нет ни одной копейки. Я надеюсь, конечно, что присылка будет официальной, чтобы не вызвать каких-нибудь неприятностей для нас.
Прошу: побывать у Владимира Львовича Биншток (Boulevard Raspail, 236) и осведомиться — поступает ли гонорар для меня за «Дни Турбиных»[1394] (роман)[1395].
Прошу: взять у Бинштока и выслать мне прямо в мой адрес два экземпляра окончания моего романа. Срочно.
Прошу — выслать еще отрывки «La mort des poules» желательно с начала.
Жду с нетерпением вестей.
Желаю тебе жить счастливо!
45. Н. А. Булгакову. 4 февраля 1930 г.
Москва
Дорогой Коля!
Твое письмо от 27.I получил дня два тому назад. Очень тронут. Книги еще не пришли.
Ты пишешь, что подтверждение получений писем — лучший способ избежать пауз. О, с этим я совершенно согласен! Тем не менее моя переписка запущена. Что поделаешь! Одна из причин пауз та, что я стесняюсь крайне беспокоить тебя!
Мне совершенно необходимы:
1) Еще два экземпляра II-й части романа «Дни Турбиных».
2) 2 экз. I-й, выпущенной раньше.
3) 1–2 экз. рижского издания (адрес этого издательства!).
Если мои деньги у тебя еще на руках, возьми из них, сколько нужно, на покупку книг, пересылку и переписку со мной.
4) Подпишись в бюро вырезок (все, что попадется обо мне), шли мне.
Не сердись за беспокойство. Положение мое трудно и страшно.
Спешу отправить письмо. Ване привет!
Жена моя целует тебя. Я видел недавно Николая Леонидовича Гладыревского. Он просил меня написать тебе, что у него нет сведений о его матери. Если что знаешь о ней, не забудь, сообщи мне[1396].
Жду, целую тебя.
Михаил.
46. Н. А. Булгакову. 19 февраля 1930 г.
Москва
Дорогой Коля!
Уведомление из Банка для внешней торговли в Москве о том, что на мое имя пришел перевод на 40 долл., я получил 17.II, а вчера (18.II) получил и самые деньги.
Само собою разумеется, что от получения долларов на руки я немедленно отказался и взял по курсу Госбанка (1 р. 94 коп.) 77 руб. 66 коп.
Я признателен тебе за хлопоты и тронут, поблагодари д-ра Сертич[1397] (на переводе было написано Сертлич).
Теперь так: следующей суммы не высылай до получения моего следующего письма, которое будет отправлено незамедлительно. Мне нужно написать тебе подробно, а сейчас я спешу.
Сегодня вечером сяду за письмо, а завтра отправлю.
Целую тебя и благодарю.
Твой
Михаил.
47. Н. А. Булгакову. 21 февраля 1930 г.
Москва
Б. Пироговская, 35-а, кв. 6
Дорогой Коля,
ты спрашиваешь, интересует ли меня твоя работа? Чрезвычайно интересует! Я получил конспект «Bacterium prodigiosum»[1398]. Я рад и горжусь тем, что в самых трудных условиях жизни ты выбился на дорогу. Я помню тебя юношей, всегда любил, а теперь твердо убежден, что ты станешь ученым.
Меня интересует не только эта работа, но и то, что ты будешь делать в дальнейшем, и очень ты обрадуешь меня, если будешь присылать все, что выйдет у тебя. Поверь, что никто из твоих знакомых или родных не отнесется более внимательно, чем я, к каждой строчке, сочиненной тобой.
Многие из моих знакомых расспрашивали меня о нашей семье, и меня всегда утешало то, что я мог говорить о твоих больших способностях.
Одна мысль тяготит меня, что, по-видимому, нам никогда не придется в жизни увидеться. Судьба моя была запутанна и страшна. Теперь она приводит меня к молчанию, а для писателя это равносильно смерти.
У меня есть встречный вопрос к тебе: интересует ли тебя моя литературная работа? Это напиши. Если хоть немного интересует, выслушай следующее и, если можно, со вниманием (хотя мой навык и чутье, кажется, подсказывают мне после внимательнейшего чтения твоих писем, что и интерес, и внимание есть):
Я свою писательскую задачу в условиях неимоверной трудности старался выполнить как должно. Ныне моя работа остановлена. Я представляю собою сложную (я так полагаю) машину, продукция которой в СССР не нужна. Мне это слишком ясно доказывали и доказывают еще и сейчас по поводу моей пьесы о Мольере.
По ночам я мучительно напрягаю голову, выдумывая средство к спасению. Но ничего не видно. Кому бы, думаю, еще написать заявление?..
* * *
Теперь о ближайшем:
будь добр, еще некоторое время потерпи беспокойство (долго, я полагаю, затруднять тебя не буду!). В счет того, что выдал тебе из моего гонорара Владимир Львович, вышли мне опять через банк сколько-нибудь. Суммы, хотя бы и ничтожные, мне нужны. Я не знаю, сколько он тебе выдал? Но полностью не высылай, а сделай так: мне очень нужны чай, кофе, носки и чулки жене.
Если не затруднительно, пришли посылку — чай, кофе, 2 пары носков и две пары чулок дамских (№ 9) (ни в коем случае ничего шелкового). Я не знаю, сколько это будет стоить.
Желательно так: посылку в первую голову, если останется еще — долларов десять через банк, а остальное оставь у себя на какие-нибудь мои расходы. Если же я ошибаюсь в расчете — только посылку.
В случае, если Ваня бедствует, мне посылку, а ему некоторую сумму из моих.
Сам рассчитай, прошу тебя!
* * *
15-го марта наступит первый платеж фининспекции (подоходный налог за прошлый год). Полагаю, что, если какого-нибудь чуда не случится, в квартирке моей маленькой и сырой вдребезги (кстати: я несколько лет болею ревматизмом) не останется ни одного предмета. Барахло меня трогает мало. Ну стулья, чашки, черт с ними. Боюсь за книги!
Библиотека у меня плохая[1399], но все же без книг мне гроб! Когда я работаю, я работаю очень серьезно — надо много читать.
