— Мелкая сошка! — вскричал он. — И спрашиваешь меня об этом? Вперёд, в авто!

Как только я сделал ещё шаг вперёд, раздался крик. Он исходил из третьей комнаты, выходившей в эту. Я повернулся туда, но тут же увидел, что Гроссман, выхватив револьвер, преграждает мне путь.

Хотя недавние события, по-видимому, вовлекли меня в совершенно необычайное число физических схваток, я так и не научился их описывать. Я не могу сказать: «Он вмазал так. Я вернул этак.» Всё, что я помню о произошедшем, я могу описать лишь следующими простыми словами:

Костыль находился рядом с моей левой рукой. Одним резким движением я подбросил его в воздух и обрушил на Гроссмана справа, отшвырнув оружие на пол, прежде чем он успел выстрелить. Я метнулся туда. Мы обменялись ударами. Затем кто-то — возможно, охранник, прошедший за мной в комнату — нанёс мне сильный удар по затылку. Когда я терял сознание, вновь раздался крик.

Придя в себя, я обнаружил, что надо мной склонился полицейский. Он помог мне встать на ноги, и я сказал: «Спасибо, офицер». Клочок бумаги был всё ещё у меня во рту, и, боюсь, речь моя оказалась несколько невнятной. Он с сомнением смотрел на меня, но его сомнения исчезли, когда я добавил, глядя на обсаженную пальмами улицу, посреди которой я лежал:

— Не могли бы вы сообщить мне, в какой части города я нахожусь?

Не говоря ни слова, он повёл меня к полицейской машине у обочины.

— Представляешь, Джо? — сказал он человеку за рулём. — Пьян в десять утра — и такой милый парень. Залезай, приятель, — добавил он мне.

Поскольку мой возмущённый протест лишь усилил бы его подозрения, я неохотно повиновался.

— Куда вы меня везёте? — спросил я.

— В кутузку на Линкольн-Хайтс, — сказал он. — Прости, дружище, но у нас нет особого выборы. Лежать вот так на улицах никого не красит. Зачем с утреца опустошил бутылку-то?

Я проигнорировал этот вопрос.

— Могу я увидеть там лейтенанта Финча? — спросил я.

— Финч… Что это за Финч, Джо? — повернулся он к своему спутнику.

— Штаб-квартира, следственный отдел, — сказал Джо.

— И зачем тебе Финч? — потребовал второй полицейский.

— Не знаю, — ответил я. — Но, думаю, возможно, я ему нужен. Если бы вы связались с ним по рации…

— Она только в одну сторону работает, — он с минуту подумал. — Слушай, Джо, — сказал он. — Заверни к ближайшей телефонной будке. Посоветуюсь с Финчем, что-то в этом есть забавное. Как тебя зовут, приятель?

У ближайшей телефонной будки он вылез. Дожидаясь его, я неосторожно обернулся. На полу машины лежал мой алюминиевый костыль.

Завершая это повествование, остаётся лишь дать некоторые объяснения. Лейтенант Финч сообщил патрульному, что некто Дрю Фернесс действительно необходим до дальнейших распоряжений по адресу Ромуальдо-драйв, 221б, куда меня и доставила патрульная машина. Костыль они подобрали следующим образом.

Участковый полицейский на обходе заметил мужчин, выходящих из дома, который, как он знал, заброшен. К счастью, мимо как раз проезжала патрульная машина; он оставил её, и они бросились в погоню. Но у добычи оказалась небольшая фора, достаточная, чтобы быстро скрыться из виду. Полиция вернулась осмотреть дом, где они не нашли ничего, кроме некоторой дешёвой мебели и этого костыля, который и везли в управление, чтобы разобраться, что интересного из него можно извлечь. Джо, слегка удивлённый моим вопросом, добавил, что дом, где они нашли костыль, недалеко от железной дороги.

Вероятно, вы теперь спросите меня, какие выводы я делаю из этого странного приключение и какое отношение имеет оно к делу Уорра. На данный момент, я предпочитаю остановиться на фактах и оставить теории до тех пор, пока не услышу детали столь же, как мне представляется, любопытных приключений, случившихся с другими членами общества. Скажу я лишь вот что: очевидно, кто-то в том доме занимается гнусным шпионажем, и что это благословение для нашей нации, что я случайно занял его место сегодня утром.

У меня есть лишь один ключ к личности того человека — реплика молодого человека «Вперёд, в авто». Это крайне неожиданное замечание для того, чтобы побудить кого-то сесть в такси. Можно сказать «В такси», «В машину» или просто «Вперёд», но едва ли «Вперёд, в авто».

Однако было бы вполне естественно сказать «Вперёд», если дальше следует обращение. И чем больше я размышляю над этой проблемой, тем больше убеждён, что молодой человек, зная товарища по заговору по имени, но не по внешнему виду, на самом деле сказал: «Вперёд, Отто».

Тишина встретила завершение необычайного повествования Дрю Фернесса — тишина, нарушенная громким взрывом смеха Отто Федерхута. Копна седых волос австрийского юриста трепетала от ритмичного веселья, сотрясавшего всё его тело.

— Это уже слишком! — выдохнул он. — По-всякому меня называли. Еврейской собакой меня называли, когда я выносил по всей справедливости решение против какого-нибудь могущественного гауляйтера. Атеистом меня называли, и красной поганкой называли, и московской шлюхой. Ко всем этим именам я привык; их истеричная неточность меня уже не забавляет. Но что теперь меня назовут нацистским агентом — Herr Professor, вы великолепны!

— Обвинение выглядит, по меньшей мере, странным, — улыбнулся доктор Боттомли. — Возможно, Фернесс, нам лучше отложить конкретные обвинения до тех пор, пока мы не выслушаем все рассказы о своих приключениях.

Дрю Фернесс выглядел сильно удручённым подобной реакцией.

— Так вот зачем, — вставила Морин, чтобы умерить его смущение, — вы звонили сегодня мне на студию.

Но это упоминание смутило его лишь сильнее.

— А… да, — нерешительно признал он. — Естественно, я… то есть, конечно, я хотел проверить свой опыт со всех сторон, и, так сказать, всё, естественно, указывало, что мне надо попытаться выяснять, где вы… Другими словами, поскольку я больше не знаю ирландок…

— Короче говоря, — вмешался доктор Боттомли, — вы, Фернесс, чертовски беспокоились о девушке и хотели узнать, всё ли с ней в порядке.

— Стоит ли выносить эти нежные признания на свет, доктор? — протянул Харрисон Ридгли. — Пусть профессор, если хочет, скрывает свою тайную страсть; не заставляйте беднягу обнажать душу.

— Стоит отметить, — назидательно начал Джонадаб Эванс, — определённый любопытный параллелизм приключения, о котором мы только что услышали.

Дрю Фернесс благодарно взглянул на него; этот суховатый эрудированный голос нёс долгожданное облегчение от неудобных рассуждений Боттомли и Ридгли.

— Холмсианство испытанного опыта заходит глубже просто алюминиевого костыля, паролей и фамилии Олтемонт. Соедините украденную тайну субмарины и избавление от тела, помещённого на крыше вагона, и что вы получаете?

— Бог мой! — вскричал Фернесс. — Я об этом в таком ключе не думал. Конечно! Когда вы рядом, то трудно анализировать так ясно; но параллель налицо.

— К чему? — практично спросил сержант Ватсон.

— К «Чертежам Брюса-Партингтона», — возбуждённо пояснил Фернесс. — Те же самые детали — конечно, разные по применению, но по сути своей…

— Опять Холмс? — терпеливо спросил Ватсон.

— Да.

— О, — сказал сержант и умолк.

— А теперь, лейтенант… — начал доктор Боттомли, но тут же оборвал себя. — Где, чёрт возьми, лейтенант?

Все уставились на пустой стул позади Морин.

— Не знаю, — неуверенно выговорила она. — Он выскользнул как раз, когда Дрю заканчивал рассказ. Я…

— Я здесь, — сказал из дверей Джексон. — Не беспокойтесь — с моим исчезновением никакой мелодрамы. Я просто хотел позвонить — не то чтобы я не доверял вам, Фернесс; но от проверки вреда не будет.

— И вы установили?.. — спросил Боттомли.

— Патрульная машина подобрала Фернесса именно так, как он говорит, а история мужчин, сбежавших из пустого дома, и брошенного там костыля, зафиксирована в отчёте.

— Просто подтверждающая деталь, — пробормотал доктор Боттомли, — хотя едва ли в том смысле, в каком Пу-Ба использовал эту фразу.[71] А теперь, джентльмены, с вашего позволения слово имеет председательствующий. Полагаю, что, исходя из строго хронологического порядка, мой рассказ идёт следующим. Мрмфк.