— Я свободен до завтрашнего полудня. И нет особых причин торопиться в постель, — Джексон лениво мерил шагами комнату. — Ну, давайте — залпом!

— Залпом?

— В смысле — вперёд.

— Если даже у профессора вашего языка, — улыбнулся Федерхут, — проблемы с вашими идиомами, как можно винить такого бедного иностранного учёного, как я? Я помечаю в своём уме: «залп» не всегда значит «выстрел»!

И тут откуда-то снаружи комнаты раздался громкий хлопок.

Отто Федерхут вытаращил глаза.

— Этот дом отвечает мне эхом, — вскричал он, — или это был…

— Автомобиль, должно быть, — покачал головой Джексон. — Просто Фернесс пригнал свою машину.

Юрист с облегчением откинулся на спинку кресла.

— Порой я забываю, что нахожусь в Америке, где громкий шум означает лишь удовольствия жизни, а не внезапный конец этих удовольствий. Но спросить я вас хотел вот о чём: верно ли — до меня дошёл слух, — что здесь, в Лос-Анджелесе, у вас есть что-то вроде гестапо герра Гиммлера?

— Гестапо?

— Вновь эхо, Herr Leutnant? Гестапо — это Geheime Staats-Polizei, Тайная государственная полиция, которая выслеживает коммунистов и евреев. Нет ли у вас здесь подобной банды преследователей?

— О, вы про Красную команду.[47] Да, было у нас такое. Новая городская администрация в значительной мере уничтожила её; но иная мокруха сошла им с рук. Я всегда был рад, что занимаюсь такими приличными вещами, вроде убийства. Не хотел бы пускать кровь какому-нибудь бедолаге только потому, что он… — Джексон вдруг оборвал фразу.

— Да?

— Посмотрите. Что, чёрт возьми, это такое? Похоже, Уорр выронил.

Он поднял белый конверт — в котором в этот момент что-то тихо застучало — с машинописным адресом:

На обороте была надпись карандашом:

Отто Федерхут безразлично посмотрел на конверт.

— Признаю, странно, что мистер Уорр получает сообщения там, где его не ждут, но меня это не слишком заботит.

— И меня интересует больше не это, — сказал Джексон. — Посмотрите вот на что, — он держал в руках визитную карточку.

Федерхут молча созерцал её, а в телефонной трубке вдали пронзительно визжал взволнованный голос мистера Вейнберга.

— Странно, — наконец проговорил австриец. — Риколетти. Мне что-то вспоминается, но слишком абсурдное, чтобы это упоминать.

— Никогда не слышал об итальянце по имени «Талипес», — заметил Джексон. — Звучит скорее по-гречески. Но меня интересует этот вот рисунок.

Он вновь положил карточку на стол. Оба склонились над ней, глядя на причудливую череду фигурок:

Здесь они, конечно, увеличены. Оригинал был столь тщательно втиснут в обратную сторону визитной карточки, что лейтенанту Джексону пришлось достать маленькую лупу — единственный положенный инструмент сыщика, который он обычно носил с собой даже в свободное время.

— Это своего рода код, — пояснил он. — Сейчас это не входит в мои обязанности — мы передаём все подобные вещи отделу, который на этом специализируется, — но я всегда более-менее интересовался кодами, вроде профессионального любителя.

— Тогда, по крайней мере, Herr Leutnant, — фыркнул Федерхут, — у вас должно быть достаточно знаний, чтобы не называть шифр кодом. В такой мере ваш язык знаю даже я.

— Вы правы, — признал лейтенант. — Простите. С вашим опытом вы, вероятно, знаете об этих вещах куда больше меня. Но позвольте мне попытаться провести какие-то зачатки расшифровки. Предположу навскидку, что ребята с флажками указывают на конец слов — правдоподобно, по-вашему?

— Да.

— Хорошо. Тогда перед нами сообщение из шести слов — более вероятно, из пяти слов и подписи. Оно слишком короткое, чтобы уверенно опираться на частоту символов; но вот этот, твёрдо стоящий на ногах, появляется так часто, что можно предварительно предположить, что это «О». Два стоящие один на правой ноге, другой на левой — следующие по частоте — могут быть «Е», «А» или «И» либо наиболее распространёнными согласными — например, «Н» или «Т». Не слишком помогает.

— Нет, — согласился Федерхут с полуулыбкой, как будто указывавшей, что он прячет что-то в рукаве.

— Но возможен и другой подход. Обратите внимание на пятое слово — знак, который повторяется ещё раз через один. То есть, в формате 121. Рискну предположить, что самое распространённое слово этого типа — «как». И это даёт нам предварительно две буквы — «К» и «А». Также можно заметить, что человечек, стоящий на голове, опираясь на руки и задрав левую ногу, держит флаг дважды — то есть, на эту букву заканчиваются два из шести слов. Это, возможно, «О». Если быть точным, тот, что стоит на левой ноге, тоже держит два флага, но один из них — последнее слово, и это, вероятно, подпись, а не слово с таким распространённым окончанием, как «О».

— Я не слишком хорошо знаком с частотностью английских букв, — кивнул австриец, — но выглядит правдоподобно. Что это вам даёт?

Джексон извлёк карандаш и начертал на белом конверте:

К….А….К..О АК….О КАК.А.А.А.

— Не знаю, что с этим делать, — признался он. — Но это только начало, и пока ничего совсем уж неправдоподобного нет. Теперь, если вы…

— Боюсь, Herr Leutnant, — рассмеялся Отто Федерхут, — мне просто любопытно смотреть, как вы, американские сыщики, решаете проблему шифра. Я искренне верю в ваши благие намерения, но именно краткость этого сообщения должна победить логику вашего подхода.

— Оʼкей, тогда ваш черёд, — слегка обиженно ответил Джексон.

— Очень хорошо. Очевидно, это некая шутка, сыгранная с мистером Уорром из-за его ненависти к Холмсу; поскольку этот шифр, как вы можете вспомнить, использован в приключении Холмса, названном как раз в честь него «Пляшущие человечки». Теперь позвольте мне…

Он оглядел комнату и наконец нашёл том полного собрания рассказов о Шерлоке Холмсе, занимавший почётное место на приёме. Ловко пролистав его, австриец вскоре отыскал «Пляшущих человечков».

— Я всегда думал, — проговорил он, приступая к работе с карандашом и бумагой, — что великий Холмс разгадал этот шифр слишком быстро и легко. Он подошёл к нему так же, как вы, и продвинувшись совсем немного, решил его, тогда как, по всей вероятности, должен был бы запутаться и погрязнуть, подобно вам, в массе неубедительных вероятностей. Но если наш столь странно именуемый друг с визитной карточкой использовал тот же шифр, что и в рассказе, наша задача окажется простой. Ага, вот и результат! С-Т-И-В-Е-Н О-О-Р-Р, а так и зовут мистера Уорра.

— Погодите, — возразил Джексон. — Можно написать эту фамилию как ВАРР или — и здесь я вполне уверен — как УОРР, но ООРР совершенно невозможен.

— Конечно же, — раздражённо прищёлкнул пальцами Федерхут. — Странным образом — и я упомянул об этом в своей монографии — в этом шифре один и тот же человечек, крепко стоящий на ногах, уперев руки в боке, может обозначать и «У», и «О». Несомненно, промах пера небрежнейшего из летописцев, доктора Ватсона. Второго символа следующего слова я здесь не нахожу. Должно быть, этой буквы записки нет в оригинале, хотя, кажется, где-то я её уже видел.

— Прошу прощения, джентльмены, — просунул в комнату своё худощавое лицо Дрю Фернесс, — но не видели ли вы мисс ОʼБрин?

Федерхут по-прежнему был погружён в свою проблему. Джексон задумался.

— Нет… собственно говоря, не видел. Я считал само собой разумеющимся, что вы оба уже уехали.

— Я жду в машине почти четверть часа. Думаете?..

Лейтенант Джексон думал, что это злонамеренная шутка. Вероятно, девушка умышленно выскользнула из дома через чёрный ход и спустилась на Хайленд искать трамвай, оставив незваный эскорт очень терпеливо дожидаться. Но говорить ничего этого он не стал. Он просто заметил: