— Но не будем забывать о главном — вы здесь не ради съёмок, а ради постановки. Мы будем строги и объективны, дальше пройдут лишь те, кто докажет свой профессионализм такими критериями как техника, музыкальность, артистизм и, разумеется, взаимодействием с партнёром. Убедите нас, что именно вы достойны этой роли. И что вы никому никогда её не отдадите. Тогда возможно, у вас появится крошечный шанс.

Я мысленно покачала головой. Ведьма, как она есть.

— Сегодня в нашей комиссии произошло приятное пополнение. К нам неожиданно присоединился Фаддей Корнелиевич Каспар — руководитель театра «Дом Муз», постановщик международных балетов «Домино», «Сад Прозерпины», «Легенды школы Ночи» и многих других. Заслуженный артист и педагог СССР и России.

Миссис Дамески повернулась в сторону дедушки Айвана.

— Благодарю, Хелена, — фамильярно отозвался он, будто они были давними друзьями — боюсь, артист из меня уже никудышный, чего, надеюсь, нельзя сказать об этих молодых людях.

На этих словах мужчина посмотрел на Айвана, словно обращая их именно своему внуку. Тот медленно сглотнул и опустил взгляд в пол. Я нежно погладила его руку большим пальцем, призывая взглянуть на меня. Но Айван меня проигнорировал.

— Мне бы хотелось, чтобы сегодняшний выбор был лёгким. Но, зная историю студентов Равенской Академии, это будет не так. Поэтому, я хочу пожелать удачи, как вам, молодые люди, так и тем, на чьи плечи легла нелёгкая доля выбора. — Он окинул студентов смешливым взглядом. — Давайте же, поднимите нам настроение.

Эта короткая речь казалась мне более воодушевляющей, чем слова миссис Дамески. И я мысленно поблагодарила Фаддея Корнелиевича за напутствие.

Вновь выйдя вперёд, Хелена назвала очерёдность пар по группам и отпустила всех на пятиминутный разогрев. Мы с Айваном попали в последний блок — третий. Оказалось, что из всех курсов на прослушивание ролей Маши и Принца-Щелкунчика подали заявку только двенадцать пар, половина из которых училась вместе со мной. Знакомые лица внушали лёгкую уверенность. Только вот…с нами в одной группе оказались Никита и Софи. Я старалась вытравить из головы любые мысли о них, сосредоточившись на своём партнёре.

— Пойдём со мной, — прошептала я и потянула возлюбленного глубоко за кулисы.

Лишь когда тяжёлые бархатные ткани скрыли нас от посторонних ушей и глаз, Айван посмотрел на меня. И то, что я увидела в его глазах, взволновало меня еще больше. Ничего не осталось. Собственные тревоги растворились под натиском этой силы.

— Скажи мне, что с тобой, — как можно ласковее попросила я — прошу.

Айван медленно, очень медленно вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Я уже подумала, что он не заговорит или начнёт заверять, что всё в полном порядке, но…

— Его здесь не должно было быть.

Голос казался глухим и далёким.

— Я не понимаю. Я думала, вы в хороших отношениях. Ты ведь столько мне о нём рассказывал!

— Так и есть.

— Тогда что произошло? Я же вижу, что ты сам не свой.

Но он не хотел мне говорить. Я отчётливо читала это по тому, как он избегал зрительного контакта. Внутри всё сильнее росло тревожное предчувствие, будто мой партнёр хотел взять и всё бросить. Волна внезапной паники накрыла меня с головой: словно всё повторялось. Я вспомнила драку в клубе, больницу и новости о Кристофере, то, как я лишилась партнёра и мой мир рухнул. Затем ночь в Солярисе, приезд Евгения, то утро, когда меня чуть не исключили, и всё пошатнулось вновь. Ощущение падения в пропасть вернулось. Нужно было срочно что-то с этим делать.

— Айван, — более требовательно попросила я, опуская ладонь ему на щёку и поворачивая голову к себе, так что ему пришлось на меня посмотреть — это я — Лина. И ты можешь мне доверять.

Время текло сквозь пальцы, приближая мгновение нашего выхода на сцену.

— Мы уже это проходили, помнишь? Когда я исчезла на сутки, а потом вернулась с синяком на лице. Ты ведь тогда мне поверил. А потом, когда я узнала твою историю, те ужасные сплетни. Я тоже поверила тебе. Мы доверяем друг другу. Поделись со мной, пожалуйста.

Айван накрыл рукой мою ладонь и отвёл от своего лица. Моё сердце пропустило удар.

— Я тебе всё испорчу, — наконец вымолвил он. — Если не пройдём, можешь попрощаться с карьерой. Если пройдём — все скажут, что это по блату. А очернённая репутация, всё равно, что конец карьеры.

— Почему ты думаешь, что все подумают именно так?

Айван невесело усмехнулся.

— Потому что они всегда так думают. Всю мою жизнь. В каком бы конкурсе я бы не принял участие, в каком бы кастинге, везде, где появляется Фаддей один ответ — блат. Я надеялся, что хоть в Академии смогу доказать всем, что достоин сцены. Но он решил великодушно приехать и всё испортить.

Я часто-часто заморгала. Так вот в чём дело? В памяти яркими вспышками пронеслись отрывки различных разговоров и сплетен, которые я сама неоднократно слышала в стенах РАИ. Это всё объясняло.

Сейчас перед моими глазами предстал не тот самоуверенный юноша, который стойко игнорировал все подколы и косые взгляды сокурсников. Это был ранимый, уязвимый молодой человек, в чьей душе глубоко пустили корни сомнения. И мне было больно смотреть на то, как он в себя не верит.

— Ты поэтому пошёл на летние курсы?

— А ты догадливая, — чересчур резко и саркастично ответил Айван.

Эта интонация… Я подавила вздох. Айван просто не в себе. Он еще пожалеет о своей грубости. Только вот положение дел это никак не меняло. Ведь здесь и сейчас тот, на кого я привыкла полагаться, потух у меня на глазах. Нельзя допустить, чтобы Айван окончательно раскис. У меня не было идеи или конкретного плана, но были чувства. Я глубоко вдохнула и уперла руки в бёдра, решив говорить от чистого сердца.

— А теперь послушай меня, — стараясь звучать дерзко, подобно Миле и Кире, заговорила я, надеясь, что непривычная интонация отвлечёт собеседника от горьких мыслей. — Перестань рассусоливать. Если ты сейчас будешь думать о Фаддее Корнелиевиче, и о других студентах, то у нас точно ничего не получится. Есть только один способ доказать всем, что ты чего-то достоин — это выйти и показать лучшее, на что ты способен. Потому что именно ты задаёшь правила. Да, люди будут говорить гадости, такова уж человеческая природа. И дело будет не в том, что ты плох. А в том, что ты хорош. Настолько хорош, что они будут зеленеть от зависти и оправдывать это блатом только для того, чтобы потешить собственное жалкое эго. Ни один из этих человечков и волоса твоего не стоит.

Я сделала шаг ближе, надеясь, что это придаст еще больший эффект моим словам.

— Думаешь, я выбрала тебя просто так? Когда мне было не с кем репетировать, и я искала новую пару. Нет! Я сделала это, потому что знала, что лучше тебя никого в этой Академии нет. Я это поняла сразу, когда впервые тебя увидела. Знаешь, когда это было?

Всё это время Айван изумлённо смотрел на меня, словно увидел впервые, словно я пробудила его ото сна. Мой вопрос вернул его к реальности. В карих глазах сверкнула искра.

— Мы столкнулись с тобой в коридоре, когда вывесили списки поступивших, — сразу нашёлся с ответом парень.

Я даже оторопела от того, что он помнит эту встречу. Выходит… он знал, кто я такая? Усилием воли, я отправила эту мысль в ящик под названием «Подумаем об этом позже» и заставила себя не сбиваться с мысли.

— Нет, Айван. Я впервые увидела тебя через стекло на финальном экзамене. Знаешь, первое, что я тогда спросила, было: «Кто это?». Ты сразу запал мне в душу, а потом ни на миг не покидал её.

Кажется, мои слова по-настоящему его ошарашили. На лице любимого выступило такое искреннее удивление, что я не сдержала улыбки. Он должен знать, насколько он особенный.

— Ты запала мне в душу, когда я впервые увидел видео с твоим выступлением. Я тогда подумал и спросил сам себя: «Кто эта девчонка?».

Настала моя очередь удивлённо моргать. Покачав головой, я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то унять пылкое сердце.