— Это точно! — закивали парни.

Под кожей разлилось странное чувство. Что-то между де-жа-вю и интуицией. Я не знала, откуда взялись следующие слова, но была откуда-то убеждена в их истинности.

— У тебя всё впереди, — заверила Соню я. — Вот увидишь.

Совсем скоро эту малышку ждут большие перемены.

Бонусная глава

КИРА

У. Меня. Свидание. С Феликсом! Самой не верится.

Я покрутилась перед зеркалом, оценивая очередное платье.

— Да, кажется, это подойдёт.

Двенадцать вариантов остались позади. В финал вышли короткое из фиолетового шелка и бархатное зелёное в пол. Последнее напоминало мне о траве и цветах, которыми была наполнена «Офелия» — самая известная картина Джона Эверетта Милле. Несмотря на трагическую подоплёку, мне показалось, что одеться в тон полотну — хорошая идея. Для пущего эффекта я приколола к груди несколько цветков.

— Ну вот, живое воплощение искусства, — заключила я, глядя на собственное отражение и удовлетворённо проводя руками по бёдрам.

Телефон зажужжал. Малыш погряз под толщами одежды где-то в глубинах моей кровати. Пришлось немного покопаться, прежде, чем найти его.

- “Я на месте. Жду внизу” — гласило сообщение от Парреса.

Что ж, кажется, настал момент Х.

Несколько недель меня мучили сомнения. Правильно ли я поступила, согласившись на свидание? Что скажет Марк? Что подумает сам Феликс? Вдруг, он решил, что я поддалась своим чувствам? Что очарована им. А я ведь… сама не знала что чувствую.

Единственное, в чём я была точно убеждена, так это моя любовь к живописи. Я мечтала увидеть прерафаэлитов с одиннадцати лет. Грезила о них. Маленькие копии Россетти, Милле и Уторехауса висели у меня над кроватью. И когда я узнала, что оригиналы привезут в страну — чуть не грохнулась в обморок от волнения.

Возможность увидеть эти полотна воочию значила для меня больше, чем все предрассудки в моей жизни.

До парковки я добралась за считанные минуты. Отыскать машину Феликса не составило труда. Прямо в центре стояла ярко-красная сияющая панамера. Если бы я умела, то вероятно бы присвистнула.

Феликс заметил меня прежде, чем я успела подойти. Он ловко выбрался из машины, оставляя свою дверь широко открытой, затем наклонился и достал с заднего сиденья букет белоснежных лилий. Я потеряла дар речи.

— Прекрасные цветы для прекрасной спутницы, — с гордостью улыбнулся Паррес.

Сегодня он оделся в классический черный костюм и белую рубашку, правда та не имела галстука и была бунтующе расстёгнута на две верхние пуговицы.

Я смущенно приняла цветы и прижала их к груди.

— Это, — я улыбнулась — мои любимые. Спасибо!

— Как удачно я догадался, — заметил Феликс, подводя меня к пассажирскому сиденью.

Слова прозвучали весьма убедительно, но недостаточно. Я вмиг поняла — он не догадался, он знал. Но откуда?

Не успела я задать вопрос, как дверца захлопнулась.

Всю дорогу мы провели в молчании. Но, как ни странно, неловкости в этом совсем не было. Даже наоборот. Тишина приятно успокаивала.

Время от времени мы бросали друг на друга пытливые взгляды, но заговорить так никто и не решался.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — тихо заметил Феликс, когда мы выехали на улицу перед музеем. Я слегка поёрзала на сиденье.

— Спасибо. Ты тоже.

— Спасибо, — его губы дрогнули в улыбке.

Со всех сторон нас окружили люди, одетые в нарядные смокинги и платья. Они бросали свои автомобили на полпути и добирались пешком. Что было резонно, учитывая, что парковочных мест совсем не осталось.

— Как же ты… — начала было я, но Феликс внезапно перебил.

— Чёрт возьми, — выругался он себе под нос.

Я постаралась проследить за его взглядом. До здания музея оставалось несколько сотен метров, на входе собралась огромная толпа. Но что именно его смутило?

— Полагаю, ты не хочешь светиться со мной под камерами журналистов? — голос Парреса звучал отстранённо.

Он даже не взглянул на меня, словно вопрос был риторическим.

А я всерьёз задумалась. Самой мне, как ни странно, было всё равно. Но я представила, как фото попадают в прессу и социальные сети. Если Марк их увидит, то точно взбесится. Одно дело — пойти на выставку. И совсем другое — пойти на неё под руку с одним из самых известных светских холостяков города.

Я медленно сглотнула.

— Пожалуй, не стоит.

Парень бросил на меня быстрый взгляд.

— Я так и думал, — он резко выкрутил руль, ведя машину дальше — за угол здания. — Зайдём с чёрного хода.

— А разве так можно? — удивилась я.

На что Феликс лишь хмыкнул.

— Ах да, я забыла, у кого спрашиваю, — я весело покачала головой.

— Ты даже не представляешь насколько, — выдохнул Паррес себе под нос. Но я всё равно услышала каждое слово.

По другую сторону музея мир казался совсем иным. Улицы практически пустовали, да и прохожих оказалось гораздо меньше. О репортёрах и говорить не стоило.

Быстро отыскав парковочное место, Феликс выбрался из автомобиля и, обойдя его, помог с этим и мне.

— Ты готова? — он смерил меня оценивающим взглядом.

— Готова, — подтвердила я, прижимая к груди клатч и стараясь не сутулиться.

— Хорошо. Идём.

Рука Феликса по-собственнически легла мне на спину, он повёл меня вперёд. Это произошло так естественно, словно парень проделывал подобное тысячи раз.

Ну разумеется! Мне представились десятки супермоделей, которые наверняка раньше сопровождали Феликса на подобных мероприятиях. Я знала — он не испытывал дефицита в женском внимании. Что еще больше наталкивало на вопрос: почему он решил пригласить меня?

— Мистер Паррес, — лаконично заметил охранник, когда мы проходили рамку досмотра.

Обалдеть! Другу не пришлось даже демонстрировать документы. Его что, знали все в городе?

— Добрый вечер, — вежливо ответил Феликс.

— Здравствуйте, — не осталась в стороне я.

На что мужчина в униформе лишь кивнул.

— Вы как раз вовремя.

Миновав просторный вестибюль, Феликс повёл меня по тёмным коридорам. Мне даже не верилось что в этом самом здании сейчас проходило одно из важнейших мероприятий мира искусства в году. Эта часть музея казалась спящей. Освещение в залах было выключено, смотрители отсутствовали.

— Сейчас будь внимательна, коридор узкий и в нём нет окон, — предупредил Феликс, заводя меня в очередной проход.

Последним, что я увидела, прежде чем мы окунулись в непроглядную смоль была рука моего сопровождающего. Он коснулся ей одной из стен и старался провести нас буквально на ощупь.

— Я могла бы включить фонарик на телефоне, — шепотом заметила я.

— Но это и в половину не было бы так весело.

В темноте голос Феликса казался ниже, глубже. По спине побежали мурашки.

Потеряв концентрацию, я бедром врезалась во что-то твёрдое.

— Ай!

Зашипев, я на автомате потёрла ушибленное место. Как назло, удар пришёлся прямо по тазовой косточке. Что было на втором месте после боли от удара мизинца.

— Ты в порядке?

Феликс оказался тут как тут. Он обхватил руками мои плечи, словно мог прямо в темноте увидеть степень увечья.

Пытаясь восстановить равновесие, я уперлась руками ему в грудь.

— Да, да, — поспешно заверила я. — Просто неуклюжая.

На что парень лишь хмыкнул. А затем его ладони неожиданно переместились мне на спину. И чуть ниже, к пояснице.

Внезапно время замедлилось.

Не нужно было обладать всеми органами чувствами, чтобы ощутить как у нас обоих перехватило дыхание. Сглотнув, я сжала кулаки. Феликс провёл рукой вверх, затем вниз. Его прикосновение было таким горячим, что, казалось, вот вот прожжёт ткань платья.

— Наверное, нам стоит двигаться дальше, — собравшись с силами выпалила я.

Темнота манила и соблазняла. В ней не существовало предрассудков, ярлыков и социальных ролей. Мы были лишь мужчиной и женщиной, который тянуло друг другу. Я боялась, что поддамся желанию в любой миг.