После того, как мы с Эверли попрощались, я пропустила свой дневной сон и поднялась наверх, чтобы долго принимать душ, а затем провела день, наводя порядок в фермерском доме.

И беспокоясь.

Беспокойство Эверли исходило от чистого сердца, но у меня от этого голова пошла кругом. Была ли я слишком доверчива? Да. Должен ли у меня быть план отхода? В данный момент я не могла представить, что покину Каламити. Но что, если репортеры действительно появятся в поисках материала для статьи? Фермерский дом был уединенным и изолированно стоящим. Одна из причин, по которой я обожала это место, заключалась в том, что было приятно иметь свободное пространство. Но если на мою подъездную дорожку заедет грузовик СМИ, я застряну.

Как только уборка была закончена, я достала свой ноутбук и вошла в каждый из своих аккаунтов в социальных сетях. Не проверяя их, я на всякий случай удалила все свои уведомления и сообщения.

Потом я сидела перед телевизором, не обращая никакого внимания на ситком на экране, пока один час переходил во второй. Паранойя, которая была у меня в первые дни в Каламити, вернулась. Я задернула жалюзи на окне гостиной, чтобы спрятаться. Беспокоясь о том, что должно было произойти.

Сегодня вечером Дюк задаст вопросы, на которые я не хотела отвечать. Я вновь переживу страх и боль последних шести месяцев, чего я хотела избежать, даже если он будет длиться всего несколько минут.

Я знала его достаточно хорошо, чтобы предсказать его реакцию. Он бы разозлился. Он бы захотел вмешаться и помочь. И мне пришлось бы умолять его оставить все как есть. Я только хотела, чтобы все исчезло.

Зазвонил мой телефон, пришло сообщение от Дюка с его адресом и припиской приходить, когда буду готова.

Если я буду тянуть время, то будет только сложнее, поэтому я встала с дивана и вышла за дверь, взяв свою сумочку, в которой у меня было несколько вещей на ночь, и поехала через весь город.

Мои пальцы барабанили по рулю, а беспокойство усиливалось, когда я следила за своим навигационным приложением. Я представляла себе, что он живет в городе, уютно устроившись в тихом районе, окруженный обществом, которое он так сильно любил. Но дом Дюка был на границе Каламити, где у соседей было свободное пространство друг от друга. Владения на этой дороге граничили с открытыми пшеничными полями.

Поворот к Дюку был отмечен валуном, на камне был выгравирован номер его дома. Я направила свой «Ровер» с улицы на подъездную дорожку, обсаженную деревьями. За их стволами виднелась пышная и раскинувшаяся лужайка. Гравий хрустел под моими шинами, когда я проезжала мимо дерева за деревом, высокие ветви и зеленые листья создавали навес вдоль прямой полосы.

Затем показался его дом, и волна удивления отбросила мои тревоги в сторону. Его дом оказался совсем не таким, как я ожидала.

Он явно не был холостяцким гнездышком. Это был настоящий дом. Семейный очаг. Я припарковалась перед гаражом на три машины с крепким баскетбольным кольцом, стоящим на цементной площадке рядом с третьим отсеком. Основание обруча обрамляли две бочки из-под виски с петуниями в горшках, желтые и белые цветы отчаянно нуждались в обрезке.

Напротив гаража находился сам дом. Кирпичная кладка была выкрашена в белый цвет. Ставни из кедра были выкрашены в шоколадно-коричневый, который гармонировал с колоннами на крыльце.

Кто знал, что мой парень такой модный?

Входная дверь открылась, когда я выпрыгнула из «Ровера». Дюк вышел, все еще одетый в оливково-зеленую рубашку шерифа, заправленную в джинсы, но снял ботинки и стоял босиком на коврике.

Он выглядел таким домашним и расслабленным. Его руки были скрещены на груди, и он прислонился к дверному косяку, его ленивая поза противоречила острым глазам, пожиравшим каждый мой шаг по тротуару.

Я выбрала пару облегающих джинсов и майку на тонких бретельках, перекрещивающихся на плечах.

И никакого лифчика.

Он скоро узнает, что я также не позаботилась и о трусиках.

— Милое местечко, Шериф.

Он ухмыльнулся, когда я подошла ближе и встала на цыпочки, ожидая, когда он приблизится еще на дюйм.

Дюк раскрыл объятия и взял мое лицо в ладони, целуя меня так же, как этим утром на пороге моего дома, заставляя меня задыхаться, улыбаться и жаждать большего. Он ошеломил мой разум и запутал мое сердце наилучшим из возможных способов.

Никогда в своей жизни я не жаждала быть с человеком так, как жаждала Дюка. Я была готова быть с ним каждую минуту каждого дня. Я копила моменты, когда мы были вместе, запирая их глубоко в своем сердце.

Просто на случай, если все это рухнет.

— Как прошел твой день? — спросила я, когда он отпустил меня.

— Отлично. Обычно. Я весь день занимался бумажной работой и ответил на три телефонных звонка от членов городского совета, которые интересовались аварией, произошедшей на прошлой неделе. Они хотели убедиться, что с Грейсоном все в порядке.

— О-о-о. Это мило.

Он пожал плечами.

— Так обстоят дела в моем городе. Мы заботимся друг о друге.

Моем городе. Когда-нибудь я тоже хотела бы назвать его своим городом. Может быть, это уже было так.

— Как Грейсон? — спросила я.

— Все в порядке. Я внимательно слежу за ним. — Дюк взял сумку из моих рук и перекинул ее через плечо. Затем он схватил меня за руку и повел в свой дом.

Запах чеснока наполнил мои ноздри, когда я вошла внутрь. Мимо ковра в прихожей и ряда пустых вешалок для одежды деревянные полы привели нас на кухню. Дюк вероятно стоял у раковины с большим окном, когда заметил меня на подъездной дорожке.

Остров в центре кухни придавал помещению форму подковы. Шкафы были белыми, столешницы — из крапчатого гранита. Мои пальцы сами просились пробежаться по глянцевой поверхности.

— Здесь прекрасно.

Дюк поставил мою сумку в маленький закуток рядом с высоким шкафом, который, как я предположила, был кладовой.

— Я купил это место много лет назад и потихоньку приводил его в порядок.

— Ты делал это сам?

— Нет. Кейс, мой приятель, владелец строительной компании в городе, сделал все это. Он занимается и дизайном, так что не ставь мне это в заслугу. Моим единственным требованием было, чтобы дом был обновленным, удобным и функциональным. На самом деле мне не хотелось перебирать образцы краски и ковров, поэтому я нанял свою сестру, и она работала с Кейсом над дизайном всего.

— Что ж, у твоей сестры прекрасный вкус.

— Я передам ей.

Две вещи растопили меня в тот момент. Во-первых, что Дюк расскажет обо мне своей сестре. Потому что я была достаточно значима для него, чтобы поделиться мной со своей семьей. И, во-вторых, Дюк создал себе дом. Убежище, в котором можно жить, а не выпендриваться.

В течение многих лет я была окружена материальными людьми. Все было примерно такого же размера, как их дом, и модели их автомобиля. Лейбл устраивал ежегодную рождественскую вечеринку, и я заходила в комнату, и меня сразу оценивали. Люди, которым нужно было повысить свой социальный статус, приносили мне бокалы с шампанским и делали комплименты по поводу моего платья. Те, кто думал, что я ниже их, задирали нос и хихикали над отсутствием у меня драгоценностей.

Скромные корни Дюка обвивались вокруг моих лодыжек, и мне нравилась их крепкая хватка.

— Я проведу тебе экскурсию позже, — сказал он. — Основной этаж был отделан около двух лет назад. Но имей в виду, подвал по-прежнему выдержан в оригинальном стиле восьмидесятых, потому что единственное, что там есть, — это мой домашний тренажерный зал, и я не особо забочусь об обоях, когда тренируюсь.

— Теперь мне не терпится это увидеть.

Он ухмыльнулся мне и указал подбородком на холодильник.

— Там вода и пиво. Я прихватил бутылку красного, если ты хочешь вина вместо пива.

Я заметила янтарную бутылку пива рядом с раковиной и взяла себе такую же.

— Нужна помощь?

— Нет. Просто расслабься.

— Это все, что я делала сегодня. — Расслаблялась и беспокоилась. Но я осталась на своей стороне острова, потягивая пиво, пока он перекидывал полотенце через плечо и доставал разделочную доску и нож. Затем он начал доставать из холодильника овощи и пучок салата-латука. — Что у нас на ужин?