Я понимал его желание защитить сестру. У меня у самого две сестры, которых мы с братьями оберегали как могли. Но у Трэвиса всё было иначе. Мы хотя бы росли с двумя родителями, которые заботились о нас, а у Лайлы, кроме него, никого не было — если не считать их отца, который свалил из их жизни много лет назад.

— Пусть побудет здесь немного, проведёт время с тобой и Шей. Может, отец хоть немного возьмётся за ум, пока она рядом, а потом она вернётся в Чикаго. Она сказала, что место за ней сохраняется, так что пусть просто расслабится пару месяцев.

— Чёрт, согласен. Она пахала, не покладая рук. Когда мы были моложе, я не помню, чтобы видел её хоть раз без пробежки или тренировки. Это привело её в колледж, где она четыре года совмещала учёбу и соревнования. Пусть хоть немного передохнёт, — покачал головой Бракс.

Я усмехнулся. Этот парень редко говорил разумные вещи, но сейчас он выдал, пожалуй, самую умную мысль за последнее время.

— Она, кажется, рада быть дома. Наверняка вымоталась, — сказал я.

— Это да. Но мне не нравится, что она живёт у отца. Как обычно, он связался с хреновыми людьми. Мне не по себе от мысли, что она будет рядом со всем этим дерьмом, понимаешь? — Трэвис скомкал бумагу от сэндвича и бросил её на барную стойку.

Я понимал его беспокойство. Мы всегда о ней заботились. Между нами была разница в возрасте, и иногда я знал, что её раздражало, как мы с Трэвисом и Браксом относились к ней, будто она всё ещё ребёнок. Если уж быть честным, мне и самому не слишком нравилась идея, что она живёт в доме своего отца.

— У меня есть гостевой домик на участке. Предложу ей пожить там, когда она придёт обсуждать работу. Джорджия планирует переехать туда после выпуска, но это будет уже после того, как Снежка вернётся в Чикаго. — Джорджия была моей младшей сестрой, самой младшей из всех нас, Рейнольдсов. Мы были близки, и когда два года назад я купил старый домик и полностью его переделал, она сразу застолбила себе место в гостевом домике.

Трэвис кивнул, жуя. Его плечи заметно расслабились.

— Спасибо, брат. Должен тебе.

— Я должен обидеться, что ты не предложил ей работу у меня? Нам в офисе всегда нужны лишние руки, а уж если бы Лайла там работала, я уверен, половина мужиков в Коттонвуд-Коув кинулись бы покупать дома, — Бракс хитро повёл бровями.

— Да пошёл ты, придурок. Даже не думай. Хью никогда не переступит эту черту, а вот ты думаешь только своим членом.

Я расхохотался, когда Бракс уставился на него, будто его только что ударили по лицу.

— Хью тоже думает своим членом. Спроси у Тори Хопкинс. Она на прошлой неделе пьяная разрыдалась, рассказывая, как он вскружил ей голову, а потом бросил её несчастную, — сказал он, допивая пиво.

Я покачал головой.

— Ты придурок. С чего вообще ты с ней это обсуждаешь? Мы встречались в школе, и, если помнишь, я застал её под трибунами, когда она отсасывала Тони Рэндаллу. Так что она может рассказывать эту историю как угодно, но это не я её бросил. Я оставил её с членом Тони во рту. И то, что спустя столько лет она до сих пор скучает по моему — это уже не мои проблемы.

— И вот поэтому ни один из вас, ублюдков, не должен приближаться к Лайле. Хотя, по крайней мере, я знаю, что этот точно никогда не сделает такой ошибки. А вот ты… В тебе я не уверен, — сказал Трэвис, кивнув на Бракса.

— Да иди ты. Когда я хоть раз переходил черту? — Бракс воздел руки, изображая возмущение.

— Ты переспал с моей девушкой в старшей школе, — напомнил Трэвис.

— Вы тогда сделали перерыв! — возмутился Бракс. — И без обид, но Донна переспала со всеми. Она была очень… общительной.

— Хью с ней не спал. И, если помнишь, я тоже, — усмехнулся Трэвис.

Это была старая шутка между нами. Донна тянула его за нос полтора года — по меркам подростков это вечность. Рассказывала, что хранит себя для брака, а потом внезапно бросила его и переспала со всеми, кого он знал.

Но не со мной.

Я был не из тех.

Я любил женщин и наслаждался сексом. Встречался с разными, но предпочитал держать всё на лёгком уровне. Пока не нашёл веской причины делать иначе. И «братский кодекс» я уважал, относился к этому серьёзно.

Бракс тоже. Он просто много трепался.

— Ладно, мне пора в офис, — сказал он, собирая мусор и вставая. Он хлопнул меня по плечу. — Спасибо, что помогаешь Лайле.

— Естественно. Ты же знаешь, я для неё что угодно сделаю.

Трэвис отдал честь мне и Браксу и вышел за дверь.

— Ладно, пора возвращаться и убедиться, что все работают. Сегодня у нас больше клиентов, чем обычно, — сказал Бракс. — Так ты точно справишься с тем, что Лайла будет работать здесь?

В его голосе звучала насмешка, но я прекрасно понял, на что он намекает.

— Конечно. Я знаю её всю свою жизнь, и она сестра Трэвиса. Никаких проблем. Некоторые из нас умеют держать себя в руках, — я приподнял бровь и посмотрел на него выразительно. Всю жизнь я воспринимал Лайлу как младшую сестру. Да, я не слепой — она, мать её, чертовски красивая.

Но в отличие от Бракса я знал, где проходит черта.

И мне не нравилось, как он о ней говорил.

— Да-да-да. Но, чёрт, она шикарно выглядит, брат. И у неё всё схвачено. Не так уж просто это будет, как тебе кажется, — ухмыльнулся он, хлопнув меня по плечу. — Но если вдруг заколеблешься, я всегда тут, чтобы вправить тебе мозги.

— Никогда не случится. А теперь иди работай, придурок.

Бракс махнул рукой и вышел.

Я усмехнулся — он, похоже, реально переживал. Но мне это было смешно.

Я никогда не испытывал проблем с самоконтролем, когда дело касалось женщин.

Я был не из тех.

И это будет проще простого.

2 Лайла

— Привет, девчонки, — сказала я, садясь за стол напротив трёх своих лучших подруг, с которыми выросла.

Мы наконец-то доросли до того возраста, когда можно пить в баре Гэррити, а прошлой ночью были в Рейнольдсе, так что теперь с гордостью щеголяли тем, что нам всем исполнилось двадцать два, и мы могли ходить в любые бары в городе. Мы учились в разных колледжах, но всегда поддерживали связь и за эти годы остались такими же близкими.

— Не могу поверить, что встречаемся второй день подряд, — сказала Слоан, указывая на кружку пива, которую они мне заказали. — Пей давай, подруга. Мы все сюда пешком пришли, так что можно расслабиться.

В баре было довольно тихо, совсем не так, как в Рейнольдсе прошлой ночью. Здесь собралась более взрослая публика, все свои, почти каждый из них остановил меня по пути, чтобы поздороваться. Я обняла каждого и ответила на четыреста вопросов, которые мне успели задать за пару минут.

Джей Ар, пожилой мужчина, которого я знала всю свою жизнь, бодро подошёл к нашему столу. Этот человек был настоящей личностью — громкий, неуёмный, всегда говорил не то, что нужно, умудрялся задеть почти каждого, с кем общался, и при этом его все в городе обожали.

— Ну, гляньте-ка! Не иначе как самые шикарные тёлочки во всей округе! — сказал он, с грохотом опуская ладонь на стол. Он был высоким, с седыми волосами и бородой, и столько, сколько я себя помнила, исполнял роль Санты на зимнем фестивале.

Дел закатила глаза.

— Джей Ар, ты серьёзно сейчас нас коровами назвал?

— Я сказал «тёлочки». Это высший комплимент, который можно сделать женщине, — поднял он бровь и подмигнул мне, когда я улыбнулась. Кажется, он искренне наслаждался, когда удавалось кого-нибудь поддеть.

— И кто тебе это сказал? Дай угадаю — кто-то, кто был в стельку пьян, — усмехнулась Рина.

— На свете нет ни одной женщины, которая бы посчитала, что быть названной коровой — это высший комплимент, — покачала головой Слоан. — Но тебе повезло, мы не из обидчивых. — Она отправила ему воздушный поцелуй — мы все обожали этого старого чудака.

— Ну и отлично. Потому что вы у меня любимые. А тебя, — он указал на меня большим пальцем, — особенно рад видеть дома.

Он махнул рукой на свою жену, сидящую у стойки.