— Пора мне обратно, а то моя уже вся из себя недовольная. Думаю, ревнует.

Мы рассмеялись, провожая его взглядом, а потом ещё долго обсуждали его «тёлочек». Из колонок заиграла Y.M.C.A., и я начала раскачивать головой в такт. В Гэррити всегда пахло чесноком и сливочным маслом. У них было всего несколько закусок в меню, но зато полноценный бар.

— Нам нужно много чего обсудить, — Рина подняла бокал, ожидая, пока мы последуем её примеру. — За нашу встречу и за то, что Лайла наконец-то дома дольше, чем на полсекунды.

Я улыбнулась и чокнулась с девчонками.

— У меня просто не было возможности вырваться из-за постоянных тренировок, соревнований и учёбы. Последние четыре года я буквально выживала.

А ещё у меня просто не было денег на билеты домой или на поездки, если только они не были связаны с моими гонками. Моим подругам никогда не приходилось об этом беспокоиться, и я старалась не жаловаться. Папа приезжал ко мне всего два раза за четыре года, чтобы встретить со мной Рождество. Трэвис навещал чаще, обычно дважды в год, приезжал на мои гонки. Он несколько раз предлагал оплатить мне перелёт домой, но ему всегда больше нравилось приезжать ко мне. Я знала, что он считает, будто защищает меня от нашего отца, не давая мне вернуться.

Но мне не нужна защита от собственного папы.

Помимо Трэвиса, он был моей единственной семьёй, если не считать бабушек и дедушек, которые жили на другом конце страны и никогда особо не участвовали в нашей жизни.

— Так здорово, что я смогла быть там и увидеть, как ты выиграла чемпионат, — с гордостью сказала Дел.

Делайла Макаллистер была моей лучшей подругой. Она, Слоан, Рина, Трэвис, Шей, Хью и Бракс стояли у финишной черты и болели за меня. Я мечтала, чтобы папа тоже был там, но знала, что не стоит пытаться убедить Трэвиса привести его. Они не ладили уже очень давно.

Я знала, когда стоит сражаться, а когда лучше оставить всё как есть.

Мой отец смотрел гонку по телевизору, как и большинство жителей Коттонвуд-Коув. Было чертовски приятно чувствовать их поддержку, находясь так далеко от дома.

— Я тоже. Даже не представляете, как много для меня значило, что вы все там были.

— Да мы бы ни за что не пропустили, как ты неслась к финишу, — улыбнулась Слоан и сделала долгий глоток пива.

— Я была на видеозвонке с Паркером и орала, когда ты вылетела на последний поворот, чтобы он тоже мог посмотреть, — сказала Рина, имея в виду своего парня, с которым теперь жила.

— Скажи ей, что ты сделала, — Слоан прикрыла рот рукой, а я перевела взгляд с одной на другую, пытаясь понять, что я упустила.

— Слоан Карпентер! Ты обещала никому не говорить! — Рина уже смеялась и качала головой. — Ну ладно, может, я так разнервничалась, что обмочилась. Это была такая напряжённая гонка! Ты обошла её буквально перед самой финишной чертой!

Теперь смеялись уже все четверо, и я сжала её руку.

— Думаю, я тоже обмочилась, когда мне пришлось буквально бросить своё тело на финиш.

— Ну, раз уж мы начистоту… Я, кажется, обделалась на прошлой неделе в машине, когда уехала из Кафе Коттонвуд-Коув. Клянусь, миссис Ранитер что-то подмешала в свои макароны с сыром, потому что меня после неё просто прорвало. Без каламбура. — Слоан пожала плечами, будто это был самый обычный разговор.

Мы дружно разразились смехом. Чёрт, как же я скучала по своим девчонкам. Как же я скучала по дому.

— Она тебя допрашивала о твоей личной жизни? — спросила Делайла, когда мы наконец успокоились. — Эта женщина вообще не знает границ. Уже просто ни в какие ворота не лезет.

Лоретта Ранитер родилась и выросла в Коттонвуд-Коув. Ей было за шестьдесят, но точный возраст определить было сложно, потому что она постоянно что-то себе подтягивала. С того дня, как я её впервые увидела в детстве, её брови не сдвинулись ни на миллиметр, а губы были слишком надутыми и обведёнными её фирменной помадой цвета спелого мандарина.

— О да. Она прямо спросила, с каким количеством парней я спала. Хотя нет, «парни» она не сказала. Она сказала: «Вы, дети, сейчас такие другие. Уверена, ты свою невинность потеряла ещё в колледже?» Типа, извините, но кто вообще такое спрашивает?! У неё какая-то нездоровая одержимость чужой девственностью. И откуда ей знать, что я не девственница? Меня это оскорбляет сразу в двух аспектах: во-первых, она меня, по сути, шеймит, а во-вторых, считает, что имеет право задавать такой личный вопрос. Я возмущена за всех феминисток на планете и за всех девственниц. Без обид, Лайла.

Мой рот приоткрылся, и я наклонилась вперёд, чтобы прошептать:

— Говори тише. И я не совсем девственница, но спасибо, что тактично на это намекнула. Ты ничем не лучше миссис Ранитер.

Слоан схватилась за грудь, изображая шок.

— Не может быть. Ты. Только что. Так. Не. Сказала.

— Во-первых, мы лучшие подруги. Мы можем обсуждать такие вещи. Во-вторых, ты девственница. Ты не занималась сексом, а это, по определению, значит, что ты девственница.

— Ну, она дошла до второй базы… Или это третья? — спросила Рина.

— О боже. Только не начинайте. — Я покачала головой и потянулась за пивом. — Я не против секса. Это не то, что я берегу себя для брака или что-то в этом духе. Просто я ещё ни с кем этого не почувствовала, понимаете?

— Ты не обязана объясняться ни перед нами, ни перед миссис Ранитер, — сказала Делайла, всё ещё смеясь. — Ты поймёшь, когда это будет правильно. Не надо никуда спешить. И, честно говоря, я никогда не считала, что Джереми тебе подходит.

— Чёрт, ну он был хорош собой, — протянула Слоан. — Представь, какие у вас могли бы быть дети-спринтеры.

Она подняла руку и заказала нам ещё по бокалу. Я бросила взгляд по бару в поисках Хью, но, скорее всего, он сегодня работал в Рейнольдсе. Марси Стивенс уже много лет работала здесь, так что я предположила, что теперь она тут главная.

— Джереми действительно хороший парень, и я очень старалась, чтобы у нас что-то получилось, но просто не чувствовала влечения. Это больше походило на дружбу. Может, со мной что-то не так?

Я пожала плечами. Быть девственницей в двадцать два точно не входило в мои планы, но доверять людям мне всегда было сложно. А с теми немногими парнями, с которыми я встречалась, просто не было «того самого» чувства. Всё было не так, как мне казалось, должно быть. Разве что я просто сломанная. Вполне возможно. Чёрт, если бы это оказалось правдой, никто бы даже не удивился. Я изо всех сил пыталась доказать всем, что это не так, но в конце концов ни отличные оценки, ни национальный титул не меняли того, как большинство людей здесь на меня смотрели.

Грустные взгляды, когда говорили о моей матери. Её жизнь оборвалась слишком рано. Сочувствие к бедной девочке, которая росла без мамы.

Дочь пьяницы.

Сплетни в Коттонвуд-Коув никогда не утихали, особенно когда речь заходила о визитах социальных служб, которые приходили к нам домой за эти годы.

Все были уверены, что Трэвис и я обречены на провал.

Но, если честно, мы оба чертовски неплохо справились.

Если не считать эту надоедливую «карточку девственницы», от которой я уже отчаянно хотела избавиться.

— С тобой всё в порядке, — уверенно сказала Делайла. Она всегда была моим самым преданным союзником. Подругой, которая никогда не предаст. Девушкой, которая унесёт твои секреты с собой в могилу, если потребуется.

— Думаю, у тебя просто слишком сильно нагнетается давление из-за этой девственности, — заявила Слоан. — Тебе нужно, чтобы первый раз был чем-то лёгким. Без давления. Без ожиданий. Ты смотришь на каждого парня, как будто он должен стать твоим будущим мужем. А нужно просто смотреть на них и понимать, что у них есть член — и на этом всё.

Она так расхохоталась, что мы все уставились на неё в полном шоке.

— Это, возможно, худший совет, который я когда-либо слышала, — покачала головой Делайла, когда Марси поставила на стол корзину с чесночным хлебом и куриными наггетсами, и мы все накинулись на еду.