— Ага. — Кивнула дикарка и бросив вороватый взгляд в сторону удаляющейся спины Ипполита запустив руку за пазуху извлекла на свет несколько медных монет. — Вот. Стремительно шагнув к испуганно отшатнувшемуся от нее мужчине Сив сунула слегка позеленевшие от времени металлические чешуйку ему в руку. — Это тебе. За помощь. А если еще захочешь, приходи завтра к дому Кирихе. Мне твоя твои руки понадобятся. У меня две лошадки есть, понимаешь?

— Н-н-нет. — Слегка заикаясь протянул мужчина и старательно отворачиваясь от маячившей на уровне его глаз обтянутой обрвыком одеяла груди великанши сжав монеты в кулаке опасливо отступил на пол шага. — Н-не так, чтоб совсем понимаю госпожа.

— А не ты ли говорил, что все умеешь? — Склонила голову на бок женщина и беззлобно ткнула мужчину в плечо кулаком. — Чистить, кормить, подковы проверять, еще что там с этими скотинами делают… Не понимаю я ничего в лошадях. В два дня по медяку, сойдет? Мне кажется, ты с лошадками хорошо управляться должен. Прозвище у тебя больно уж подходящее.

— А-а-а. — Облегченно выдохнув Бердан согласно затряс головой с такой силой что казалось вот-вот и она отвалится. — Это я умею. Все сделаю, госпожа. Трижды в день приходить буду. — Лошадок ведь еще выгуливать надо — а то застояться. Только это… медяк в два дня много это. По медяку в седмицу и ладно будет… хорошо? Только это. — Юноша вновь окинул взглядом великаншу и смущенно отвернувшись шаркнул ногой по земле. — Вы больше только ничего не просите… этакого. А то вы женщины все такие. Сначала, понимаешь, помочь просите, потом вкусностями угощаете, а потом… Греховно оно выходит. Нельзя так.

— Хм… Ну ладно… Если так хочешь, не буду просить. — Немного помолчав тяжело вздохнула великанша. — Если сам не передумаешь. Слушай, а чего ворота не закрываете если демоница вокруг ходит?

— Так это… — Кобылка озадаченно нахмурился. — А зачем? Морока одна. Открой закрой. Они тяжелые. Да и брус потерялся запорный. Еще прошлый староста и сказал, бросайте все это… Разбойного люда в округе уже пару лет нет, зверя опасного тоже, а от демона ворота не спасут…

— Понятно. Хмыкнула великанша и развернувшись на пятке поспешила вслед уже почти дошедшего до околицы ксендза. — Завтра с утра прямо начать можешь!

--

— Не нравится мне это, Стефан. Ворчливо заметил Денуц и небрежно сдвинув в сторону разложенные на широкой скамье инструменты плюхнулся широким задом на небрежно оструганные, потемневшие от сажи доски. — Уж больно все не вовремя. Сначала наемники, потом поп и эти двое. Нет, неспроста это все…

— Осторожнее, не пороняй мне тут ничего. — Не слишком довольно проворчал великан-кузнец и высунув от усердия язык в несколько точных ударов забил в проушину топора колышек для расклинки. — Да и вообще, не понимаю я тебя. У тебя жену снасильничали, дочку убили, а ты тут сидишь да рассуждаешь. Вовремя, не вовремя. Пришли и пришли. Как приперлись так и уйдут, а со священником мы как-нибудь, думаю, договоримся. Жадный он, по глазам видно, все попы жадные.

— Думает он. — Надул жирные щеки толстяк и утерев выступивший на лбу пот, оглядев просторное помещение кузни почесал, топорщащуюся валиками жира, шею. В кузнице было жарко. Любовно развешенные по стенам и разложенные по столам и лавкам инструменты, лари для хранения угля и железа, прикрытый плотной занавеской дальний угол, исходящие от мерно гудящего горна, волны тепла, царящая несмотря на земляной пол в мастерской чистота. Судя по всему Стефан прилагал довольно много усилий, чтобы создать здесь некое подобие уюта. Неодобрительно покрутив головой староста поселка болезненно поморщился и демонстративно сплюнув на утоптанный земляной пол неторопливо растер комок слюны подошвой сапога. — И чем, скажи на милость, ты думаешь? У тебя и так мозгов не было, а сейчас и подавно… — Коротко кивнув в сторону охватывающих макушку здоровилы бинтов, толстяк принялся ковырять мизинцем в уголке глаза. — Думает он. Ворчливо буркнул он и высморкавшись в кулак принялся вытирать ладонь о штанину.

Взвесив секиру в руке, кузнец, некоторое время полюбовался детищем своих рук и аккуратно положив оружие на длинный занимающий все пространство от стены до стены кузни верстак, тяжеловесно повернулся к старосте.

— Нервным ты стал Денуц. И злым. А когда ты злой то совсем за языком не следишь. — Мрачно прогудел он, и шагнув к горну, приоткрыв заслонку принялся внимательно вглядываться в гудящее пламя. — И глупеешь сильно. Забываешь, кто ты такой и кто перед тобой стоит.

— Я голубя послал. — Отвел взгляд толстяк. — За пару часов, как наемники эти в деревню приехали отправил. А сегодня ответ вернулся… Завтра, мать его, они здесь будут. Уже завтра, понимаешь?

— Ну и кто, теперь дурак? — Захлопнув заслонку здоровяк несколько раз качнул меха, и не торопясь прошествовав к наковальне потянулся к длинным, тяжелым даже на вид, клещам.

Староста понурил голову.

— Знаю. — Чуть слышно буркнул он себе под нос. — Сам понимаю, что теперь все в дерьме. А что мне по твоему делать было? Я что знал, что сюда и поп приедет и эти двое… Голос старосты был полон уныния. Варбанда эта… Да и вообще. Откуда они все взялись?

— Откуда, откуда… — Кузнец поджал губы. — Дуденцы у барона, Лихе как там мать его, давно как кость в горле. Он давно расширить владенье хочет. Межу нами и его землями тракт стоит. Если он эту землю к рукам приберет, может начать купцов трясти на предмет пошлин. Зуб готов отдать, что это он гармандцев нанял. Чтобы они здесь беззаконие творили и паскудство всякое. Чтоб здесь сели и жизни нам не давали. И в крепости наверняка сотника подкупил, чтобы к нам не торопились ежели мы помощи просить начнем. Хотел чтобы мы сами к нему на коленях приползли. За защитой. И командира заставы подкупил, чтобы к нам не торопились. А ловчие эти… они просто случайно к нам зашли. Сам же видел. Обтреханые как псы шелудивые, голодные. Благородный, вообще больной весь, еле на ногах стоял. Заблудились они.

— Может и заблудились. — Поморщился староста. — Да только теперь они у нас… Как кость в горле.

— И что теперь делать? Кончать их предлагаешь? — Вернувшийся к горну, кузнец вновь приоткрыл заслонку печи и сунув в бушующее пламя клещи извлек оттуда сияющий бело желтым светом, источающий волны жара кусок металла. — Ловчих может мы и кончим. Дело не хитрое — уснут, дубинкой по башке да в отхожую яму. Этих ловчих, мать их за ногу, последнее время за здесь как собак нерезаных. Постоянно пропадают. Мало ли… были-были и все. Хотя тот, клейменный который. Он барон. Из благородных. И может видок у него и не ахти, но у таких как этот, молодых да прытких обычно полно друзей. Тоже прытких да горячих. Могут и хватиться. А с новым попом, Ипполитом еще сложнее. Если второй батюшка за пол года пропадет… — Не закончивший фразу гигант небрежно бросив заготовку на наковальню примерился к ней молотом.

— Да знаю я! — Возвысил голос старающийся перекричать звук ударов Денуц и скривившись будто раскусил нечто донельзя горькое, соскочив с лавки принялся мерить пространство мастерской нервными, семенящими шагами. — Ну а что делать? Как еще…

— Чашу наполнить надо. — Перебил толстяка откладывающий в сторону молот здоровяк и внимательно осмотрев налившийся гибельным багрянцем металл, резким толчком отправил его обратно в горн. — Я утром ходил — проверял, там на самом донышке осталось. Не жадничай, Денуц.

— Долить?.. Побледневший как мел жирдяй буквально прирос к полу. — Опять? — Выдавил он из себя наконец. — Чем, Стефан? В голосе толстяка зазвучали истеричные нотки. Чем? Может, подскажешь? Как в прошлый раз все вышло, а? Помнишь, чем все кончилось? Не работает эта штука. Раньше работала, сначала куриной крови хватало, потом овечью лить стали, а сейчас… И все равно с каждым разом все хуже. Люди просыпаться стали! Вспоминать!

— Знаю… — Коротко кивнул гигант и резко дернув себя за бороду с задумчивым видом уставился на наковальню. — Но наполнять чашу все равно надо. Только от кого… От Роджелуса нельзя… Лекарь конечно как кость в горле, но он мне сейчас здоровым нужен. Да и не пойдет его кровь. Может тогда Кирихе возьмем? Так, чтоб досуха. Тогда надолго хватит. Ладно, шучу, знаю что ты по ней до сих пор сохнешь… — Не обратив никакого внимания на гневно фыркнувшего толстяка, кузнец снова принялся перебирать тугие кольца скрученных в косицы усов. — А может этого пьяницу Пучку? А то болтает языком что ни попадя.