— А ты точно знаешь, что это демон? — Задумчиво почесав переносицу, успевшая вернуться на место, северянка протяжно рыгнула и потянулась за следующим куском хлеба.
Майя болезненно зажмурилась.
— Я не знаю. — Наконец покачала она головой. — Это очень странно. Последнее время… Здесь… Здесь как болотина понимаете? Как-то вязко, зыбко… вроде бы ничего и не держит, а двинуться нельзя… И оно становится все глубже с каждым днем. Все знают, что в селе пропадают люди, многие видели чудище но… как будто всем плевать. Просто плевать. Никто не хочет «выносить сор из избы». Считает, что беда обойдет его дом стороной. И тихонько радуется неудачи соседа. И сами становятся все злее с каждым днем. Как будто у людей души чернеют. Они даже говорить об этом не хотят… делают вид, что этого нет. А может действительно не слышат. А если слышат так сразу об этом забывают. Я очертила вокруг села круг, расставила обереги, прочитала отводящий беду наговор. Десять, сто, раз говорила с Денуцем, Роджелусом, Стефаном… Они только смеялись и тоже как будто тут же забывали о чем мы с ними говорили. Я не могу удержать это за стеной. Оно даже не рвет круг, понимаете? Оно появляется как-бы изнутри будто кто-то ему дверь приоткрывает… — Осекшись на середине фразы красавица обреченно махнула рукой. — Поэтому я и ждала паладинов.
— А прислали меня. — Сухо произнес ксендз и снова как завороженный уставился на стоящий посреди стола сосуд.
— А прислали вас, отче. — Согласно кивнула красавица и снова принялась теребить ленту в волосах. — Вы ведь не боевой монах, уж простите. И даже не профос официума. Обычный плебан. Вам с этим не справится.
— А эти твои амулеты… Помогают? — С интересом поинтересовалась северянка. — Ты ведь слабая вельва …
— Слабая. — Легко согласилась женщина и бросив короткий взгляд в сторону впавшего казалось в прострацию что-то бормочущего себе под нос Ипполита, чинно сложила ладони на поясе. — Но к тем дворам, где амулеты мои взяли, чудище пока не подходит. И еще я на воротах…
— Видела. Кивнула Сив. Хороший гальдрастав[1]. Умело сделано. Мне такой сделать сможешь?
— Не думаю что получится, дорогая моя… Женщина грустно улыбнулась и принялась неосознанно оглаживать платье. — На тот охранный знак ушла кровь пяти овец. А теперь у меня нет ни одной. И я не думаю, кто-то сейчас продаст мне скотину…
— Почему? — Вскинула брови северянка.
— Шерсть. Мясо. — Плавно повела плечами Майя. — В этом году плохой приплод. Овцы болеют… Половина собак по дворам околело. Куры и те нестись перестали почти. А вы чужаки, тебя, моя дорогая, боятся и святого отца тоже. А мне… просто не продадут.
— Понятно. — Коротко кивнула женщина. — У меня одна просьба Майя, не зови меня дорогая — не люблю. Просто Сив, хорошо?
— Хорошо, золотце… то есть Сив. — Облизнув губы Кирихе несколько вымученно улыбнулась. — Только и у меня к тебе, просьба будет. Вы с бароном, женщины у колодца я слышала, сказывали тех разбойников, как щенят передавили… И пленную в обиду не дали. Может, вы у меня пока поживете? А я вам хоть каждый день хлеб печь буду. И за раненным господином бароном присмотрю. Бесплатно. Что бы Роджелус не болтал, лечить я могу не многим хуже его…
— За бароном, говоришь, присмотришь?… Проворчала дикарка и окинув хозяйку дома подозрительным взглядом упрямо выпятила подбородок. — А почему, если так страшно, к мужику какому-нибудь не пойдешь? Думается мне, тебя любой в дом возьмет…
— Может и так. Тонкие черты лица женщины исказились в горестной усмешке. — Тот же Денуц раза четыре меня в дом к себе звал… Раньше… Говорил, что скажи я слово, он жену свою и дочку выгонит, со мной будет жить. Да только не хочу я такого. Ни себе ни другим… Знаете, что я вчера вечером делала? Когда узнала, что разбойники в новом доме Денуца устроили? — Гордо распрямив плечи женщина уперла руки в бока. — Вон там. Невесело усмехнувшись, Кирихе указала рукой на небольшую, с крупное яблоко, лежащую на полке над очагом, металлическую сферу. На верхушке сферы красовалась тяжелая сургучная печать с императорским гербом. — Это Ромейский огонь. Весь вечер с ним на коленях просидела. Муж мой… У дружинников лет десять назад выменял… Тогда я глупостью это считала, а вчера… Думала если ломиться ко мне начнут, так и запалю. Все лучше так чем…
— Ну и дура. — Брови великанши сдвинулись к переносице. — Эту дрянь где свои где чужие не разбирает… Скорее сама бы сгорела, вместе с домом, чем кого пожгла.
— А какая разница? — Губы женщины исказились в горестной усмешке. — Лучше уж так, чем жить опозоренной. К тому же я и так каждый день боюсь, что петуха красного пустят. Не мужики, так жены их…
— А-а-а. Теперь понимаю. — Медленно кивнула дикарка. — Ну да… Ты красивая. Они завидуют, так?
— Сив… — Надо срочно посылать весточку в Ислев, если это действительно capra demon[2] все эти люди находятся в серьезной опасности. Как и мы. — Голос священника был хриплым словно у оказавшегося без выпивки пропойцы.
— Это что-то другое, Ипполит. — Великанша пожала плечами. — Если бы это был настоящий йотун, тут вместо деревни уже было бы кладбище. Он бы и нас уже либо своим сейдом[3] либо заплел либо убил. Скорее всего это просто какой-нибудь рогатый грендель-колдун, или йотунский пометник — полукровка. Спустился с гор? Может быть. Иногда они забредают довольно далеко на юг. — Погрузившаяся в размышления дикарка казалось совершенно не замечала, что разговаривает сама с собой. — А может и не с гор а из холмов. Тот придурок жаборотый жертву приносил, может и другие жертву приносили и вызвали зловредного духа. Или мертвяка-колдуна подняли. Сильные духи могут мозги мешать и мысли путать, они умеют. И если мертвяк-колдун то тоже может… Нет… Настоящий демон сюда бы не пришел. Нет. Нет. Слишком далеко на юг. Слишком далеко от Разлома. Урочищ рядом тоже нет, пить силу не откуда. Он бы оголодал быстро и всех убил. Сразу. Йотуны ждать не любят. Нет, слишком все по южански… Да… Все же колдун. Да, наверняка колдун… — Утвердительно кивнув собственным мыслям дикарка неожиданно повернулась к Майе. — А вы ворота давно не закрываете?
— Года два, наверное. Или три… — Неуверенно протянула Кирихе и задумавшись приложила согнутый палец к губам. — Или с конца прошлой зимы… Точно не помню, золотце… то есть Сив. Нет, два… Как Стефан в деревню пришел. А это важно?
— Когда люди стали пропадать… Закрыть их не пробовали? И стражу выставить?
— Я предлагала. — Красавица развела руками. — И Денуцу говорила и Роджелусу и батюшке что до вас, отче, был. Что надо ворота закрыть, стражу выставить, людей так в дома переселить, чтобы каждый на виду был. Так они меня даже слушать не стали. К чему, говорят. До стены рукой подать, разбойников и зверья опасного тут нет. А люди, что пропали… ну может хозяйство бросили.
— Но люди ведь пропадают. — Брови северянки сдвинулись к переносице. — Не понимаю. Тебе не страшно?
— Что ты знаешь о страхе, Сив? Ты большая, сильная. В тебе течет кровь тех, кого боялись даже такие твари. — На несколько мгновений задумавшись с неожиданным безразличием пожала плечами Кирихе. — Вспомнила. Это не староста, это прошлый батюшка ворота закрывать запретил. Почему не знаю, меня в церковь уже три года не пускают. С тех пор как плебан мне подол задирать начал, а я его по морде… — Женщина невесело усмехнулась. — Сказал, на проповедти вечерней, что я ведьма. Все грозился инквизиторам на меня донос написать. Думаю мне бы давно красного петуха пустили если бы не Стефан… Осекшись красавица отвела взгляд и принялась снова теребить рукава платья.
— Ясно. Спасибо за разговор, майя. — Скупо кивнул священник и повернулся к дикарке. — Хватит вопросов, Сив. Давай лучше по другим дворам пройдем. Людей поспрашиваем, дома пустые посмотрим. Может, чего и найдем.
— Может и найдете. — Вставшая из за стола Кирихе поправила завязки бисерного пояса и широко улыбнулась с вороватым видом запихивающей за щеку последний кусок великанше. — Я тоже очень хотела бы ошибиться. Я буду ждать тебя, Сив. Тебя, молодого барона и ту наемницу. Испеку вам пирог. С зайчатиной… Мне Улфе охотник пятого дня зайца принес… На леднике лежит.
