— Воевала. — Прикусила губу стриженная. — Мятежник в ваших краях был, Рогатый топор, слышала о таком, подруга? Вот нас его ловить и отправили. Ну а по островному меня Уре тоже немного научил. Я умная, умная… я и читать умею и писать… Могу письма выправлять, карты читать, трав целебных описания знаю. Я все могу, все… Только не надо меня убивать.
— Понятно. — Сев на корточки дикарка стянула с тела сапог и приложив к подошве собственной обувки разочарованно цокнула языком и покачала головой. Безразличные, словно впитавшие в себя всю стужу Подзимья глаза варварки не выражали почти никаких эмоций. — Знаешь, у меня никогда не было трелей и я не думаю, что хочу начинать… Мнится мне, что ты опасней гадюки огневки заползшей в кровать. Но знаешь, я устала, а как по мне, на сегодня пролилось достаточно крови.
— Не убивайте… Пожалуйста… В голосе стриженной послышалась слабая надежда. — Я… Я… Могу… Могу… Отпустив ногу Августа женщина ящерицей подползла к Сив и попыталась обхватить ее за сапог. — Госпожа… Госпожа… Служить буду… Всю жизнь… Все сделаю… Я… я… Наемница явно смешалась подбирая слова. — Только не убивайте… — Простонала она чуть слышно.
Великанша сморщилась словно проглотила что-то кислое.
— И давно ты с ними? — С явным трудом вывернувшись из объятий арбалетчицы, Сив повернулась к трупу фехтовальщика и задумчиво склонила голову на бок.
— Два года… — Расширенные от страха глаза арбалетчицы снова увлажнились. По щекам побежали мокрые дорожки. — Два года, госпожа…
— И сейчас ты скажешь, что за эти два года такое в первый раз случилось. Что были вы простые хирдманы, служили ярлам и танам за честное золото, здесь просто переночевать остановились, но злой хозяин пива с дурман-травой вам налил и вот, что с того вышло. А ты, если посудить, вообще тут не причем, потому как все это мужчины начали. — Резко шагнув к поверженному великану, дикарка несколько раздраженными движениями сдернула с лавки огромные, явно раньше принадлежащие северянину сапоги и снова повторив процедуру примерки расплылась в широкой улыбке. — Это мое будет. — Провозгласила она ни к кому не обращаясь. — Мое. — Повторила она и сев на пол ловко избавившись от собственной обуви принялась натягивать на ноги обновку. Вид залившей кожу крови ее видимо совершенно не смущал. В избе воцарилось нарушаемое лишь постаныванием кузнеца напряженная тишина.
— Нет госпожа… Не скажу…. — Чуть слышно прошептала стриженная и отведя взгляд от переодевающейся северянки умоляюще взглянула на Августа. — Но лучше другие, чем я. Вы просто не видели, что Уре с людьми делает… Делал… — Поправилась она и покосившись в сторону изувеченного трупа гиганта зябко повела плечами. — Это… Я поняла уже… потом… — Губы наемницы задрожали. — Только… Не больно, ладно?.. Если убивать будете, так чтоб сразу… Пожалуйста… — Пригладив волосы дрожащей ладонью женщина встала на колени и расправив плечи выпятила грудь.
— Чего молчишь, барон? — Глухо поинтересовалась вставая на ноги Сив и подобрав копье закинула его на плечи сложив на древке руки так будто это коромысло. — Что с ней делать? Решай. Мы с тобой хирдманы, одна я решать не могу.
«Хорошо если бы ты помнила об этом когда начала драку.»
Август глубоко вздохнул. Мир перед глазами юноши кружился все сильнее, слова доходили до разума словно через слой пуха.
— Эй, барон, ты чего молчишь? — Возвысила голос великанша. В серо стальных глазах женщины мелькнуло нечто донельзя напоминающее неприкрытое раздражение. — Ее прибить? Или оставить? Она тебе нравится? Мне нет.
«Почему я должен это решать? И почему она мне должна нравится? Мне бы больше понравилась кружка горячего бульона и постель.»
— Нет, Сив. Она мне тоже не нравится. Но и убивать безоружную будет неправильно… — Сделав над собой усилие юноша отрицательно качнул головой. — Думаю… Думаю надо отвести ее в Ислев. Или в ближайшую крепость. Пусть те, кто в праве, решает, что с ней делать. Отдадим ее легионерам…
Плечи великанши чуть заметно напряглись.
— Нравится, значит. — Проворчала она непонятным тоном и обиженно надув губы уставилась в стену.
— Спасибо, спасибо, спасибо! — Забормотала стриженная и опрометью метнувшись к Августу снова облапала его за ноги. — Я отработаю. Клянусь. Клянусь. — Руки гармандки принялись гладить бедро цу Вернсрома. — Век помнить буду…
— Змея южанская. — Зло процедила Сив.
«Боги, только этого мне и не хватало. Ты хотела ее убить? Тебе не достаточно на сегодня? Почему тогда ты взвалила решение на меня?» Тяжело вздохнув, Август прикрыл глаза. Мир кружился все сильнее но это обстоятельство почему-то действовало на него чрезвычайно умиротворяющее.
— Кем хотите господа хорошие тем и буду. — Прижавшись всем телом к юноше горячечно забормотала наемница. — Кем хотите… Все что угодно, только не губите… Спасибо, спасибо, спасибо… Век вашу доброту помнить буду..
— Барона тогда для начала перевяжи его, пока он кровью не истек. Проворчала дикарка и нагнувшись подняла с пола погнутый фламберг. — Починить сможешь? — Поверилась она к кузнецу.
— А?.. — С видимым трудом сообразивший к кому обращается Сив, здоровяк подняв голову и глянул на оружие осоловелым взглядом. — Нет. Чтобы такой клинок перековать длинный горн нужен, водяное колесо на молот, большие меха и несколько мастеров. Если сам возьмусь только металл попорчу.
— Жалко. — Отбросив клинок в сторону северянка снова забросив копье на плечо и повернулась к Агусту. — Пойду я пока, Ипполита позову, а то что-то он не торопится… — Безразлично перешагнув через лежащее на пороге тело одного из близнецов-охотников, северянка неразборчиво бурча что-то себе под нос толкнула дверь и вышла на улицу.
— Господин… В очередной боднув лбом сапог все больше отдаляющегося от реальности цу Вернстрома, стриженная огляделась по сторонам и видимо не найдя ничего лучше резко рванув подол собственной рубахи принялась споро перетягивать бедро юноши прямо поверх штанины. — Сейчас, господин, сейчас. Кровь остановим, а потом уже и раны вам почистим. А после уже хорошо перевяжем. Раны-то пустяшные, сразу видно ни жил больших ни суставов не задето, лучше нового будете, господин… Закончив с бедром кантонка, встав на колени склонилась к его предплечью. — И здесь рана тоже не тяжелая. Железка вскользь прошла. Искусный вы видимо, барон фехтовальщик. Снова раздался треск ткани и руку Августа сдавил слой импровизированного бинта… — Да-да… Очень хороший… Очень… И добрый. И справедливый. Вы только другим объясните, что не виноватая я. Боялась я их вот и молчала. Горячее дыхание арбалетчицв обжигало ухо и от этого юношу еще больше потянуло в сон.
Безучастно поглядев, на пытающуюся остановить сочащуюся из порезов кровь — продолжающую что-то бормотать, женщину, Август перевел взгляд на царящий вокруг разгром: сидящего у стены, с упорством умалишенного пытающегося приладить к макушке сорванный с черепа клок кожи кузнеца, бездумно глядящую на огонь скорчившуюся в углу, бормотавшую неразборчивые проклятия, хозяйку, разбросанные по избе изломанные тела, заливающую пол, стены и даже балки потолка кровь, распластанный на обеденном столе, не мигая глядящий в никуда труп ребенка, вторую девчонку скорчившуюся там где ее оставила Сив, перевел взгляд на чадящие, обгорающие на остановившемся вертеле тушки гусей.
«Я жив. Все еще жив.»
Было больно, раны саднили и отзывались на прикосновения гармандки вспышками боли. Нос юноши щекотал запах подгорелого жира, нечистот и меди. Август открыл было рот, чтобы сказать женщине, чтоб она была поаккуратней. И потерял сознание.
[1] Шелковая ткань сатинового плетения.
[2] Меч с корзинчатой гардой.
[3] Многие из безземельных рыцарей империи не брезгуют и наемничеством. Законы Ромула не только не запрещают подобную практику но и всячески поддерживают. Во всяком случае это намного лучше чем откровенный разбой на дорогах.
[4] Имеется в виду отряд наемников.
[5] Не убивай, не убивай!
[6] Я их боялась, потому с ними была. Они меня заставили.
