— Прирученных лесных кошек убивать нельзя, — будто про себяпрошептал Кирс, подходя к ней. — Не шевелись, Тахо. Она просто натаскана на чужаков. Их трудно приучить, только если с котенка и только самку, но они служат долго и верно. Правда, киса?

Кошка, не выпуская ткань капюшона из пасти, оскалилась и угрожающе зарычала. Кирс замер, я взглянула на огромные клыки этого животного и подумала, что она запросто может перервать горло или перегрызть хребет лосю, не только хрупкому культурному анубису.

Кирс молча смотрел на кошку, а она на него. И вдруг он что-то резко и повелительно скомандовал, и животное тут же спрыгнуло со спины Тахо и припустило в лес, как обычная Мурка, которую шуганули от сметаны. Кирс вздохнул с облегчением и шагнул к неподвижному Тахо и вдруг резко обернулся. В тот же миг и я уловила за своей спиной шорох. Мне поворачиваться было не нужно. Я итак видела смутное движение вокруг. Они окружали нас под прикрытием деревьев. Принц стоял, вглядываясь в прозрачный сумрак густого леса. Страха на его лице я не заметила, и это меня успокоило,

— Именем Аматесу, кто здесь? — повелительным тоном произнёс он на языке Дикта. Удивительно, но я всё ещё помнила этот язык и сразу поняла, что он сказал.

— Именем Аматесу, какого чёрта! — неожиданно тявкнул Тахо, поднимая голову. — Кто здесь распустил свою зверюгу так, что она кидается на людей!

В стороне треснула ветка, и от ствола дерева отделилась тёмная фигура. Человек вышел из укрытия и двинулся к нам, но можно было не сомневаться, что он не один, и на нас сейчас нацелены стрелы, наложенные на натянутые тетивы луков.

Незнакомец был невысоким, но крепко сбитым. На нём была короткая куртка и штаны тёмно-коричневого цвета, а на мягких сапогах не было ни одной бляшки. Двигался он бесшумно, и его лицо было скрыто под капюшоном. Подойдя ближе, он остановился, глядя на Кирса и, наконец, поднял руку и негромко произнёс:

— Свои.

Тут же вокруг возобновилось движение. Другие люди выходили из-за деревьев и направлялись к нам. Тем временем незнакомец снял капюшон и низко поклонился Кирсу.

— Приветствую тебя на земле Дикта, принц Кирс. Приветствую и тебя, благородный Тахо, — так же поклонился он анубису, медленно поднимающемуся на ноги. — И тебя… — он замер, глядя на меня.

Я так же уставилась на него. Его раскосые узкие глаза и широкие монгольские скулы как-то не вязались с коричневой простой одеждой. Ему явно не хватало красивой тёмно-красной мантии, опоясанной мечом.

— Что с тобой, брат? — спросил Кирс, насторожившись. Потом огляделся по сторонам. — Что с вами со всеми?

Я тоже посмотрела на остальных. Половина из них имели те же монгольские черты, но абсолютно все были одеты в простую небогатую одежду лесников.

— Скажи мне, не обманывает ли меня память? — обратился главный к Кирсу. — Эта женщина с тобой? Она…

— Да, это она, — кивнул Кирс.

— Но ведь?.. — взволнованно начал тот, но принц перебил его:

— Это потом! Лучше объясните мне, что происходит. Я впервые вижу монахов в одежде лесников. С каких пор Сыновья Аматесу отказались от своего облачения?

Его голос звучал резко и даже раздражённо. Монах внимательно взглянул на него и вздохнул.

— С тех пор, как чужаки перебили лучших братьев нашего Ордена и осквернили Храм.

— Что? — вырвалось у Кирса, но монах поднял руку.

— Я — Хуран, старший из обители Делара. Может, ты помнишь меня? Мы принимали вас с королём, когда прошлым летом вы попали в лесу под дождь. Теперь мы лишились крова. Мы лишились многого. Но у нас остался лес и наши братья, которые приняли нас в своих хижинах.

— С каких пор мой народ ютится в хижинах? — прошептал Кирс.

— Кончай задавать глупые вопросы, — подошёл к нему Тахо. — Планета захвачена, тут полно чужаков. Они все ушли в лес и живут в хижинах. Всё же ясно. Лучше спроси, где твой отец, где мать и сестра? Где Энгас?

— Я всё расскажу, — произнёс Хуран, тревожно взглянув на меня. — Если принц согласится пойти с нами в лагерь, мы расскажем всё, что нам известно, и сделаем всё, что от нас потребуется.

— Хорошая идея, — кивнул Тахо и ткнул Кирса в бок. — Идём же.

Принц мрачно взглянул на него и кивнул монаху. Мы в сопровождении небольшого отряда двинулись в самую гущу леса.

III

Мы шли по лесу довольно долго, огибая гору по склону, а потом спустились в седловину, где лес превратился в настоящую чащу, пройти через которую можно было только по узенькой едва приметной тропинке. Там, в мрачной глубине леса, под прикрытием гранитной, выщербленной временем скалы и располагался лагерь. Под высокими деревьями было расчищено место и построены большие зелёные хижины, покрытые еловым лапником. Навстречу нам из хижин выходили люди, а те, что занимались своими делами на улице, всё бросали и шли к нам. Мужчины, женщины, дети, одетые не только в короткие куртки с капюшонами, какие носили лесники, но и в домотканых крестьянских одеяниях, и в дорогих костюмах городских жителей, все они устремлялись навстречу Кирсу. Именно он, едва появившись, оказался в центре их внимания. Мужчины низко кланялись ему, женщины подходили и с поклоном касались его плеча, а дети подбегали ближе, подсовывая головки под его ладонь. Не просто почтение, а искренняя любовь и сочувствие были на лицах этих людей. И именно сочувствие насторожило меня больше всего.

Кирс шёл среди них, с тревогой глядя вокруг, он отвечал на поклоны, протягивал руки женщинам и гладил по головам детей. Наверно, это был какой-то ритуал, потому что движения его были благословляющими. Тахо шёл следом и кивал всем, с кем встречался взглядом. Сейчас он, действительно, выглядел достойным наперсником принца, сдержанным, благородным и спокойным. На меня почти не обращали внимания, и это меня вполне устраивало.

Хуран подвёл нас к большой хижине, пристроенной к скале, и замер у входа, придерживая поднятый полог. Прежде чем войти, Кирс обернулся и ещё раз кивнул людям. Он вошёл, и мы последовали заним.

Внутри помещение оказалось больше, чем можно было подумать. Хижина смыкалась с просторной, но несколько сыроватой пещерой, освещённой застеклёнными фонарями. Земля и пол пещеры были чисто выметены, на полу располагались аккуратные охапки сена, служившие постелями монахам. Именно здесь и разместились потерявшие кров братья из деларской обители Аматесу. Некоторые из них и сейчас были здесь. Те, что чистили оружие, оставили своё занятие и, поклонившись нам, вышли на улицу. Несколько неподвижно застывших фигур так и остались в полумраке тёмных уголков пещеры.

— Братья медитируют, — пояснил Хуран. — Они не помешают нам, а мы не помешаем им.

Кирс кивнул и остановился, осматриваясь по сторонам. Наконец он заметил то, что искал. В углу, едва освещённое маленькой лампадой, стояло потемневшее от времени изваяние какого-то божества. Подойдя к нему, принц встал на колени и замер. Я не слышала его слов, но, наверно, он молился, после чего коснулся пальцами статуи и, поднявшись, вернулся к нам. Лицо его было серьёзным и суровым.

— Нам придётся сесть на пол, — произнёс Хуран, указывая на охапки сена. — Мы бежали так спешно, что успели взять только оружие и образ Аматесу.

— Вы взяли самое главное, — кивнул Кирс и первым опустился на сено.

Когда все расселись, принц взглянул на Хурана, который задумчиво тёр подбородок, думая с чего начать.

— Нам известно не так много, ваше высочество, — проговорил он, наконец. — Несколько дней назад мы готовились к церемонии Бдения Аматесу, когда один из братьев сообщил, что видел огни над лесом. Звездолёты опускаются на нашу планету не так часто, и к тому же для этого им отведено место на турнирном лугу у стен столицы, поэтому появление чужих кораблей насторожило нас. За день до этого я получил письмо Хэрлана, который в весьма туманных выражениях сообщал в нём о каком-то тревожном пророчестве и советовал мне быть начеку. Всё это заставило меня взять на себя смелость и оставить нескольких братьев на страже, пока мы спустились в подземелье, для проведения церемонии. Однако не успели мы пропеть девятый гимн пробуждения Справедливого Ока, когда один из них спустился вниз и сообщил нам о том, что из столицы прибыл гонец. Вернее, это был один из горожан, который недавно проходил цикл очищения в нашей обители. Он сказал, что на столицу совершено нападение, какие-то люди проникли во дворец и Храм. Услышав это, мы решили отменить церемонию и приготовиться к обороне, но рано утром к нам прибыл еще один вестник из столицы. Он привез печать Совета Храма и приказал всем нам покинуть обитель и Делар. Он сказал, что все монахи, застигнутые пришельцами в Храме, перебиты и выставлены на обозрение у стен дворца.