— Эти двое рехнулись! — взорвалась я. — Все демоны ада хохочут от восторга, слушая вас!

— Может быть, — кивнул Кристоф. — Ведь дорога в ад вымощена благими намерениями.

— Вот именно… — согласилась я, вдруг ощутив неимоверную усталость. — Ты понимаешь, что если ты убьешь его, я уже никогда не смогу тебя простить?

— Я понимаю, — кивнул он. — Мне жаль… Но ведь и ты, сломя голову и забыв обо всём, бросаешься на помощь своим друзьям. А от моих уже отказались все, даже они сами,

— И ты один против моря зла… — пробормотала я. — В гневе нет правды, Кристоф. Спасая двоих, ты губишь две другие души. Его, — я указала на Кибелла, — и свою… Я последний раз, в нарушение всех законов прошу тебя одуматься…

— Принятый вызов не отзывают назад. Идём, король. Для кого-то эта ночь будет последней.

Кибелл кивнул и шагнул следом.

— Не ходите за нами! — произнёс он, взглянув на своих друзей, — Он вернётся. И тогда вы выполните свой долг.

— Погоди! — Энгас заступил ему дорогу. — С какой стати ты жертвуешь жизнью ради смертей двух монстров? И кто такой этот пришелец? Ты здесь король! Это твой мир, и на всё твоя воля. И он в наших руках. Никто не узнает о том, куда он делся, если он исчезнет. Если на борту капсулы, улетевшей к Аматесу, будет не два, а три человека.

— Ты предлагаешь коварный и бесчестный план, — усмехнулся Кибелл. — Не ожидал от тебя такого.

— Я думаю о тебе и о благе Диктионы, Кибелл. И прошу тебя прислушаться к моему совету. На худой конец, если моё предложение кажется тебе настолько неприемлемым, то выстави против него кого-нибудь другого. Ты не лучший фехтовальщик нашего мира, а здесь есть те у кого, как у кошек, девять жизней, — он взглянул на Хэрлана и тот с готовностью выступил вперёд.

— Я сражусь с ним, милорд.

— Твоя жизнь не имеет такой цены, мой милый, — покачал головой Кибелл. — Если он убьёт тебя в честном бою, то что изменится? Только моя смерть потребует адекватной оплаты.

— И моя! — напомнил Энгас.

— Ты еле стоишь на ногах. О каком честном поединке может идти речь?

— Тогда моя! — протолкался вперёд Кирс. — Я вызову его!

— А ты что здесь делаешь? — вскинулся король. — Кто позволил тебе являться сюда, да ещё вмешиваться? И с чего ты взял, что он будет драться с ребёнком? Я знаю, что вы не хотите моей смерти. Но, — он вдруг усмехнулся, — может, я ещё и не умру.

— А вот в этом я сомневаюсь, — проворчал возникший рядом с Кирсом Тахо. — Послушаете, ваше величество, я парень простой и не имею здесь никакого влияния, но вы знаете, что я люблю и почитаю вас как родного отца. Я прошу вас внять гласу разума и проявить вашу знаменитую рассудительность. Вы, как никто, умеете находить компромиссы и смирять свою гордыню ради благого дела. Откажитесь от поединка и ещё раз взвесьте все «за» и «против». Быть может, есть и другой выход, чем складывать на алтарь священной мести четыре головы?

— Четыре? — вскинул бровь Кибелл. — Ты тоже считаешь, что этих двоих стоит пощадить?

— Я вспоминаю своего дядю, милорд, — вздохнул Тахо. — Было время, когда он тоже считал себя одержимым и творил ужасные вещи. Я сам боялся его, и все боялись. Его демон натворил по всей галактике не меньше, а куда больше пакостей, чем-то, что сидит в этих ребятах. Но он был сильным, и его душа училась бороться со злом в ней. Он справился и обратил зло в огромную и полезную силу. Он долго был злодеем, которого боялись и проклинали во многих мирах, но теперь он стоит на стороне Света. Я не знаю этих людей, но моё сердце подсказывает мне, что в них меньше зла, чем было когда-то в моём дяде.

— Твоё сердце пока не слишком опытно, мой мальчик, — печально улыбнулся король и обнял сына за плечи. — Проводи меня до ворот города, Кирс. Мне нужно многое успеть сказать тебе.

Они вдвоём прошли мимо расступившихся придворных и монахов. Следом направился Кристоф.

— Послушай, — остановил его Тахо. — Я знаю, что не смогу тебя отговорить, но я всё-таки скажу, что думаю. Когда-то Лора сказала мне, что за меч нужно браться только тогда, когда исчерпаны все другие возможности. Это втемяшилось мне в голову, надеюсь, на всю жизнь. Так вот, мне кажется, что ты исчерпал совсем не все возможности.

— Я подумаю над этим, — кивнул Кристоф и ушёл.

— Мы так и будем торчать здесь, ничего не предпринимая? — воскликнул анубис, взглянув на меня.

— А что мы можем сделать?

— Чёртовы законы!

— В них есть своя мудрость.

— Что за законы, которые никто не хочет нарушать? — раздражённо пожал плечами он.

Ко мне подошёл Энгас. Морщась от боли, он опёрся на посох и заглянул мне в глаза.

— Ты позволишь этому человеку убить Кибелла? Разве ты прилетела сюда не для того, чтоб помочь нам?

— Я не могу ничего сделать, — вздохнула я. — Он такой же Воин Света, как и я.

— Значит, ты можешь справиться с ним?

— Я не могу поднять меч на брата, Энгас.

— А если он творит зло?

Он в упор смотрел на меня прозрачными голубыми глазами. Я обернулась, чтоб взглянуть на пленников.

— Я совсем в этом не уверена.

— Он хочет убить короля.

— Он хочет защитить тех, кто нуждается в помощи.

— Они монстры!

— Они люди. Он видит души и чувствует чужие страдания, как свои. К тому же они его друзья.

— То, что происходит, не должно происходить, — покачал головой Хэрлан и тоже взглянул на изгоев, как мне показалось, со страхом — Это демон хаоса замутил их разум.

— Это не демон, это гордыня, — с досадой возразила я. — Один вообразил себя заступником гибнущих душ, другой — спасителем человечества. Оба решили разрешить спор одним взмахом меча и оба ошиблись

— Это хуже чем ошибка, — буркнул Тахо. — Это глупость.

— Не судите, да не судимы будете, — пробормотала я.

Он уныло взглянул на меня:

— Что делают бессмертные Воины духа, когда не знают, что делать?

— Они уповают на то, что Блуждающие боги никогда не спят, — вздохнула я. — И продолжают искать выход.

— Идёмте наверх, — произнёс Хэрлан. — Что толку торчать в подземелье.

Тахо шёл по коридору впереди, и я слышала, как он бормочет про себя:

— Блуждающие боги никогда не спят…

I

Тяжёлые тучи неслись по тёмному небосводу над столицей Дикта. Холодный ветер завывал в узких переулках и заставлял пламя костров, разведённых на перекрёстках, плясать безумный танец. Три всадника ехали к западным воротам города, двое впереди, один — чуть отстав от них. Кибеллу нужно было поговорить напоследок с сыном, а Крис Джордан не хотел им мешать. Он с печалью осматривался по сторонам и видел картину разрушений. В воздухе висел тяжёлый смрад, который всегда сопровождает войну. Он гнал от себя чувство тревоги и неуверенности, которое сопровождало его в течение последних недель, а теперь, казалось, достигло своего апогея.

Кибелл в этот момент сжимал поводья своего коня. Он старался говорить сыну те вещи, которые говорил когда-то ему умиравший король Эрд, стараясь предостеречь от ошибок и дать советы, полезные будущему, ещё неопытному правителю. При этом он чувствовал, что всё выходит не так. Кирс слушал невнимательно, о чём-то сосредоточенно думал и иногда упрямо качал головой. А сам Кибелл кипел от злости. Эта ярость, которая появилась в тот самый момент, когда он впервые увидел незнакомца в полыхании изумрудно-золотого сияния, которая возрождалась неизменно каждый раз, когда он хотя бы вспоминал о нём, она не давала ему понять, что происходит на самом деле, и свербящее ощущение глупой и неотвратимой ошибки не давало ему покоя.

— Я не собираюсь умирать! — неожиданно заявил он. — Я хочу убить его!

Кирс рассеянно кивнул, а Кибелл бросил взгляд назад, где на высоком коне ехал его противник.

Он простился с сыном у западных ворот, и приказал ему ехать обратно. Кирс какое-то время молча смотрел на него, а потом развернул коня и уехал. Не сказав ни слова, не попытавшись обнять отца на прощание. Он или что-то задумал, или был разочарован… Ни то, ни другое не устраивало короля, но что-то предпринять он уже не мог. Джордан поравнялся с ним, и они вдвоем выехали из города и свернули на огромный, ровный, как стол, луг.