— Так я и думал! Истина воздержания вновь не открылась моему королю.

— Я оставлю все эти озарения на потом. Когда мне будет лет семьдесят я, может, и смогу выдержать три дня. Если и Шиле будет около того, — проворчал Кибелл и, скинув накидку, начал одеваться.

— Ну, чёрт с ним с воздержанием, — пробормотал Энгас, озабоченно глядя на короля. — Но ты мог бы поспать несколько часов. Нам бодрствовать три дня и три ночи.

— Я выдержу.

— Как знаешь… Я о тебе забочусь.

— Спасибо, но оставь это Реймею. Моё здоровье — его забота.

— Конечно… — Энгас присел на скамью возле окна, внимательно глядя на короля. — Ты бледен.

Кибелл замер и бросил взгляд на друга.

— Извини, — пробормотал Энгас, пожав плечами. — Я наверно всё ещё не оправился от того кошмара. Ты сильно напугал меня два года назад, когда чуть не умер.

— Я понимаю, — тихо произнёс король. — Я сам тогда испугался. Но теперь всё в порядке, и я здоровее, чем был когда-либо.

— Да. Это хорошо, — рассеянно кивнул Энгас. — Зачем ты берёшь меч?

Кибелл взглянул на пояс с ножнами, поблескивавший в его руках. Он уже облачился в тёмно-бордовый, вытканный алым золотом костюм, и по привычке взялся за оружие.

— Мы идем в Святилище Аматесу, — напомнил Энгас.

— Да, — задумчиво согласился Кибелл. — А твой меч?

— Я сниму его у входа и отдам монахам. Но не раньше. Кто-то должен защищать короля по дороге в Храм.

— От кого? — озабоченно поинтересовался Кибелл.

Энгас со вздохом пожал плечами и, поднявшись, принял из рук Кибелла пояс с ножнами. Тот с улыбкой смотрел на него.

— Ладно, дружище, — наконец произнёс король. — О чём сплетничают во дворце?

— Обо всём понемножку. В основном всё крутится вокруг церемонии. Посол Алкорского Великого Тирана снова просил разрешения присутствовать там.

— Ты объяснил ему, что не всё в этом государстве решаю я? Его просьба передана Сыновьям Аматесу, но жрецы молчат. Я не в силах повлиять на их решение.

— Я объяснил, но он не понял. На Алкоре светская и религиозная власть находятся в одних руках.

— Не вижу в этом ничего хорошего, — заметил Кибелл и, подойдя к большому резному ларцу, достал оттуда парадный королевский венец. — Наш брат Король Оны Юнис будет на церемонии?

— Конечно. Я виделся с ним час назад. Он трезв и свеж, несмотря на то, что празднует свой приезд в Дикт уже неделю. Правда, его свита спит в пиршественном зале, сложенная штабелями.

— Обойдётся и без свиты. Наверняка кто-нибудь из его горных козлов попытался бы протащить в Храм оружие. Представляю реакцию Хэрлана.

— А король Болотной страны Эдриол не прибыл.

— Не удивляюсь. У них свои боги. Хотя, мог бы проявить родственные чувства.

— Принца Кирса тоже нет.

Кибелл возложил венец на свои густые кудри и взглянул на Энгаса.

— Я это заметил.

— Ты же велел ему прибыть.

— Да. Подай мне плащ!

Энгас взял со скамьи тёмный, атласно переливающиеся плащ и накинул его на плечи короля, после чего аккуратно закрепил чеканной пряжкой на груди.

— Ты его накажешь?

— И не подумаю.

Энгас усмехнулся и демонстративно взглянул в сторону ложа.

— Конечно. Принц Кирс — подлинный алмаз в короне Диктионы.

— Совершенно верно. К тому же желание победить в гонках — это ещё не пьяные скачки нагишом на краденых лошадях.

— Пожалуй, — ничуть не смутившись, кивнул Энгас. — Кирс для этого слишком умён. Но всё же ты его балуешь. Отправил учиться чему-то непонятному на далёкую и чужую планету, отказав Сыновьям Аматесу в их просьбе послать с мальчиком одного из монахов. Там он был обласкан алкорцами, которые жаждут принять Диктиону под своё покровительство. А теперь он просто пропустил мимо ушей твой приказ и нарушил закон Дикта, предписывающий всем мужчинам королевской семьи присутствовать на церемонии. Что будет дальше?

— Надеюсь, ничего страшного. Я отправил его на нейтральную планету учиться тому, что должен знать правитель, чье государство вступает в звёздное содружество. Ни я, ни Диктиона пока к этому не готовы, а он должен подготовить себя к этому, чтоб затем подготовить всех нас. Среди тех, кого монахи хотели послать с ним, я не нашёл никого, кто мог бы быть для него хорошим другом и советчиком. Подходил только Хэрлан, но он нужен мне здесь. Остальные могли бы стать шпионами при нём или стесняли бы его ненужными требованиями. В результате он стал бы раздражаться, увиливать и лгать. Диктиона казалась бы ему дремучей планетой, мешающей его развитию. При шпионе он чувствовал бы себя скованно и ещё более одиноко. А так он скучает по родной планете, любит её и прощает ей некоторые недостатки. К тому же, благодаря любезности послов здесь и на Пелларе, я имею возможность каждые пять дней видеть его и говорить с ним столько, сколько захочу. Устройства связи наших друзей столь совершенны, что создаётся такое ощущение, словно мы находимся в одной комнате. Мальчик рассказывает мне о своей жизни и успехах, а я могу оценить, насколько он изменился, нет ли в его поведении чего-либо настораживающего и при необходимости дать ему совет.

— Или приказ, к которому он отнесётся с пренебрежением.

— Если он не сумеет дать мне убедительное объяснение этому поступку, его обучение будет прервано, он вернётся на Диктиону, и я поручу его дальнейшее воспитание красным монахам.

— А если он откажется вернуться?

— Я отрекусь от него, и, если Аматесу не подарит мне другого сына, оставлю престол дочери. Но это уже на самый крайний случай. Не думаю, что мой сын настолько поглупеет, что поведет себя подобным образом.

— Я тоже не думаю, — согласно кивнул Энгас. — Он слишком умён и не по годам рассудителен. К тому же он любит тебя, мать, сестру и этого своего дикого дядьку короля Эдриола. И, кроме всего прочего, он понимает, что это серьёзное испытание на верность нашему миру. Если юный принц выдержит его с честью, ему безбоязненно можно будет доверить Дикт и судьбу планеты. Ты ведь и об этом думал, посылая его туда одного?

— Не преувеличивай мою мудрость! — проворчал Кибелл, расправляя складки плаща. — И идём, наконец! Нас наверняка уже ждут!

II

В этот час посол Алкорского Великого Тирана на Диктионе сиятельный граф Гаррет тоже не спал. В парадном облачении, состоявшем из тёмных суконных штанов, кожаной тонкой куртки, белотканной тоги, перехваченной на талии широким поясом, и в окованных медными пластинами сапогах, он мерил широкими шагами просторный зал предоставленного ему большого, красивого дома. Он пребывал в крайнем раздражении от этого дома, который был слишком большим и пустым, и своей красотой превосходил его собственный замок на Алкоре, от этой планеты, маленькой, похожей на Алкор, но совершенно другой, и более всего от этого короля, имевшего влияние на всю планету и не желавшего даже пальцем пошевелить, чтоб монахи пустили его гостя на загадочную церемонию Бдения Аматесу.

На самом деле и этот дом, и эта планета, и этот король кроме раздражения вызывали в нём и искреннее восхищение. Маленькая Диктиона, колонизированная и обжитая некогда алкорцами, а затем утратившая связи со своей прародиной, поражала его своей гордостью и самостоятельностью, развитие её пошло несколько иным, чем на Алкоре, путем. Её в течение сотен лет пытались поработить захватчики из далёкого космоса, а она сохранила свою красоту и свободу. Отправляясь сюда, граф Гаррет ожидал, что король полудикого проалкорского племени, не имеющего космических технологий, вырванный к тому же из когтей смерти алкорскими врачами-биоэнергетиками, с радостью примет покровительство Великого Тирана. Но не тут-то было! Не проявляя неблагодарности, этот человек всё же твёрдо дал понять, что не позволит кому бы то ни было вмешиваться в дела своего народа. Он отверг блага современной цивилизации, заявив, что его планета пока не готова принять такие дары, и начал внимательно и спокойно приглядываться к пришельцам. Граф Гаррет чувствовал себя под его взглядом, как в лучах рентгеновского излучения, и это беспокоило опытного дипломата. Король Кибелл не уходил от бесед, не отказывался от подарков и с интересом воспринимал любую информацию, но при этом оставался для Гаррета тайной за семью печатями. Он не говорил лишнего, подслушивающая и подглядывающая аппаратура в его дворце упорно не желала работать, а его реакцией на любые сведения о других мирах было неизменное вежливое внимание.