Сказка, за что ты так со мной? А?

Тощий обвел взглядом Премудрую сверху до низу и так игриво улыбнулся своим беззубым ртом.

— Пардон, мадам, позвольте представиться, Николай! — Согнулся в корявом реверансе он.

Василиса все это время недоумевающе на него глядела. Собственно, как и все мы.

— Разрешите ручку, — двинулся в ее сторону "кавалер".

— Я тебе сейчас как дам ручку, — огрела его веником по голове разъяренная сестра, — как дам сейчас!

Бедный воздыхатель схватился за макушку и, ойкая, вылетел из дома вон.

— ТАК, А-НУ УСПОКОИЛИСЬ ВСЕ! — Гаркнул вовсе горло Соловей и в доме наконец воцарилась тишина.

Притихла даже Премудрая.

— Значит так, вы, — показал пальцем на заглядывающего с улицы Толстого мужичка, — вы возвращаетесь к боссу и говорите, что я на задании. Вы, — указал он на сестер, — сидите здесь и не высовываетесь. А ты, — дошла очередь и до меня, — ты…

— Ты меня не остановишь, — перебила его я.

— Значит, я пойду с тобой! — Рыкнул он, выхватил у меня из рук сумку и отправился в спальню.

— Оставь ты эту курицу. Забудь уже. — Причитала Василиса. — Из-за нее вон сколько бед.

— Она непросто курица, — разозлилась я, — она дорогое мне существо! Знаешь, скольким семьям она помогла?

— А как же мы? Мы не дороги тебе? — Тихо спросила Краса.

— Конечно, дороги!

— Ты подумала о нас? Что нам делать, если с тобой что-нибудь случится?

— Жить дальше, — сухо ответила я и направилась к выходу.

Соловей тут же догнал меня и небрежно бросил сестрам:

— Я присмотрю…

(Соловей)

Все идет по плану. Мы идем прямиком к курице. Тогда отчего тошнота подкатывает к горлу? Это отголоски прошлого или предчувствие будущей опасности? Видимо и то, и другое.

Возвращаться туда — рисковое дело. Да только эту фурию разве остановишь? Идет пыхтит, тащит вещмешок, не принимая от меня помощи. Злится.

— Нечего на меня так смотреть, — бухтела Егоза, — ты до сих пор мне не объяснил, как мы оказались в дной кровати?

Все никак не уймется с этой историей. Сказал же всю правду, как оно было. Нет же… не устраивает ее. Другую версию подавай.

Ладно. Будет ей другая.

— Хотел встретить с тобой рассвет. Притворился спящим, подождал пока ты уснешь, перенес тебя на кровать и обнимал всю ночь напролет, пока ты спала, не подозревая неладное, — выпалил, как на духу я, ожидая ее реакции.

Блондинка остановилась. Медленно повернулась ко мне. По выражению ее лица было понятно одно — я ляпнул лишнего.

Она разомкнула пальцы и тяжелая ноша выпала из ее руки. Василиса присела на корточки, не сводя с меня злющих глаз, нащупала рукой еловую, нераскрывшуюся шишку и замахнулась.

— Не советую, — до поседнего не верил я, что оружие достигнет своей цели.

И оно достигло. Вылетевшая из рук Егозы еловая пуля попала мне прямо в лоб. Я провел пальцами по образовавшемуся на коже узору и хитро прищурился.

— Я предупреждал. — Двинулся в ее сторону.

— Ты не посмеешь — кричала, убегая Василиса.

Зря она бежит. Стояла бы смирно, не тронул бы. А так… у меня нет выбора. Я как хищник на охоте. Пока не поймаю, не успокоюсь.

Первое время я давал ей фору, чтобы она думала, что спасение возможно. А после ринулся за ней со в сей мочи. Снес ее с ног и увалил на траву, придавив своим весом.

— Ты лгун, — улыбнулась она, заглядывая прямо в душу, — я тебе не верю. Ты не мог так со мной поступить.

— Ты забываешь, кто я, — тонул в ее глазах я, — никогда не забывай этого!

— И кто же ты? — Скептически вскинула бровь Василиса.

— Разбойник, — прорычал я.

Я был готов в эту самую секунду впиться в ее сочные губы, без ее согласия, но сама Сказка остановила меня.

— Ядрен-батон! — Послышался знакомый голос. — Это что за безобразие тут происходит?

Василиса дернулась от испуга и мне пришлось выпустить ее из своих стальных объятий.

(Василиса)

Как бы гадко это не звучало, но оказаться под мощным торсом разбойника — нелегкое дело, я вам скажу. При чем в прямом и переносном смысле. Безумно красивый и в той же мере опасный Соловей возвышался на домной, послностью сковывая движения, смотрел мне прямо в глаза с таким хищным выражением, будто прямо сейчас сожрет без зазрения совести.

И как же не хочется признаваться самой себе, но эта близость мне дух из тела выбивает.

Ядрен-батон! — Появилась из неоткуда Яга. — Это что за безобразие тут происходит?

Старуха протянула рогатину и как стукнет по спине Соловья, тот аж подпрыгнул от неожиданности.

— Ты что, спятила, старая? — Взревел он.

— Беги детё, я пока тут с ним разберусь, — продолжала избивать разбойника седая "амазонка".

— Да вместе мы, — взревел Соловей.

Старуха остановилась. Посмотрела сначала на него, потом на меня, потом снова на него и плюнула на пол.

— Тьфу ты, не уж-то в сказке мужиков больше не нашлось, что ты с этим вот, триклятым связалась.

— Та не в этом смысле, непонятливая, попутчики мы, — держась за ушибленное место, рычал, как зверь.

И все ж правильно сказал, что ж так неприятно укололо?

— Аааа, — обрадовалась Яга. — Я уж думала окольцевал бедняжку. Вам разбойникам волю дай, так вы вмиг хорошую девку свободы лишите. Идемте, — махнула тростью она, — чаю хоть попьете.

Я поднялась с земли, обтрусила одежду от листьев и мелких веточек и, обогнув Соловья, проследовала за бабушкой.

Изба ее стояла у небольшого болота, в самой гуще леса, поэтому тропинка постепенно из земляной превращалась в грязевую. Ноги утопали в мерзкой холодной жиже, засасывая обувь. Так что под конец нашего короткого путешествия пришлось ее и вовсе снять.

— Обмойтесь, — указала она на колодец, — я только полы помыла.

Я последовала указанию хозяйки дома и привела свои ступни в порядок, а сандали оставила сушиться на крыльце. Соловей проделал тоже самое и догнал меня у дверей.

— Ну, проходите гости дорогие. — Провела нас внутрь старая. — Марта, чаю подай! — Крикнула она.

Из кухни на задних лапах вышла огромная волчица и вынесла две чашки с теплой жидкостью. Поставила их на стол и уселась рядом, с нескрываемым интересом разглядывая нашу пару.

— А баранки? — Уставилась на нее Яга.

Волчица, нехотя, поднялась с места и поплелась в кухню, виляя хвостом.

— Я служанкой не нанималась, — звякнула вазочка с угощениями, оказавшись на столе.

Мы с Соловьем заняли свободные места и принялись согреваться ромашковым чаем.

(Соловей)

— Ну, рассказывайте, — отхлебнула из чашки Яга, — что связывает такую чистую душу с неисправимым негодяем.

Ухмылка сама набежала на лицо.

— Что скалишься? Может еще спорить вздумаешь?

К чему спорить, старая верно говорит.

— Он не так плох, как ты думаешь, — скромно возразила Василиса и спрятала нос в чашке.

Она бросила на меня короткий взгляд и уставилась в стол.

Неужели она увидела во мне добродетеля?

— Еще как плох, вот увидишь, разобьет твое доверчивое сердечко на такие мелкие осколки, что не собрать и не склеить.

Егоза заглянула мне в глаза, будто искала в них опровержение слов ведьмы. Но я то знаю, что там нет того, что она ищет. Старуха права. И от этого в груди жар опаляет сердце. Мои действия предрешены, и, возможно, они навсегда убьют в Васе все теплые чувства, которые только начинают зарождаться ко мне.

— Он мне помогает, — не отводила взгляда блондинка.

— Значит выгода есть, — не унималась старуха.

— Что ж ты его на чай позвала, если гад такой? — Откровенно разозлилась Василиса.

— Я тебя позвала, а если б этого не пустила, он бы дверь с петель снес. Оно мне надо?

Верно подметила, снова ухмыльнулся я.

— У меня заночуете, а завтра по делам пойдете, ни к чему на ночь глядя-то! Марта, — крикнула Яга.

В дом вбежала волчица.