(Соловей)

Ну что за упертая баба? Вздорная, вредная, непослушная баба.

Совсем ничего не боится. Инстинкт самосохранения отсутствует напрочь.

Или она слишком доверяет мне и уверенна в том, что я ее не трону? Что ж, это так, но ей лучше думать иначе.

Обозвала чурбаном и понеслась вперед. Егоза! Никого не слышит ничего не видит и…

Все произошло слишком быстро. Я не успел догнать, не смог предупредить об опасности. Она ступила на ловушку и провалилась под землю, а вместе с ней оборвалось мое сердце и мир застыл.

Быстро дышу и слышу, как еще быстрее вырывается из груди мое сердце. Его стук оглушает и заставляет сделать первые шаги к яме. Если это ловушка на медведя… нет, даже думать не хочу. Переборол свой страх и кинулся вперед. Остановился на краю и, задержав дыхание, глянул вниз.

Слава Сказке. Это не медвежья смерть, простая, на чужака.

— Вася, — крикнул девчонке.

Она не ответила. Лежала на сырой земле, не шевелясь.

Без раздумий, прыгнул к ней.

— Василиса, — осмотрел ее с ног до головы.

Ран нет. Кости целы. Просто без сознания. Приподнял ее раслабленное тело и взгромоздил себе на руки.

— Давай же, очнись…

Сердце колотилось не переставая. Все то, что я так долго прятал, разом вырвалось наружу.

Я боюсь за нее. Я боюсь ее потерять. Тут нечего больше скрывать. Не нужно себя обманывать. Эта девчонка мне не безразлична!

Егоза приоткрыла глаза, взглянула на круглый кусочек неба, и вновь их закрыла.

— Где мы? — Промямлила ослабленная и дезориентированная.

— Ты провалилась в яму.

— Что ж, это похоже на меня, — улыбнулась, будто из последних сил. — А ты? Ты тоже провалился?

Я промолчал. Не стал ничего говорить. Сейчас мне не до откровений, ведь мой столь непредусмотрительный прыжок сюда, может стоить нам свободы. Но это ерунда… я что-нибудь придумаю. Главное, что она цела.

(Василиса)

Открыла глаза и увидела ясное небо, обрамленное в темный неровный полукруг. Не сразу поняла, где я. А я в сырой яме, лежу на руках у Соловья, который смотрит на меня, как на умирающую. В глазах страх, злость и боль одновременно. Интересный коктейль.

Перевела на него взгляд. Его лицо расплывается, но я пытаюсь сфокусироваться.

— Где мы? — Не узнаю свой голос.

— Ты провалилась в яму.

Это так глупо. Угодила в ловушку, которую сама не раз делала. Эта мысль насмешила меня. И я невольно улыбнулась.

— Что ж, это похоже на меня.

Стоп. Я — то облажалась, а как ОН здесь оказался?

— А ты? Ты тоже провалился?

Соловей смотрел на меня так, будто считает каждый мой вдох и выдох, будто зрением меряет пульс и сканирует мои внутренние органы. Сканирует и молчит. Не стала настаивать на ответе. Попыталась приподняться и поняла, что повредила спину. Весь удар пришел на нее.

— Не спеши. Потихоньку.

Он помог мне сесть, придерживая за плечи.

— Надо выбираться отсюда, — решительно произнесла я.

Соловей осмотрел яму и нахмурился.

— Это будет непросто. — Встал на ноги он.

— Почему? — Встревожилась я.

— Ловушку делал профессионал своего дела. Видишь, — он указал на края, — полость внутри больше чем само отверстие в ней. Мы, как в банке. К краю не подобраться. А еще все корешки и веточки срублены, чтобы не было возможности по ним вскарабкаться.

— Что же нам теперь делать?

— Думаю, остается немного, ждать хозяина этого шедевра. — Вновь присел рядом он.

— А ты не можешь свистнуть? Подрезать края… — родилась надежда.

Соловей перевел на меня свой загадочный взгляд.

— Был бы сам, так бы и сделал.

Из его слов стало ясно одно — мы влипли по самые помидоры!

Разбойник постелил свою куртку на сырую землю, аккуратно усадил меня на нее и сам присел рядом.

— Ты же замерзнешь, — попыталась вразумить друга по несчастью.

Но тот лишь махнул головой и уставился на небо. Я проследовала за его взглядом.

По голубому чистому полотну медленно проплывали пушистые облака. По очереди сменяли друг друга. Одно своей формой напоминало мне мою Рябушку. Внезапно захотелось увидеть эту картину целиком, не только маленький круглый кусочек. Казалось бы такая мелочь, пустяк. А когда потеряла возможность просто увидеть небо, поняла важность этого момента. Что имеем — не храним, потерявши — плачем.

— Почему ты мне помогаешь? — Вдруг сорвалось с моих губ.

Я не планировала это озвучивать, но почему-то спросила.

Соловей нахмурился, будто сам искал ответ на этот вопрос.

— Не знаю, — честно ответил он.

И я не знаю. Не знаю, сколько мы просидели в этой яме, но в какой-то момент я обнаружила, что даже куртка, на которой я сижу, стала влажной. Начинает бить озноб и зубы пляшут, не попадая друг на друга.

— Замерзла?! — То ли спросил, то ли сам себе сказал "сокамерник". — Тебе нужно согреться.

А то я и сама не знаю, что нужно. Вопрос лишь в том, как это сделать?

Соловей поднялся на ноги и… вот неожиданность, оголился по пояс, сняв свою футболку.

— Ты что делаешь? — Не в силах отвести взгляда, поинтересовалась я.

Ну невозможно не смотреть на его идеальное телосложение. Это происходит машинально.

— Собираюсь тебя греть, — абсолютно серьезно, без даже капельки юмора сообщил мне он.

— Голый? — Недоумевала я.

Он посмотрел на себя и вопросительно вскинул бровь так, будто все в порядке, будто так и нужно.

— Ну да, — развел руками он. — Так обычно и делают, греются друг об друга, обмениваются теплом.

— А что, одетыми это делать нельзя? — Возмутилась я.

— Так быстрее согреемся, — едва улыбнулся он, но я заметила, заметила, как дрогнули уголки губ.

Вот же гад. Эта ситуация ему все же приносит удовольствие. А как профессионально он скрывал свои чувства.

— Спасибо, я пасс, — сомкнула руки на груди, давая понять, что я не собираюсь греться об его горячую, накачанную, идеальную… да как же взгляд-то отвести… грудь!

Соловей присел обратно на свое место, развернувшись ко мне.

— Поверь, соблазнять тебя в этом сыром месте я уж точно не желаю. Для этого есть места поуютнее и теплее…

Да что он себе позволяет?

— … дело идет к ночи и неизвестно, сколько мы здесь еще проторчим. Ты вся дрожишь и скорее всего, заболеешь, и как следствие — твое путешествие отсрочится, как минимум, на три дня. А ты вряд ли этого желаешь. Так что прошу тебя — медленно протянул руки к основанию моей кофты, — не сопротивляйся, — смотрел мне прямо в глаза разбойник, гипнотизируя своим взглядом — я сделаю все быстро, обещаю.

Он резко рванул ткань вверх, оставляя меня в одном бюстгальтере. Я даже пискнуть не успела, как Соловей тут же притянул меня, усадил на себя, а затем надел на нас двоих свою еще теплую футболку.

Не знаю, как она не треснула по швам.

Я боялась пошевелиться, ощущая его жар своей кожей, осознавая, что приживаюсь к нему своей грудью. Понимание этого заставляет щеки гореть огнем.

— Тепло? — Обнимая меня своими шершавыми руками, спросил он.

— Угу, — нервно сглотнула я, чувствуя, как сердце вырывается из груди то ли от страха, то ли от волнения.

— Видишь, и совсем не страшно, — веселился он и вдруг уткнулся холодным носом в мою шею.

Видимо только эта его часть сейчас нуждалась в тепле.

Он глубоко вдохнул и хрипло произнес, обдавая кожу жарким дыханием.

— Приятно пахнешь!

А я пыталась дышать ровно, не выдавая своего волнения…

"Ты тоже" — призналась себе самой, но вслух этого не произнесла.

— Расслабься, — прошептал он, заставляя табун мурашек пронестись по моей спине.

Я прикрыла глаза, пытаясь подавить все чувства и желания, которые возникают от этой близости. Но закрыв их, ощущения лишь усилились.

— Я не могу, когда ты… — запнулась я, — …так близко.

— Волнуешься? — Явно улыбался он.