— Спасибо, Аса, — искренне поблагодарил я, — Вроде как стало немного понятнее, но ещё столько всего предстоит узнать…

— Тиа ма Ин, — ухмыльнувшись, произнёс вслух Аса, что означало один из здешних духовных постулатов, нечто вроде: «Младенец, перед тобой целый новый мир, познай его душу».

Сегодня я показывал Асе как делать кабачковое рагу. Камень за моим домом из просто камня-печки превратился в хорошо обставленную кухню. Мы протянули над ним железный прут, закреплённый с двух сторон основательно вкопанными в землю держателями. На пруте висел котелок, любезно предоставленный тётей Анн, пожилой женщиной, которая в первый день моего пребывания в Эльтаине принесла поднос с ингредиентами. В котелке кипело варево из кабачков, лука, моркови и картошки.

— Помидоров побольше режь, — наставнически показал я жестами. Здешний язык тела, неуловимый ранее, пришлось изучить во всех деталях, так как он являлся основным. И в этом мне осознал неоценимую помощь Като.

— Слушаюсь, — отрапортовал Аса, тщательно нарезая овощи на импровизированном столике из пяти грубо склоченных сосновых брёвен.

Через час кушанье было готово, разнося вокруг заманчивый аромат свежих тушёных овощей, щедро приправленных фирменной хвойной приправой от тётушки Анн.

Мы синхронно оторвались от своих тарелок и так же синхронно выдохнули, откинувшись на спинки плетёных кресел. С улыбкой посмотрели друг на друга.

— Тот, кто придумал рецепт, воистину, следует Пути Ин, — с довольным и сытым выражением лица заявил Аса.

«Ага, следует пути Ин», — Ухмыльнулся я про себя.

Работая в офисе круглые сутки, готовил только яичницу по субботам и, изредка, вот такое рагу собственного сочинения. Всё остальное заменяла доставка готовой еды.

Совместные трапезы стали у нас еженедельной традицией. Мы договорились, что каждый выходной будем показывать друг другу по одному блюду своей кухни. Правда, до этого дня, показывал исключительно Аса, а я лишь уплетал их за обе щеки.

— Можно личный вопрос, — осторожно поинтересовался я.

— Давай, — благодушно ответил Аса, прикрыв глаза.

— Ты сирота?

— Нет, мой отец с матерью живут здесь, в Эльтаине.

— А почему они у тебя никогда не бывают? — удивился я.

— Не до меня, много дел. И давай больше об этом не будем, хорошо? — быстро завершил разговор Аса.

— Не буду, — я понял руки сдаваясь. Тема была явно для моего друга скользкая. И я решил перевести разговор.

— Расскажи, пожалуйста, почему некоторые в посёлке ходят в простых рубахах, а некоторые — в кимоно. И ещё, насколько я понял, каждый из цветов кимоно что-то означает. Если я задаю какие-то непозволительные вопросы — дай знать сразу, перестану.

— Да нет здесь никакого секрета, — начал спокойно рассказывать Аса, — в серых рубахах ходят простые работники, дети и другие непосвящённые. Ещё их называют не познавшими. В кимоно — только познавшие Ин или, по-другому, — посвящённые. Цвет определяет эмоциональный посыл человека. Изумрудный — цвет единения с природой, - открытость и умиротворение. Ультрамариновый — цвет спокойного моря, уверенность, сила и мирная непоколебимость. Тёмно-синий — цвет разбушевавшийся стихии, демонстрация опасности, взволнованности и гнева. Чёрный — цвет пустоты, символ власти и следования пути Ин. Серый — цвет покорности и готовности служить.

В голове цепочкой рваных кадров промелькнули Армант: сначала в ультрамариновом кимоно, потом в синем; Аса — в изумрудном; Элеосин в черном и я в сером. Последнее особенно улыбнуло.

— Понятно, — хмыкнул я, — Мог бы и сам догадаться. А скажи, почему меня допустили на Собрание в кимоно в тот раз? Куда мне до познания пути Ин, я сейчас даже не представляю, что это такое.

— Вопрос сложный, честно говоря, я и сам не понимаю. Насколько мне известно, Элеосин сказал, что так будет лучше и для тебя, и для всего посёлка. Армант был категорически против, но слово главы у нас — закон.

— Интересно, — задумался я, откинувшись на стуле, рассматривая сиреневые облака и начавший темнеть западный холм.

Я уже начал дремать, как со стороны дороги послышался грохот и чьё-то оханье. Мы с Асой выбежали к источнику звука и удивлённо переглянулись. На дороге стояла повозка, гружёная чем-то объёмным и тяжелым, судя по глубоко врезавшимся в землю колёсам. Это крупное нечто было покрыто белой плотной тканью. Из-под ткани вырывались языки пламени. Рядом с повозкой стоял растерянный паренёк лет пятнадцати со всклокоченными волосами и держался обеими руками за голову. Пламя начало охватывать всю повозку, ткань стала плавиться, поглощенная вонючим чёрным дымом. И уже через минуту перед нами вместо повозки среди краснеющих угольков стояли два белых камня-печки, покрытых сажей.

— Достанется ему, — хмуро заметил Аса, сочувственно глядя на паренька, — Хорошо, хоть лошадь догадался отвязать.

— Что это было вообще? — с вытаращенными глазами выговорил я.

— Несоблюдение техники безопасности, так у вас на Земле говорят, — усмехнулся Аса, — Во-первых, камни нужно загружать в телегу только поздно ночью, предварительно дождавшись, когда остынут, во-вторых, тщательно упаковывать в белую ткань, чтобы ни один луч не попал внутрь. В-третьих, при перевозке постоянно проверять, что ткань полностью закрывает камни и верёвки не размотались. Обычно их перевозят вдвоём. Один ведёт лошадь, второй следит за дорогой и проверяет ткань и верёвки. Но парень, видимо, хотел доказать кому-то, что уже достаточно взрослый для посвящения в познавшего Ин. Погрузил всё сам и попёрся сюда. Крепления, ожидаемо, разболтались, пока телегу трясло в пути через Разделяющую Гряду, и вот результат.

— И что теперь делать? — смутился я, испытывая по отношению к парню испанский стыд.

— Да что делать? Дождёмся глубокой ночи, аккуратно запакуем и довезём куда надо. А этого – к Арманту, пусть разбираются там сами, — небрежно бросил Аса.

— Слушай, давно хотел спросить, всё никак не представлялось подходящей возможности. А что это за камни такие, каким образом они так сильно греют воздух и вообще, откуда вы их берёте?

Аса сосредоточился и тоном учителя истории начал неспешный исторический экскурс.

— Их называют солнечными камнями, привозят из земель Суин. Одни говорят, что камни там просто сами появляются в степи, другие – что они с неба падают. В байки ни тех ни других, я, конечно же, не верю. Жители этих земель — люди бесчестные, не следуют пути Ин и любят красочно приврать. Мы вынуждены терпеть с ними бартер, так как камни незаменимы в хозяйстве, но на этом прохладные отношения с суинцами и заканчиваются. Камни у нас появились оборотов пятнадцать назад. Раньше, в моём детстве, готовили в печах, собранных из кирпича. А потом, когда солнечных камней стало хватать на всех, старейшины Эльтаина запретили разведение огня.

— Почему запретили? — удивился я.

— Плохие ассоциации. Дым и пепел — признаки стирания. Для нас разведение огня — кощунство. Раньше его использовали неохотно и лишь по необходимости. Но, найдя более чистый способ, сразу же ввели запрет.

— А как же обжигание камня, ковка, и прочее? — с интересом спросил я.

— Этим занимаются в других поселениях. Как ты уже успел заметить, в долине практикуется чёткое территориальное разделение труда. Обжигают камень и производят кирпичи, а также прочие изделия из породы — в Глотаине. Железо куют в Мэтаине. Мы же — земледельцы и можем обойтись без огня. Разве что, используем свечи, но они не дымят и не оставляют пепла, поэтому не запрещены.

— Теперь более-менее ясно, — я вспомнил, как Аса яростно тушил костерок в мой первый день пребывания в Эльтаине. — Ты говорил, что этот парень хочет стать посвящённым, но при этом суинцы не следуют пути Ин. Как это?

— В основном не следуют, некоторые всё-таки прозревают и, выполняя вот такие задания, становятся посвящёнными и перебираются в одно из поселений Таин. Мне именно поэтому по-человечески жаль паренька. Он движется в правильном направлении, но пока ещё зеленоват. И сегодня ему не видать посвящения. Но Армант – человек рассудительный и доброй души. Я уверен, что ему дадут ещё одно испытание и в этот раз всё получится.