— Так, я жарить курицу. Иги — свари рис. Пал — накроши овощной салат. Рина — поищи столовые приборы, ложки там, тарелки и прочее. Юг, где здесь этот ваш звёздный, тьфу, солнечный камень?

Ребята слегка остолбенели от моего несанкционированного командного тона. Но, поскольку в животах у каждого отчаянно урчало — кинув вещи, бросились выполнять поручения.

Уже через час мы сидели в своей комнатке, успев вылизать остатки жира на тарелках, благодушно поглаживая довольные животы.

— Рина, сыграй нам. Сейчас самое время. Знаешь что-нибудь весёлое вечернее послеужинное?

Парень не был против и, бережно расстегнув чехол, достал свою драгоценность. Из сая полились звонкие мажорные звуки, а я подошёл к окну, открывающему яркой купол звёзд над тёмной долиной. Хоть Глотаин — и город немых, но сегодня вечером наш маленький уголок таковым не был. Он разговаривал на языке музыки.

Ученик елозил смычком по струне, умело пародируя звук старой несмазанной телеги. Эль смотрела в пространство и никак не могла сосредоточиться. Мысли неровной стаей витали где-то далеко.

«А у него глаза цвета неба...»

Она помотала головой.

«Да что за навязчивые образы? Опять этот чужак влез в голову! Хоть я об этом вовсе не просила. И самое смешное: сама же и думаю о нём! Соберись, Эль!»

— Фальшиво, — она лёгким движением передвинула палец ученика по струне.

Тот кивнул и поставил другой палец, промахнувшись ещё больше.

«Как ты там, Иван? Давно не виделись...»

— Опять не туда, — Эль снова переставила палец.

«И ещё бы десять оборотов тебя не видела, землянин!» — она стукнула воображаемым кулачком по столу.

Ученик вопросительно взглянул на Эль и, не дождавшись обратной связи, продолжил выдавать премерзкий скрип смычком.

«Мог бы хоть на половину пин появиться! Переживаю же! И Ненавижу! Мерзкий мужланище!»

Эль вскочила и стала ходить взад вперёд, дав знак ученику продолжать.

«И главное, говорит, что ни при чём. И что эти встречи им не подстроены! Вот дала бы по этой ухмыляющейся физиономии!»

Ученик выводил рулады, которым позавидовала бы самая громкая ворона.

«Интересно, а можно к нему будет прикоснуться при следующей встрече? Эх, Эль, Эль... Да что со мной!»

— Всё, на сегодня хватит! — крикнула она вслух, отчего у ученика волосы встали дыбом.

Он, опасливо поглядывая на гневную учительницу, упаковал инструмент и быстро выбежал из домика.

Эль сжала кулаки и глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного успокоиться.

«Вот пухлый дурачина!»

Правое запястье кололо. Словно в пальцы то и дело впивались десятки комаров. Так я и проворочался всю ночь, подремав к утру от силы полчаса. За окном моросящий дождь отбивал свой хаотический ритм. И, скажу я вам, как же это приятно, что отбивал он его по мостовой, а не по моему спальному мешку.

Когда все проснулись, мы спустились на нижний ярус города и умыли свои заплывшие за ночь рожи в ледяном горном ручье. Спутники выдали мне неизменное серое кимоно, и мы зашагали вверх, к зданию администрации. Местные бородачи удивлённо и неодобрительно косились на мою иноземную физиономию. Здесь, в горных предместьях, было гораздо прохладнее, чем в долине, и я периодически непроизвольно ёжился.

Административное здание Глотаина оказалось неполым. Возле дальней стены за перегородками находилось несколько комнат с тяжёлыми дубовыми дверьми. В середине восемь массивных каменных колонн подпирали крышу, стену украшали гипсовые барельефы с картинами исторических событий здешних мест.

Несмотря на это, зал собраний был огромен. Чем-то напоминал интерьер католических храмов. В центре, как и в администрации Эльтаина, на полу было нарисовано две концентрических окружности.

Наша делегация, во главе с Кили, расселась на свободных стульях. Жители всё прибывали. Через полчаса огромный зал был полон. Человек пятьсот.

В центр медленным шаркающим шагом прошёл невысокий мужчина в чёрном кимоно, лысый, с большим выступающим лбом и роскошной бородой. «Прям русский боярин в Средние века, только узкоглазый». Шуршащая аудитория мигом затихла и стала внимательно наблюдать.

Оратор прокашлялся, глубоко вдохнул и завёл Песнь Собрания:

«От камня силу мы берём,

И камню тем же воздаём.

Заслуги в этом нашей нет,

Лишь Путь нам важен,

Ин — наш свет...»

Когда пел Элеосин, я ещё плохо знал язык, но всё равно погрузился в некое медитативное состояние. Каждое слово, каждый образ, каждый нотный интервал вызывал резонанс в моём сердце. Сейчас же я слушал просто песню. Безусловно, красивую и торжественную. Но всего лишь песню. Здешний оратор пел тише, явно не вытягивал верхние ноты. Что уж говорить про музыкальные штрихи. Да и как могло быть по-другому, если в Таин никто не разговаривает и не разрабатывает связки. Тем сильнее стало впечатление от пения Элеосина. Да это просто феномен какой-то!

Певец поведал о добыче ископаемых, о силе и стойкости, о проблемах сельского хозяйства в горной местности.

Когда Собрание закончилось и местные стали тепло приветствовать друг друга, периодически одаривая скромными улыбками, я обратился к Кили:

— Это здешний глава? Как его зовут?

— Ним, управляет Глотаином уже тридцать оборотов.

— Мы же с ним пообщаемся?

— Нет, он сейчас сильно занят, да и нам пора. Вы, мужчины, позавтракали? Или как обычно? Уже выдвигаемся в горы и первый привал только вечером.

Я поморщился. «Ох уж эти горные походы, ох уж эти сомнительные удовольствия».

Члены нашей экспедиции вернулись в «гостиницы», собрали вещи. А я, вспоминая слова Кили, быстренько перекусил парой кусков вяленого мяса. Собрались мы на верхнем ярусе города возле большой конюшни.

— Знакомься, это Миа, — ехидно прожестикулировал Иги, показывая мне на серого крупного коня.

— Какой же это Миа? Где мой?

— Мы сменяем коней. Прежним нужно отдохнуть. Я подумал, что конь с именем Миа должен быть только твоим.

Собственно говоря, почему бы и нет. Называют же на Земле разные хозяева своих лошадей, скажем, «Ласточка».

— А почему имя такое же?

— У наших коней имена короткие, которые обозначают их качества. Естественно, зачастую они повторяются. Ты, кстати, знаешь, что значит имя Миа?

Я помотал головой.

— Миа — упрямый.

— Ага, спасибо. Я и так знал, как вы меня любите. Как прикажешь теперь и этого объезжать? Увольте. А нет какого-нибудь Покладистика или Сговорчивика?

— Не суетись, и всё получится, — Иги быстро потерял ко мне интерес и пошагал к Палу, о чём-то оживлённо жестикулируя.

— Не суетись, и всё получится, бла-бла-бла,— передразнил я его вслух. — Легко тебе говорить!

Я осторожно подошёл к новому копытному другу.

— Ну привет, Миа два. Как поживаешь?

— Конь секунд пять смотрел сквозь меня, а потом взбрыкнул, помотал головой и обрызгал слюной.

— Не, парень, так дело не пойдёт. Вот, смотри, это цукаты, — Я протянул ладонь с кусочками засахаренных фруктов.

— Два цуката сейчас, два — когда дашь тебя оседлать. И не спорить, — Я укоризненно посмотрел на животинку.

Миа два бросил на меня презрительный взгляд, в потом жадный — на цукаты. Постоял немного и сдался, слизав с ладони аванс.

— Вот и молодец, я знал, что ты животное деловое.

Наша команда вытянулась в тонкую струйку и потекла по мокрой брусчатке, а потом, выйдя за пределы города — по узкому грунтовому серпантину. Лошади шли медленно, иногда проскальзывая по мокрым камням. Я ещё раз оглянулся на город, на административное здание. Почесал затылок, так и не найдя взглядом парк с озером и фонтанами, о которых рассказывал Аса. Правое запястье всё так же нещадно кололо, и я, с опаской посматривая на обрыв прямо рядом с дорогой, крепко схватил поводья левой рукой.

Мир девять. Планета АК2-3.