Аханна медленно закрыла глаза. Конечно, она предполагала такой конец, но ей хотелось, чтобы Аспир прожил как можно дольше и добился победы, а не так нагло самоуничтожился. Надо же, даже смертью своей он ей подгадил!

— Придётся самой теперь стать во главе войска эрлихов, — размышляла злая волшебница. — Впрочем, мне будет несложно задавить их своей магией. Они даже пикнуть против меня не посмеют! Я сумею поставить всех на колени, для меня нет в этом мире преград!

Аханна спустилась вниз и вода, периодически поливавшая сражающихся людей и гномов превратилась в застывший лёд. Стены домов и площади в мгновение ока покрылись наледью, кругом повисли сосульки, похолодало так, что у всех застучали зубы. Только эрлихам, засевшим в глухой обороне за стенами замка было тепло. А те из них, кто выскакивал наружу довольно быстро ретировались обратно. Бой затих.

— Ха, ха, ха, — отчеканила Аханна, без какой-либо доли веселья. — Ну вот, давайте, передохнём. А я на досуге подумаю, чем бы вас всех удивить!

Она подняла и поставила на ножки валявшийся неподалёку табурет. Усевшись на него верхом, волшебница начала перебирать в уме различные варианты. У неё в арсенале оставалось ещё много заготовок, позволяющих уничтожить массу людей.

Но погибнут ли пустынные гномы, вооружённые до зубов и отстреливающие эрлихов словно зайцев на дистанции не позволяющей к ним подступиться?

Из укромного места, в котором сейчас пребывала волшебница, ей было видно немного. Зато она была в безопасности. С одной стороны высоченная каменная стена, пробить её невозможно, точно так же, как и перелезть через неё по лестницам.

Эрлихи, заблаговременно рассаженные по наблюдательным башням, громким свистом показывали остальным самые опасные места, к которым приближались атакующие.

Ну вот, крики немного затихли, наступила полная тишина. Аханна вооружилась новым, более мощным заклинанием и приготовилась вступить в битву..

* * *

Когда на него обрушился дождь из камней, Ирвин, сначала не понял в чём дело. Со всех сторон послышались стоны, многие воины были ранены, а несколько лучников, с незащищёнными головами, рухнули как подкошенные на землю, корчась в судорогах и, вздрагивая всем телом, когда очередной камень впивался в их тела, разрывая доспехи, одежду и кожу.

— Это заклятие, здесь колдуны! — закричал подбежавший Янгис. Он схватил одного из пострадавших и быстро ретировался обратно в лес. Крепкий, приземистый гном бежал довольно легко, раненый лишь постанывал у него на плечах.

— Я живой? Куда ты меня несёшь? — еле слышно спросил бедолага.

— В безопасное место, там тебя поставят на ноги!

— Ты меня там оставишь и вернёшься за другими? В замке много таких как я!

— Знаю, я сам всё видел! Поэтому так и спешу!

Янгис положил бойца на травяную подстилку и собрался бежать обратно. Когда Эльза схватила его за руку, он понял её без слов.

— Живой Ирвин, живой! — и устремился обратно. Навстречу ему попадались воины волокущие на плащах раненых и умирающих. Останавливаться было нельзя, любая задержка была чревата неоправданной гибелью людей или гномов.

— Янгис! — неожиданно расслышал он в шелесте трав. — Постой, мне очень плохо! Берегись, там колдунья!

Гном сразу замер и оглянулся, но никого не увидел.

— Мне нужно бежать, — сказал он громко.

— Наклонись, — вновь прошелестела трава.

— Что с тобой сделали, лесной дух?! — закричал в гневе Янгис. — Кто посмел изрубить твои ветви? Почему ты не дал сдачи?! Это злая волшебница? Да?!

Он бережно поднял с земли то, что осталось от некогда весёлого и назло всем, доброго духа. Несколько тонких перерубленных веточек безжизненно свисали к земле. Кустик затих, видимо, немного расслабился от того, что нашёл своих.

Он был единственным из всех лесных духов, кто перешёл на сторону людей и подружился с Сафдилом. Ему он был верен уже долгие годы. И часто выполнял самые трудные поручения колдуна.

Янгис понял, лесной дух угасал. А ведь он помнил гнома ещё мальчишкой и часто играл с ним в лесу, притворяясь деревьями или растворяясь в траве.

— Сафдил! — набрав побольше воздуху закричал Янгис. — Беда! Сафдил! Ты меня слышишь?!

Никто не отозвался на громкий призыв Янгиса. Гном со слезами на глазах перебирал переломанные и разваливающиеся в руках веточки лесного духа. Его глаза почти ослепли от горя, он замер и погрузился в воспоминания.

— Янгис, дай-ка его сюда, да поживее! Времени у нас мало! — к плечу гнома прикоснулась чья-то рука. С ним рядом присел Сафдил и сноровисто переложил израненный кустик к себе на колени.

—Дед! Как ты смог разорвать проклятые узы?! Пойдём скорее к раненым, они тебя ждут!

— Погоди, торопыга, я ещё духа не подлечил, — колдун прислонил то что осталось от его друга к своему и лицу и начал шептать слова древнего заговора.

Видимо, Сафдил многое мог. Он по-очереди подул на опущенные к низу лианы и пересохшие корни. И через мгновение кустик ожил — позеленел и снова начал источать свой неземной аромат.

— Я живой! Рядом с моими друзьями! Сафдил, ты меня спас. Но ты же не мог здесь появиться! Что же произошло?

— Крик Янгиса перевернул мою душу и изгнал из неё последние страхи! Я понял, что если промедлю, случится беда и напрягся изо всех сил. Страшное заклятие рвало мне жилы и застилало глаза! Оно сжимало мне душу и пронзало острыми иглами сердце! Но, несмотря на все преграды, я вырвался за пределы отведённого круга и теперь вновь могу помогать друзьям и всем страждущим!

— Дед, я горжусь тобой! А теперь мы должны бежать, чтобы ты вылечил остальных ребят. Они страдают от невыносимых болей, а мы с Эльзой лишь ухаживает за ними, промываем раны отварами трав, да говорим добрые слова…

— Это уже хорошо, Янгус! Ну а теперь, вперёд!

Когда Янгус и Сафдил неожиданно возникли перед Эльзой, она так обрадовалась, словно откуда-то издалека повеяло чем-то родным… Ей стало спокойней. Она верила, что теперь непрекращающиеся стоны и мучения израненных воинов ослабнут, они быстро пойдут на поправку. И, если многие сразу не смогут вернуться в строй, то будут чувствовать себя намного лучше.

Колдун осмотрел каждого, а потом спокойно стал в центре поляны и начал молиться богам. Эльзе показалось, что всех сразу же накрыло облако тумана. Потоки тёплого воздуха мягко обволокли каждого бойца, их суровые лица, измененённые страшной болью, расслабились. Стоны прекратились, измученные мужчины уснули. Где-то невдалеке лесной дух обвил своими ветвями тяжелораненого воина, даруя ему редкие мгновения передышки, забвения своего безвольного состояния и неспособности к дальнейшей борьбе.