Я недоверчиво нахмурился, но тут же вспомнил: точно, я ведь беспрепятственно передавал ресы Басе. Значит, Теодар и его супруга не сочли нужным распространять столь важный закон на новые расы. Только при чем здесь этот сморчок?

— Допустим. Но ты элгион.

Упрехт торжествующе усмехнулся и снова ударил посохом об пол. Я напрягся, приготовившись к очередной «взрывной волне». Эх, не стоило мне становиться у окна, чувствую, сейчас окажусь на площади под балконом.

Но воздушного удара не случилось. Вместо этого Упрехт вдруг стал расти, черты его лица изменились, и через секунду передо мной предстал Бурлехун, шаман тинароллов. Сейчас на его поясе не болталось отрезанных голов, но это, без сомнения, был он. Тот же странный тюрбан на голове, тот же боевой раскрас на морде, те же серые руки с потрескавшейся, словно выжженной, кожей. Помнится, при нашей единственной встрече он намеревался меня убить. И теперь с явным удовольствием смотрел на мое изумление светящимися красными глазами.

Быстро взяв себя в руки, я ухмыльнулся.

— Даже так? А где же Упрехт?

— У нас, — голос у него тоже изменился, стал более низким и хриплым. — Я решил, что говорить с тобой будет удобнее в его облике. Но у меня мало времени, поэтому определяйся скорее.

— Подождешь, — зло пробурчал я и отвернулся к окну.

Оставлять вражину за спиной опасно, но сейчас я ему нужен, так что он не посмеет напасть. А вот видеть выражение моего лица ему совершенно необязательно.

Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Мысли были в абсолютном раздрае, потому что в эти мгновения я вдруг понял: шаман прав. Бася нужна мне не только для того, чтобы усмирить Теодара. Я просто люблю ее. И все это время не хотел этого осознавать.

Потрясенный своим открытием, я, казалось, даже забыл дышать. Да, безусловно, так оно и есть. Едва появился риск больше никогда ее не увидеть, это стало совершенно очевидно. И я готов отдать все, лишь бы обезопасить ее, еще раз заглянуть ей в глаза, услышать мелодичный голос. Теперь, когда я понимал, что могу потерять ее навсегда, она стала для меня дороже всего — этих дурацких ресурсов, реального мира, даже жизни. В лепешку расшибусь, но ее спасу!

Бурлехун меня не торопил, но много времени на решение не потребовалось. Я повернулся к нему и коротко бросил:

— Гарантии?

Он пожал плечами.

— Как всегда — контракт.

Шаман смотрел на меня с легким удивлением. Я и сам чувствовал, что преобразился, словно осознание своего чувства сделало меня другим человеком. Готовым на все. Бурлехун, видимо, тоже это заметил, и теперь в его взгляде сквозило уважение, а не насмешка.

— Хорошо.

Контракт «Передача Гермесом шаману Бурлехуну Черной Жемчужины, Изумрудного Яйца, Великого Ореха и Солнцедара в обмен на освобождение принцессы Басхиоры» заключен.

— Жду тебя в течение суток, — внушительно сказал мой незваный гость, сунул мне в руки свиток и в следующую секунду растворился в воздухе.

Я тут же развернул бумагу — интересно, где они обитают — и поежился, прочитав:

Лицо Зла

Шаман улетел, а я в бессилии опустился в кресло и стал обдумывать ситуацию. Неужели придется отдать этому гаду ресурсы, добытые с таким трудом и риском? Да хрен с ним, с риском, они ведь нужны мне не для развлечения или собственной крутости. Без них никто не сможет выбраться из Мидкора.

Но и жизнью Баси пренебречь нельзя. Одна мысль о том, что она может погибнуть, заставляла волосы на моей голове шевелиться от ужаса. Не говоря уже о том, что без принцессы некому будет собрать артефакт из пророчества.

Первое, что приходит на ум — обратиться к миридам. Быть может, они в состоянии придумать что-то, что позволит освободить Баську.

Недолго думая, я вскочил и устремился прочь из «Голубятни».

Вечерело. Мне показалось это добрым знаком: в темноте куда легче издали разглядеть сияющий Лик. Однако толпы беженцев на улицах были столь велики, что различить среди них посланцев миридов оказалось невозможным. Да их, видимо, и не было. Все местные попрятались, и только потоки унылых женщин с сонными детьми на руках тянулись к городским воротам. Я толкался среди них несколько часов, но так и не нашел ни Чупса, ни кого-либо другого.

Вернувшись в трактир среди ночи, я повалился на кровать. Впору было тут же заснуть: день выдался насыщенным, тяжелым. Но не спалось, я лежал и мучительно размышлял. И в конце концов пришел к выводу, что остается одно — признать, что в одиночку я с задачей не справился. Встретиться с ребятами из клана, объяснить им ситуацию, позвать на помощь. Причем не только их, всех игроков, ведь беда, о которой пока знаю только я, общая. Ну, допустим, еще не беда, но проблема. Большая.

Сон сморил меня незаметно, а утром, едва открыв глаза, я продолжал думать все о том же, словно и не прерывался.

Если народ согласится помочь, то встанет другой вопрос — срыв контракта с Бурлехуном. Пофиг на прочее имущество, но система реквизирует и Жемчужину, и Солнцедар, и все остальное. Значит, нужно кому-то их передать. Успею ли за сегодня найти хоть одного завалящего мирида и вручить ему ресурсы? Надо постараться.

Я открыл интерфейс и снова задумался. Кому написать — Руддеру, Крутяку, Папе? Пожалуй, последний вариант предпочтительнее всего. Мое сообщение было кратким:

Нужно срочно поговорить. Очень важное дело.

Ответ пришел через пару минут:

Прилетай в Багряную Твердыню.

Перед тем, как покинуть комнату, я снова приблизился к окну и взглянул на клумбу. Территория, занятая зверолюдами, незначительно, но увеличилась. Видимо, защищающиеся дают им отпор, однако не всегда результативный.

Использовав появившуюся после взятия Твердыни кнопку телепорта, я через минуту оказался во дворе замка. Рядом приветливо поблескивало на солнце жемчужное озеро.

Осмотрелся: вокруг шла активная работа. Ребята укрепляли стены, тащили к ним бочки, мешки, какие-то магические агрегаты. Лица у всех сосредоточенные, серьезные.

Меня встретили радостными криками, но быстро вернулись к работе. Проходивший мимо Столет на ходу пояснил:

— Зверолюды приближаются. Готовимся к обороне.

Я понимающе кивнул и направился в замок. В одном из коридоров столкнулся с Руддером; тот, увидев меня, протянул руку.

— Здорово, герой. Не перестаю на тебя поражаться. Ферму в замке создал, ускоренный реген уничтожил. Эти, — он кивнул куда-то в сторону, — тоже твоя работа?

— «Эти»?

— Ну, зверолюди. Ты заставил их напасть на Мидкор?

Фигасе заявочки! Рассмеявшись, я поднял ладони, давая понять, что не при делах.

— Считаешь меня волшебником? Фермы — да, научился создавать. Случайно. Но поднять по тревоге всех дикарей из Пустошей…

— Да я бы уже не удивился, — ухмыльнулся Стас.

— Ты мне льстишь. Не знаешь, где Папа?

Руддер обернулся и на миг замер, словно что-то прикидывал.

— Третья дверь налево, — наконец, сказал он и, подмигнув, отчалил.

Кланлидер сидел в комнате, напоминающей кабинет, за большим, заваленным свитками столом. Надо сказать, здесь он смотрелся куда органичнее, чем на поле боя. Не сомневаюсь, в реале он наверняка ученый, закончивший с полдюжины университетов. Хотя нет, для полудюжины он слишком молод.

— А, Гермес, — скупо улыбнулся Папа. — Выкладывай, что там у тебя за пожар.

Ни стульев, ни кресел, кроме того, что занимал он сам, в комнате не было, поэтому я уселся на стоящий рядом кованый металлический сундук.

— Не пожар. Гораздо хуже.

Он слегка поднял брови, демонстрируя сдержанное удивление.

— Ну-ну, слушаю.

За пятнадцать минут я успел рассказать все. Что состою в родстве с хозяином и главным разработчиком игры, что админы сообщили мне о нарушении в работе системы, о невозможности для многих тестировщиков вернуться в реал. Рассказал о расщеплении личности Теодара, о создании миридов и тинароллов, о таинственном артефакте, который Бася должна собрать из главных ресурсов рас, и о том, что четыре из них у меня. Закончил я историей о похищении принцессы и шантаже Бурлехуна. Единственное, о чем не хватило духу сказать — о причине сбоя, моем гребаном выстреле.