Не сговариваясь, мы переместились в небольшой закуток, типа подворотни, и перешли на шепот.

— Мне нужна принцесса Басхиора, — сообщил я. — Знаешь, где ее найти?

На светящемся лице пацана отразилась горечь.

— Не-а. Они с Роном пропали.

Где-то внутри у меня пробежал легких холодок.

— Как пропали⁈ Когда? Где?

— Тише! — зашипел он. — Пару дней назад. Ушли к Хранителю и не вернулись. Наши их искали — бесполезно. Чую, что-то случилось.

— Погоди, может, ты просто не в курсе? Кто тебе вообще об этом рассказал?

— Помощник ее прилетал, который Осфен. Знаешь такого? Ну вот, говорю ж, велел найти. Мы с ребятами где только ни шуршали, толку ноль.

— Ясно. Если что-то узнаешь, сообщи, ладно? Я живу у площади, «Голубятне».

Чупс кивнул вихрастой головой и через секунду растворился в толпе. А я вернулся домой, сел на постель и задумался.

Н-да, засада. Придется топать к Хранителю и попытаться выяснить, куда делась Басхиора. Блин, стремно-то как. Опять идти в Пустоши, опять рисковать быть съеденным. Проводника в лице Клары мне больше не светит. Жаль, не знаю, где теперь живет Элхо, она могла бы послужить охраной, если, конечно, ее трепетный женишок не сожрал бы меня раньше.

Стремно не стремно, но надо добраться до селенья миридов и найти Баську. Только она знает, как создать из главных ресурсов столь необходимый нам всем артефакт из пророчества. Правда, сначала нужно отыскать недостающий, пятый рес. А еще раньше — спрятать четыре имеющихся.

Перекусив, я забежал в храм, чтобы оттуда портануться в склеп праотца, а заодно перекинуться парой слов с Гурумоном. Нутром чувствовал, что старик еще не раз мне пригодится, поэтому хотел наладить более тесный контакт.

Едва я оказался в храме, как увидел улыбающегося хранителя. Он шагнул ко мне и радостно пропел:

— Приветствую тебя, мой юный друг.

— И я вас, уважаемый. Вот, забежал, чтобы еще раз поблагодарить за помощь и спросить об одном видении. — Мифическое «видение» я заранее придумать не удосужился, поэтому пришлось импровизировать на ходу: — Недавно у меня вдруг померкло в глазах, и я очутился возле большой скалы, весь склон которой был испещрен барельефами с изображением человеческих лиц. Рядом с ней я увидел самого бога Тиндея с молотком и зубилом, он высекал новое лицо. И это было ваше лицо, достопочтимый Гурумон. Никак не могу понять, мне все это привиделось или Тиндей действительно отметил вас за бескорыстную помощь служителю его культа?

Старик на секунду опешил, а затем покачал головой.

— Увы, мне, простому смертному, не дано понять смысл таких откровений.

Робкая, но счастливая улыбка на его лице дала понять, что мои слова доставили Гурумону истинное удовольствие.

Мы перекинулись еще парой фраз, и он поспешил к небольшой очереди жертвователей жемчужин, а я активировал свиток телепорта. Просить старика связаться с Басей я не рискнул — не стоит раскрывать, что я связан с миридами.

Оказавшись в склепе, осмотрелся: на стенах все так же горели негасимые факелы, посреди зала возвышалось дерево, которое Бася вырастила, чтобы освободить мою ногу от придавившей ее балки, вокруг него поблескивали осколки люстры. Все такое привычное и уже почти родное.

Я подошел к самому темному углу и выложил в ряд на полу все четыре ресурса. Полюбовался на их сияние и вдруг поймал себя на мысли, что невольно улыбаюсь. Еще немного, еще один рес, и…

Почему-то покидать пристанище праотца было жалко. Но дело есть дело. Пора лететь на Каменистое плато. Там теперь царит Андрес, он поможет.

На Каменистом плато меня ждал уже привычный ветер, несший тысячи песчинок из Пустошей. Сойдя с круга телепорта, я осмотрелся, но в инвиз уходить не стал.

У ближайшего здания все так же стояла поилка, рядом фыркали привязанные лошади. Солнце ярко светило, придавая круглым домам из песчаника своеобразную привлекательность.

Завернувшись в плащ и натянув на лицо маску — а как еще спастись от всепроникающего ветра? — я двинулся через рынок. Тут народу было побольше, слева под улюлюканье зрителей спорили два здоровенных мениольца, справа толпился народ. Идя мимо, я с удивлением понял, что бродяги окружили парня, читающего стихи, остановился и прислушался. Худосочный элгион в пестрой бандане нараспев декламировал:

Андрес будет наш король,

Лучше нет на эту роль.

Мы за Андреса горой,

Мы поддержим всей толпой.

Н-да, высочайшего класса поэзия. Шекспир на пару с Пушкиным нервно курят в сторонке. Я усмехнулся и пошел дальше, на ходу уловив, как один из зрителей ответил чтецу:

Андрес твой — известный плут,

За него нас всех убьют!

Кто-то на него шикнул, другой вступился, и через минуту вместо чинной толпы образовалась массовая драка. Я покачал головой — народ здесь никогда не скучает! — и направился к бывшей таверне Толстого Пью.

«Зеркало пограничья» встретило меня гулом пьяных голосов, запахом жарившегося на вертеле барана, перемешанным с ароматом свежесваренного пива и въевшимся в каждую щелочку, в каждую пылинку амбре от пота и давно не стиранных носков. Благо в этот раз вокруг не летали стулья, а на голову не сыпались сломанные лестничные перила — видимо, пик веселья был еще впереди.

Братия Андреса пировала в центральном зале. Человек сорок сидели за столом, поставленным буквой «П». То один, то другой ежеминутно вскакивал и заплетающимся языком произносил несколько слов.

Во главе ломящегося от яств стола пустовало роскошное кресло, рядом с которым восседала Ромашка. Я внимательно оглядел зал в поисках Андреса. Среди хмельных рож обнаружить Мастера воров не удалось, и я направился к стойке. Сейчас за ней вместо бесформенного Толстого Пью возвышался тощий как жердь парень в засаленной замшевой куртке, над ним блестело имя «Гауф». Судя по осоловевшим глазам, верзила со всей ответственностью относился к престижу заведения и с каждой налитой кружки снимал пробу, чтобы ни дай бог кому-нибудь из посетителей не достался некачественный продукт.

— Эй, любезный, не подскажешь, где найти Андреса? — окликнул я его.

Но Гауф, не обращая на меня ни малейшего внимания, принялся протирать грязной тряпкой пузатый бочонок. Лишь заметив мой ник, окинул меня взглядом прищуренных глаз и спросил:

— Не тот ли ты перец, что водил наших за сундуками с золотом?

— Тот самый…

— Эх, жаль, меня тогда не было в Мергусе!

— И на твой улице встретится пещера с сокровищами, — усмехнулся я. — Да такая, что все унести не сможешь.

Парень, походу, воспринял мои слова как издевку. Скуксился и ткнул большим пальцем себе за спину.

— Там ищи своего Андреса, — недовольно просипел он и снова принялся отдраивать бочонок.

Двинувшись в указанном направлении, я споткнулся о сладко посапывающего пьянчужку, примостившегося на полу у самой стойки. От моего пинка он вскочил, вскинул руку, прокричал:

— Да здравствует королевство воров на отдельно взятом плато!

И, мешком повалившись на пол, с чувством выполненного долга снова захрапел.

Я прошел узеньким коридорчиком и уперся в небольшой закуток. Там у массивной дощатой двери стояла скамейка, на которой в ожидании аудиенции ерзали несколько пожилых неписей. Ни дать ни взять депутатская приемная. В старике рядом с тучной бабкой, вцепившейся в плетеную корзину, я узнал отца Барсола — парня, погибшего в Пустошах от шипов клестиры. Похоже, исцелить колено старику так и не удалось — он горбился, опираясь на крючковатый посох и с тихими стонами потирал больную ногу.

Я решительно шагнул к двери, но визг бабки меня остановил:

— Ишь ты какой прыткий! За Гороном будешь, — ткнула она толстой пятерней в сторону сухонького дедка в потрепанном парусиновом плаще.

— Мне только спросить! — отмахнулся я и потянулся к дверной ручке.

Но чудодейственная фраза, разбивавшая, по слухам, броню очередей в советских поликлиниках, здесь не сработала. Отец Барсола крутанул посохом, точно заправский монах Шаолиня, зацепил крюком мой пояс и отбросил меня в сторону.