Удивительно, но на своем пути мы не встретили ни одного эльфа, пока, пробегая по одному из залов, где светлые, судя по обстановке, предпочитали отдыхать на диванчиках за книгами, и разговорами, не столкнулись с Дарсиэлем, который сложив руки на груди, стоял и кого-то ждал, высматривая мрачным взглядом. Оказалось – нас. Мое сердце пропустило удар, а потом как шальное поскакало навстречу прекраснейшому из мужчин. Все ощущения, которые я поймала на этапе знакомства, сейчас обрушились на меня в тройном объеме.

– Наконец-то! Мне сказали, что вы выбрались. Я так и знал, что вы прибежите к этому выходу, – воскликнул Дарсиэль, увидев нас. И это была музыка для моих ушей: его голос затрагивал самую суть души, даря ей настоящую, ничем не замутненную радость. Как я жила без этого раньше? Это было жалкое существование!

– Уйди с дороги, светлый! – спокойно сказал Талсадар. Спокойствие было мнимым, я видела, как у него когти отрастать начали. Все видели.

– Вы не уйдете далеко, в нашем лесу это невозможно – вас вернут в мгновение ока. А если послушаете меня и поможете, то возвращение в Сабирию можно устроить и по морю. Тем более, что это и в ваших интересах.

– Говори! – рыкнул темный. Он завел меня за спину в защитном жесте, но мне это только мешало: я выглядывала из-за спины темного и восхищалась светлым лордом, бросая жаркие взгляды на объект моего обожания. Он словно магнитом притягивал взор, но просто смотреть уже было недостаточно: хотелось прикоснуться к этому совершенству, пробежать руками по лицу, плечам и животу. Сделала шаг вперед, а дроу, почувствовав движение за спиной, сначала недоуменно оглянулся, а потом проинспектировал меня более долгим и внимательным взглядом. Пока он удивлялся, я сделала обманный маневр и решительный бросок вперед к Дарсиэлю, словно кобра, заметившая добычу. Талсадар перехватил меня, но я на него особого внимания не обращала: с блаженной улыбкой я стремилась к своему чуду, и только рука темного, цепко схватившая за локоть, не давала этого сделать и тем самым очень бесила. Я делала шаг к светлому, дроу тянул к себе, я не останавливалась и снова тянулась к своему идеалу, и снова отлетела обратно – таким образом я вообще по ощущениям не останавливалась, но Дарсиэль был все так же недосягаем, что приводило в отчаяние и взращивало желание прибить настырного темного. Талсадар что-то понял и перевёл злой взгляд на Дарсиэля.

– Светлый! Ты используешь чары? – с презрением прошипел Талсадар.

– С чего ты решил? Твоя полукровка слюни на меня пускает? Я заметил. Да, чары – часть нашей фамильной магии, но они не для вашей деревенщины. Эльфы нашего клана привлекательны только для незамужних эльфиек из древних родов, и пока сами не женаты. Это помогает настроить наших холодных леди на брак: чем древнее кровь, тем они меньше склонны к сантиментам. У вашей полукровки не может быть крови аристократа: с людьми сношаются только рядовые нетитулованные светлые, и именно от них рождаются эти недоэльфы. Благородный светлый никогда не понесет свою драгоценную кровь в утробу человечки. Так что нет, твоя девка не может чувствовать чары. Но если ей так надо, я могу ее взять в постель на пару раз – недурна.

Его слова были унизительны, но я не чувствовала этого. Разумом я понимала, что меня обижают, но ощущения все равно были восхитительные: все, что говорил светлый, звучало как признание в любви.

– Ну не знаю, для нашей Крисс не характерно так бросаться на кого-либо. Талс, держи ее, она сейчас рванет к бледному. Притушите чары, лорд Дарсиэль, – обеспокоенно сказал Хирон, подойдя ко мне и поводив ладонью перед глазами. Видимо, я что-то сделала не то, раз у дроу так вытянулось лицо. Не часто можно увидеть такую эмоцию на лице этого темного.

– Я это не контролирую, – с ухмылкой сказал светлый. Он всего лишь поднял уголок губ, а меня словно молнией поразило: мой сладкий улыбнулся!

Талсадар разозлился, и, заиграв желваками на лице, схватил меня за затылок, повернул к себе лицом и прижал голову к груди, лишая возможности видеть Дарсиэля. В голове немного прочистилось, дурман ослаб, появилось чувство стыда, но до конца очарование моим личным эльфийском божеством никуда не делось.

– Все же, похоже, на Крисс действуют именно чары, – прокомментировал Хирон, увидев, что я затихла рядом с Талсадаром.

Дарсиэль нахмурился и сказал:

– Действительно, странно. Но это не главная наша проблема сейчас. Давайте о деле. Мой отец хочет захватить власть, он пленил Карнаниэля. Сейчас в Гринлойде введено чрезвычайное положение и объявлено, что король при смерти.

– Ты выступаешь против отца? – удивленно уточнил Хирон.

– Смерти я его не хочу – предупреждаю! Однако видеть его королем тоже не желаю.

– Тут все как дома! Такие же бездушные твари! Эльфы – такие эльфы, в любом цвете, – не унимался дроу.

– Я против, чтобы он получил власть, так как Таллиэль мечтает об империи и планирует захватить человеческие государства. Начнет с Сабирии, а там кто знает. Очевидно, что Даркмар не так силен, как раньше, поэтому, скорее всего, сохранит нейтралитет.

– И для чего он попытался запереть нас?

– Мой отец все решает с позиции силы, а шантаж – лучшее средство дипломатии. Пока он не готов выносить сор из избы, так что выпускать вас никто не планировал, по крайней мере в ближайшее время, пока Карнаниэль не умрет. Захват власти требует особых мер. Впрочем, вам как раз это должно быть понятно, ведь и у вас на троне сидит самозванец.

– Я попросил бы без комментариев, – угрожающе прошипел Талсадар, а я вновь почувствовала приступ непреодолимой тяги к Дарсиэлю. Похоже, чем он больше говорит, тем сложнее мне сохранять спокойствие. Темный так сильно прижал мою голову к себе, что почти перекрыл возможность дышать, а мне хоть бы хны – я купалась в волнах эйфории от близости светлого.

Я ерзала в тисках рук Талсадара в стремлении прорваться к светлому, но тот держал крепко, не отпускал. Разговор предполагался долгий, поэтому, устав стоять, мы расселись на диване и креслах в углу зала. Талсадар посадил меня рядом, обнял рукой и накрепко зафиксировал мою голову под мышкой, лишая возможности видеть светлого. Вслух я не протестовала, но за свободу боролась изо всех сил: крутилась, проявляя чудеса гибкости, однако дроу не давал ни одного шанса. Трое мужчин делали вид, что не видят моих потуг, и продолжали беседу.

– Нам не нужна война, идеи отца разрушительны и приведут всех в никуда, – сказал Дарсиэль.

– Хорошо, а что ты хочешь от нас? – уточнил Талсадар.

– Того, что вы сделали со стенами ваших покоев. Немного разрушения. Нужно вытащить Карнаниэля и дать ему возможность вернуться на трон.

– А ты не можешь это сделать? Отец тебе доверяет – тебе это проще простого, – вмешался Хирон.

– В том-то и дело, что не могу. На место пленения его величества наложили магический щит, который нам, светлым, не сломать. Этот же щит был и на ваших покоях, но вы с поразительной легкостью преодолели его и выжгли дыры в стенах, тем самым доказав, что как раз вы мне и нужны.

– Плату мы возьмем ростком древа жизни. Если Карнаниэль заартачится, ты убедишь его, – предупредил Талсадар Дарсиэля.

– Я согласен, – кивнул головой светлый.

Мужчины договорились, а потом посмотрели на меня. Их внимание я привлекла тем, что воспользовалась секундным ослаблением хватки Талсадара и предприняла отчаянную попытку побега. Извернувшись и замерев в неимоверно сложной для любого живого существа позе, я смогла вновь взглянуть на объект моих воздыханий. Вопреки моему же разуму, тело потащило меня к Дарсиэлю: я сползла с кресла, встав на четвереньки, и устремилась к нему, однако дроу схватил меня за шкирку и вернул на место.

– М-да. Даже я признаю, что не способен настолько вдохновлять женщин. Это действительно мои чары. Возможно, с полукровками не работают законы светлой магии, – говорил Дарсиэль, пораженно глядя на мою акробатику. – Может, мне все же взять ее в постель? Снять напряжение, так сказать, – предложил он с хищной ухмылкой. Похоже, его увлекла моя мания: сейчас светлый лорд по-настоящему заинтересовался. Он наблюдал за каждой моей эмоцией, считывая готовность на все, и ему нравилось, то, что он видит. Бросив очередной продолжительный взгляд и представив что-то, похоже, очень воодушевляющее, лорд прикусил губу и сверкнул глазами, затем повернулся к Талсадару и более настойчиво повторил: