— Летта, — негромко позвал я, и она обернулась.

Темные дни! Взгляд ее внимательных ярко-аквамариновых глаз снова прошил до самого... ну и сердца тоже. Я шумно выдохнул сквозь зубы, беря себя в руки.

— Подставь ладонь, — скомандовал я.

Марена подчинилась, и я высыпал серебристо-серые кристаллики, похожие на очень мелкую соль, на ее узкую ладонь. Ровно половина. Остальную половину оставил себе. Она завороженно наблюдала, как ветер, уже без всяких порывов, ровно и нежно, почти бережно, собирает с ладони то, что оставила после себя Старшая дочь Океана.

Немного запоздало Николетта вытянула руку над обрывом, и ветер слизнул остатки горки с ее ладони, унося прах в сторону моря. Я сразу сделал то же самое. Она растеряно посмотрела на меня:

— Кажется, все, да?

Глаза блестят, на щеках появился лихорадочный румянец. Собралась реветь, что ли? Женские слезы меня никогда не трогали. И особенно — соленые слезы дочерей Океана. Я отлично знал, чего они стоили. Прекрасные девы, нарушившие Запрет, век за веком пытались разжалобить Ловца душ своим несвоевременным раскаянием. Конечно, когда стоишь одной ногой в вечном прибое, самое время взывать к чести и совести того, кто напомнил тебе о собственных несовершенствах!

Но сейчас происходило что-то другое. Совсем новое и непонятное для меня. Марена плакала не от страха за свою жизнь. Кажется, после того, как она поверила, что я не причиню ей зла (по крайней мере в ближайшем будущем), Николетта вообще не боялась за свою жизнь. Девчонка плакала, потому что ей... было грустно?

Да и не плакала, по сути, пыталась сдержаться, но две слезинки все-таки прочертили мокрые дорожки на порозовевших то ли от ветра, то ли от волнения щеках.

— Эй, ты чего? — беспомощно пробормотал я, невольно делая шаг назад.

— А на что это похоже? — с горькой усмешкой решительно вытерла щеки она.

— На слезы, — честно ответил я, совершенно не зная, что можно предпринять в такой ситуации.

— Уверен? — насмешливо шмыгнула носом марена, беря себя в руки. — Может, еще подумаешь?

Издевается она, что ли? Девчонка опустила глаза, только мелькнули мокрые длинные ресницы, резко развернулась и пошла к машине. Я постоял еще несколько минут на кромке обрыва, чувствуя, как на лице оседает соленая мокрая пыль. Прощай, Старшая дочь, ты сделала свой выбор. Теперь моя очередь делать свой. Смогу ли я так же, как ты, быть уверенным в том, что он правильный? Не знаю. И есть только один способ это проверить.

— Николетта!.. Ника, — я быстрым шагом направился к машине.

Она уже сидела на пассажирском месте, даже пристегнувшись, и смотрела в пространство прямо перед собой. У нее был такой отрешенный вид, что я сразу засомневался в принятом решении. Я даже подумал отступить, но тут на грани слуха мне послышался ехидный надтреснутый смех старой марены. Гертруда явно издевалась надо мной и после своего ухода. Ой, да в конце концов, что я теряю!

— Ника, — решительно начал я, встав так, чтобы она точно меня видела.

— Мм? — отреагировала девушка, по-прежнему не фокусируя взгляд.

Я помахал рукой у нее перед лицом. Марена сморгнула и подняла голову.

— Ну чего? — медленно, как будто после сна, проговорила она. — Кем, в самом деле, мне сейчас очень... не очень. Гутя, конечно, была далеко не подарок, но ее уход... оказался для меня больнее, чем я думала. Видимо, смерть близкого человека — одно из тех событий, к которым как ни готовься, все равно окажешься не готов...

— Ты спрашивала, что было в письме... — такая откровенность стала для меня полной неожиданностью.

Не девчонка, а сундук с сюрпризами. Вот как с ней быть? Я озадаченно провел рукой по волосам и пошел за руль. Пожалуй, и правда, не самое удачное время делать брачное предложение.

Всю обратную дорогу она нервно кусала губы, ее глаза блестели, но слез больше не было. Я все поглядывал на нее, но только убедился, что момент упущен. Что ж, остается надеяться, что новый представится раньше, чем станет поздно.

— Вы чего так долго? — взволнованно поинтересовалась Лилит, встретив нас на террасе.

— Так получилось, — не стал вдаваться в подробности я, быстро проходя в дом, но все же услышал, как она негромко спросила Николетту, не поссорились ли мы.

Ответ марены я уже не слышал, но очень надеялся, что она не будет жаловаться старой ведьме на черствость и бездушность одного старого Ловца. С удивлением понял, что чувствую себя очень странно. Как будто в том, что Гертруда ушла к Праматери, был виноват именно я. Или в чем-то еще.

— Джехен, — позвал меня наследник Древней Пущи. — Давай быстро ешь, да нужно выдвигаться. Выедем под ночь, пока дождь не влил.

Стол был накрыт на двоих, но Летта все не шла, видимо, о чем-то разговаривая с пириткой. Интересно, что она все-таки ей расскажет?

— Дорога в дождь — хорошая примета, — буркнул я, садясь за стол и беря ложку.

— Это ты тете Лиле расскажи, — фыркнул здоровяк.

Я, невольно усмехнулся в ответ. Дети Огня терпеть не могли дождь, хотя признавали его необходимость для общей гармонии. В гостиную вошла Кали и подсела за стол напротив меня.

— Иди, Михайлушка, отнеси на террасу Летте ужин. Да проверь, все ли Габриэль с Иммералем собрали, что я сказала.

— Их там Алекс контролирует, — возразил двухметровый внучок, неохотно ставя тарелки на поднос и удаляясь.

— Что, не вышло? — ехидно улыбаясь, заговорщически прошептала старая ведьма, когда за парнем захлопнулась входная дверь.

Я чуть не подавился — получается, мне не показалось. Кали не просто что-то замышляла, а и... пыталась привести свой план в действие.

— Ты о чем? — с деланным равнодушием бросил я, запивая пошедший не в то горло кусок.

— Ты из меня дуру-то не делай, мальчик, — беззлобно хмыкнула стихийница. — Там, где ты врать учился, я преподавала. Или ты думаешь, я не знаю, что есть еще один способ оградить мою внучку от гнева ее божественного папаши? Про проклятие твоего рода я тоже очень даже в курсе. И гораздо больше тебя. Например, кто из девчонок постарался наградить им вас. Так что это ты Лилит и Николетте можешь сказки рассказывать, как не заинтересован в положительном исходе этой истории, а мне не надо.

Я понял, что старая ведьма не отвяжется, да и знает она, похоже, не меньше Гертруды о детях Океана. Отложив ложку, уставился на нее:

— И что дальше? Пойдешь просветишь их о моих... трудностях?

Старуха насмешливо фыркнула и откинулась на спинку стула:

— Хотела бы — давно уже это сделала бы, — негромко начала она. — Зря ты на меня злишься, мальчик. Я тебе помочь хочу.

— С чего вдруг такая благотворительность? — недоверчиво прищурился я.

В добрые намерения бабки я не верил ни на медяк. Так же, как и в ее бескорыстную помощь. Впрочем, в последнее я не верил вообще. Старуха задумчиво побарабанила пальцами по столу.

— Скажем так, у меня есть в этом деле свой интерес, — медленно проговорила она, явно не собираясь посвящать меня в свои тайны. — Поэтому предлагаю договориться...

Николетта

На обратном пути я успокоилась достаточно, чтобы уже не реветь, но еще не настолько, чтобы продолжать диалог. Даже если учесть, что мне по-прежнему было интересно содержание письма, которое Гутя оставила Ловцу, как и сам факт того, что она его в принципе написала. Что такого она не успела или не захотела сказать ему на словах в свой последний вечер?

Кемстер сказал, что мне это не понравится. Вполне возможно, поэтому, наверное, поступление неприятной информации стоит как-то дозировать. Тем более, что мы уже въезжали в ворота особняка Кали.

— Вы чего так долго? — взволнованно спросила Лилит, поджидавшая нас на террасе.

— Так получилось, — пробормотал Кемстер, решительно проходя мимо ведьмы.

Лилит вопросительно изогнула бровь, встретившись со мной взглядом:

— Ты ему что, хвост подпалила? — иронично хмыкнула она.