Я так понимал, что Старшая дочь, отправляя ее в наш мир, дала ей стандартные инструкции. И я уверен, что они не включали в себя образ Ловца душ, как главного спасителя. Опасный древний мужик, который идет по твоему следу и хочет тебя убить — вот куда более вероятная характеристика. И правдивая. Тогда почему она стоит и хохочет мне в плечо? Нет, приятно, конечно, но совершенно дикое и глупое поведение. Может, все дело в том, что я ее спас там, на берегу? Так она и до этого...

Появление наследника князя-колдуна просто подтвердило мои подозрения, уж не знаю, что так шокировало Алекса. Но об этом можно поговорить и после, вначале нужно ввести Кали и Николетту в курс дела. Девчонка снова покосилась на меня. Очень хотелось напрямую спросить, что такого уж интересного она во мне нашла, но с женщинами так нельзя. Хотя какая мне разница?

Да ладно, Кем, разница есть. И большая. Тебе ее еще на брачный обряд уговаривать. Темные дни! С каких это пор я думаю об этом, как о решенном вопросе?! Похоже, с тех пор, как она посмотрела на тебя там, в пещере с тайником. Ну здорово, старик! Ты еще о снятии проклятия помечтай!

— Бери его с собой, он как раз в курсе лучше, чем кто-либо другой, — как сквозь вату, донесся до меня решительный голос пиритки. — Из первых рук информация завсегда лучше, чем пересказ...

Я тяжело вздохнул и последовал за ними в дом. Кажется, старая ведьма решила, что сообщить о смерти Старшей дочери должен именно я. Кстати... на берег-то придется вернуться... Я похлопал по карманам куртки. Нет, все в порядке и письмо, и мешочек с прахом на месте. После встречи с Василием, я их переложил поближе.

Отказавшись от предложенного кресла, я обвел глазами трех женщин, внимательно смотрящих на меня. Кали устроилась на диване, приобняв за плечи Николетту, а Лилит предпочла сесть отдельно, хотя место рядом с этими двумя было. Я сделал прошелся туда-сюда по гостиной перед ними, собираясь с мыслями. С чего начать-то? Хоть бы помогла старая карга, я бросил взгляд на пиритку. Она ответила равнодушным пожатием плеч. Ладно-ладно, я все понял.

— Кали, Летта, — я откашлялся. — Думаю, стоит начать с самой плохой новости. На ее фоне остальные могут показаться вам даже хорошими...

Я мысленно выругался, поймав два насмешливых взгляда. Ладно, так или иначе, а рассказать им придется, и, судя по нахмуренным бровям Лилит, если ее единственную оставшуюся в живых подругу от моих новостей хватит удар, я пожалею, что вообще дожил до сегодняшнего дня.

Глубоко вздохнув, я попробовал начать заново:

— Великая Праматерь поручила мне найти тебя, Летта, и привести к ней на суд. Мне неизвестна причина, по которой Она приняла такое решение, но Силы на твое уничтожение она мне не отмерила...

— На всякий случай, — шепотом прокомментировала слегка оторопевшая марена. — Вдруг рефлексы, или еще что...

Я укоризненно посмотрел на девчонку, хотя ход ее мыслей был вполне понятен, и продолжил:

— Я начал свой путь в твоем мире, Летта, и, конечно, Старшая дочь... то есть Гертруда — была первой, куда привел меня след. Но к тому моменту жизни в ней оставалось... немного.

Кали резко побледнела и бросила встревоженный взгляд на Лилит. Та поджала тонкие сухие губы и кивнула. Желто-оранжевые глаза пиритки подозрительно блестели, а вот Кали меня удивила. Она закусила губу, расправила плечи и прямо посмотрела на еще не до конца понимающую, что произошло, Николетту:

— Внучка, мужики вечно ходят вокруг да около, — она бросила на меня такой стальной взгляд, что на какое-то мгновение я засомневался, кто из нас тут мужик. — Ты должна знать, Гертруда покинула наш мир, отправившись к Праматери. Когда мы виделись с ней последний раз, силы у нее было еще лет на пять, но, видимо, она потратила их на то, что считала важнее объедков своей жизни. Я думаю, что не ошибаюсь в своей подруге — она никогда не была мелочной и не цеплялась за прошлое, остатки своей жизненной силы она потратила на то, чтобы открыть тебе путь сюда. Чтобы спасти твою жизнь. Летта, она тебя очень любила. Ты услышишь ее в шепоте прибоя, крике чаек, в перестуке гальки, принесенной волной...

По щекам марены пролегли мокрые дорожки, но побледневшие скулы и плотно сжатые губы не оставляли сомнений, чья она дочь. Океан и Праматерь могли гордиться этой девчонкой. Наверное, она не скоро улыбнется, а я поймал себя на том, что эта мысль меня... расстроила? Огорчила? Да что с тобой, старик?!

— Она оставила письмо и... прах, — неловко начал я, по большей части, чтобы прогнать собственные мысли.

Николетта посмотрела на меня и неожиданно фыркнула:

— Как говорит одна моя подруга, идя с ней на свидание, я конечно, ожидал, что мне дадут, но не ожидал, что звездюлей, — она решительно вытерла щеки. — Спорим, ты не ожидал такой подлянки от старушки? Очень в духе Гути. Что ты сделал с прахом?

Я настолько не ожидал такой реакции, что несколько секунд молча смотрел на девчонку. Она не просто держала удар — я видел, почти физически ощущал боль, которая плескалась в глазах цвета моря в ясный день — она была готова нанести ответный, если понадобиться. Помимо воли, я испытал уважение и к ней, и к стихийнице, которая все поняла с полуслова и нашла в себе смелость сообщить об этом девчонке прямо.

— Гертруда взяла с меня клятву, что я развею ее прах над Океаном, как и положено у вас, марен, и... у нас, — ответил я на вопрос Николетты.

— У вас? — не поняла она.

— Ловцы — тоже дети Океана, — недоуменно пожал я плечами.

— Странно, что ты говоришь о себе во множественном числе, — горько, но с вполне отчетливым ехидством, усмехнулась Кали.

— Сдается мне, это совсем другая история, — не остался в долгу я.

— Как знать, как знать, — насмешливо протянула старуха, расслабленно откинувшись на спинку дивана.

Меня кольнула догадка, что ее мысли пошли в том же направлении, что и у Старшей дочери, но уточнять я не стал, продолжив свой рассказ. Женщины внимательно выслушали о последней встрече со своей подругой. Письмо не заинтересовало ни одну из них, а когда я спросил, в чем тут дело, Лилит недоуменно пожала плечами:

— Оно адресовано тебе. Если бы Гертруда что-то хотела сказать кому-то из нас, она бы так и сделала.

— Но, видишь ли, мальчик, мы знакомы слишком давно, — добавила Кали, — поэтому нам не надо объяснять очевидные вещи. Конечно, мы позаботимся о том, чтобы Летта осталась жива и чтобы жертва Гути, — она нежно улыбнулась юной марене, — оказалась не напрасной.

— Но это не все новости на сегодня, — подала голос Лилит.

Он прозвучал сипло и как-то излишне зловеще. Кали повернулась к ней, приподняв брови.

— По большей части это связано со спутником Ловца, — вздохнула пиритка. — Но если мы будем их всех сейчас ждать, мы никогда не доберемся до сути. Гертруда теперь с Праматерью, но у нас дел невпроворот.

Я понадеялся, что хоть часть рассказа про находку Алекса она возьмет на себя, но зловредная старуха сделала мне приглашающий жест и широко, издевательски улыбнулась. Я, смирившись со своей ролью, уже открыл было рот, чтобы начать и этот корявый рассказ (ну где там Алекс со своим красноречием?), как неожиданно в разговор вмешалась Николетта:

— Значит, говоришь, свой прах Гутя оставила тебе. Еще и клятву взяла, — задумчиво произнесла она, прямо глядя на меня. Я кивнул, а она продолжила: — Я ей тоже обещала. Значит, прежде, чем заниматься другими делами, нам нужно вернуться на берег и исполнить свой долг. Вместе...

Николетта

Известие о смерти Гути ударило по мне сильнее, чем я могла себе представить. В горле встал горький ком, а глаза защипало. Несмотря на вредный бабкин характер, наши регулярные споры, ее непробиваемое упрямство, я любила ее. И, как выяснилось, она меня тоже. Умом я понимала, что любая наша встреча могла стать последней — восемьдесят лет, не девочка, и даже прощаясь с ней неделю назад, я чувствовала, что больше не увижу ее, но... Видимо, к уходу близкого человека подготовиться просто невозможно.