— Неужели так сложно выполнить пару поручений?! — С перерывами меж каждым словом, жестко выговорил Ли Шэн. — Я сталкиваюсь с неповиновением идиотов каждый день на улице и не позволю твориться тому же дома! Ты скоро станешь мужчиной, привыкай трудиться на благо семьи! Я взял заботу у вас и хочу хоть немного уважения, после всего, что делаю!

Близняшки Ли Шэна, подруги Фо Синь, а теперь еще и их сводные сестры притихли, больше не спешили выносить с кухни широкие блюда с разного рода снедью и бульоном. Сегодня они, несмотря на свой юный возраст, приготовили лапшу. Фо Ань видел, как тонкие ниточки теста сохли на улице на высоких жердях.

— Я ведь не требую многого, — фраза звучала так, словно Ли Шэн сам себе объяснял причины неожиданного гнева. — Фо Синь, умница, прибрала в доме. Да так хорошо, что я не ожидал. Девочки мои, вон, какой ужин нам приготовили, но ты… Что ж, с мальчиками всегда сложнее. Я и сам был не особенно покорным сыном, но я знаю, что с этим делать.

Ли Шэн схватился за черенок длинной метлы, и замахнулся им на Фо Аня, собираясь ударить не то по спине, не то ногам. Мальчишка тут же подобрался, но не сжался, покорно ожидая боли, вскочил и со всех ног понесся прочь. Побежал на кухню, потому что знал, там есть дверь во внутренний двор. И на его счастье, она была не заперта.

Выскочив в темноту, Фо Ань не придумал ничего лучше, чем побежать за добротно сколоченный, самый дальний сарай. На ходу услышал, как хозяин дома кричит ему вслед: «Пока не закончишь с делами, ужина не получишь!».

Фо Ань забежал в самый темный угол и сел под большим деревом. Луна тонким полумесяцем обозначилась на небосводе. И звезды вокруг светили ярче нее, но все же не давали достаточно света маленькому человеку. Фо Ань зажал одну ладошку в другой и вспомнил, как проходили ужины у них дома. Тогда Фо Ань тоже не всегда успевал с делами, но они были не такие сложные и ему всегда сперва давали поесть. Кроме того, он сам хотел помогать матери и отцу и очень расстраивался, когда у него ничего не получалось.

— Папа… — по пухлым щекам мальчика потекли горькие слезы. Он еще хорошо помнил всегда теплые большие ладони отца. Помнил, как Фо Минчжу катал его на лошадке, как они вместе ходили за водой и на рынок. Как он хвастался, что его сын уже умеет считать до десяти и в будущем сдаст экзамен на чиновника, заберет их в столицу в новый богатый дом. Потом он хвалился Фо Синь, говоря, что в будущем она станет настоящей красавицей, и он отдаст ее только за богатого, благородного человека. И вообще, их столько придет с выкупом, что им придется выбирать. Люди над ним посмеивались, но как-то по-доброму, совершенно беззлобно, отчего Фо Ань улыбался и сам.

Мальчонка аккуратно погладил образовавшиеся за последнюю неделю мозоли на мягких ладонях и заплакал еще горше. Ли Шэн не любит, когда перед ним плачут. Почему — то принимает это на свой счет и начинает страшно ругаться. Фо Ань еще учится при нем сдерживаться, чтобы за его сопли не попало сестре или маме.

— Мальчик… — прозвучало тихо и маняще. Фо Ань тут же поднялся и принялся оглядываться по сторонам, но никого не увидел. — Мальчик, — вновь позвал тихий, ласковый и очень приятный женский голос. — Почему ты плачешь, мальчик, кто тебя обидел?

Фо Ань нахмурился. Звук исходил из сарая.

— Я могу помочь тебе, мальчик, могу покарать всех твоих обидчиков, — уверяла незнакомая женщина. — Но ты должен ко мне войти и дать воды. Ох, мальчик, я так хочу пить. Ну же, принеси мне воды.

Волосы встали дыбом. Фо Ань отшатнулся.

— Как зовут тебя, мальчик? Принеси мне воды, будь послушным. И я тебя защищу…

Только опустившись на колени, Фо Ань понял, что у него дрожат ноги. Он чудом себя пересилил и поднялся, опираясь на злосчастный сарай.

— Я… не могу, — с этими словами он бросился прочь от постройки без единой щели. Сердечко бешено колотилось в груди. Возвратиться в дом, пока Ли Шэн не уснул, он не мог, но и прятаться в маленьком внутреннем дворе показалось не лучшей затеей. Так что Фо Ань обогнул дом по самому темному углу и побежал к себе. В родной дом Фо. Благо находился тот близко. Конечно, стоял он запертый, но Фо Ань сумел подставить пару деревянных тазов и залезть в окно, а там его уже встретила кровать. Их большая кровать, на которой они спали всей семьей.

Фо Ань забрался под холодное одеяло и свернулся калачиком. Желудок пел голодную песню. Мальчонка его погладил, смутно понимая, что покушать удастся лишь утром. Пусть, зато сегодня он поспит в своей постели, которая пропиталась родными запахами.

Думая о всяком, в том числе и о женщине в сарае, Фо Ань быстро задремал. В доме Ли Шэна у него так не получалось. Там всегда что-то мешало, и новый матрац кололся сухой, не успевшей примяться соломой. Фо Аню начало сниться, что придя утром, он вновь наталкивается на злость Ли Шэна и тот его выгоняет. Но Фо Ань не расстраивается и возвращается домой, а мама и сестра уходят с ним. И они начинают новую, счастливую жизнь.

— Ань’эр?

Мальчонка подпрыгнул на постели, чем себя выдал. В раскрытой двери стоял хорошо узнаваемый силуэт с маленькой лучиной в руках.

— Вот ты где, Ань’эр, как же ты меня напугал, — прозвучало все же с облегчением. Лянь Сянь поставила лучину на стол и прошла к кровати, на которую села и обняла сына, крепко прижав к своей груди. — Надеялась, что найду тебя здесь. Хорошо, что ты не убежал дальше.

Едва не задушив мальчонку в объятиях, Лянь Сянь достала из внутреннего кармана несколько примявшихся паровых булочек.

— Они уже остыли, но подогреть негде, так что кушай.

Фо Ань со рвением степного волчонка принялся драть добычу, жадно откусывая от булочки.

— Больше так, пожалуйста, не делай. Я страшно испугалась.

Утолив первый голод, Фо Ань утер рот рукавом и насупился.

— Ли Шэн плохой, вечно хватается за палку.

— У него очень нервная работа. Люди постоянно приходят к нему жалобами. Он устает, вот и срывается.

— Папа не срывался, — заметил Фо Ань, вновь откусывая от булочки с начинкой из соленых бобов и желтков.

Повисло молчание.

— Не думай о Ли Шэне плохо, — тяжело вздохнула Лянь Сянь. — Он, конечно, вспыльчивый, но неплохой человек. Кстати, именно он дал мне для тебя булочки и предложил проверить дом. Так он пытается перед тобой извиниться. Ли Шэн — мужчина, Ань’эр, он умеет брать на себя ответственность. Если бы не он, кто знает, где бы мы сейчас были.

Фо Ань малость странно посмотрел на булочку, точно начинка той неожиданно обратилась навозом, но желудок пропел вновь и мальчик продолжил есть.

— Мы были бы дома.

Сянь Лянь тихо печально посмеялась:

— Мы бы голодали, Ань’эр. Нечем было бы оплатить аренду поля, потому что я одна не смогла бы на нем работать. Мы бы все потеряли, даже дом. Нам нечего было бы кушать.

— Мы бы с Фо Синь помогали.

— Не сомневаюсь, — потрепала мальчика по голове женщина, кутаясь в любимую, хоть и страшно поношенную шаль. — Но этого было бы мало, Ань’эр. Когда подрастешь, то поймешь, Ли Шэн очень много для нас делает.

Расправившись с первой булочкой, Фо Ань тут же принялся за вторую, но, откусив кусочек, вдруг о чем-то задумался, и перестал жевать.

— Люди говорят, что Ли Шэн виноват в смерти папы.

Лянь Сянь тут же вся подобралась и сжала ткань мягкого домашнего платья. Потребовалось некоторое время на то, чтобы услышать ее ответ.

— Нет. Он не виноват. Не верь слухам.

Фо Ань с полминуты смотрел на мать, о чем-то размышляя. После чего молча кивнул.

— Ладно, давай доедай и пойдем, доделаем твои дела, потом искупаемся и ляжем спать.

— Мама, а что за женщина прячется в дальнем сарае? — Сглотнул Фо Ань, припоминая жуткую встречу.

— Что ты там делал? — Повысила голос Лянь Сянь. — Ты открывал дверь? Ты ее видел?

— Нет, — отшатнулся мальчонка. — Нет, просто я сперва у него прятался, она, наверное, меня услышала и попросила воды.

— И ты дал?

— Нет, — повинился Фо Ань, — я убежал.