Шёпот становился громче. Он заполнял пространство комнаты, проникая в каждый угол. Лили судорожно сглотнула, сердце застучало быстрее. Ей хотелось сказать что-то, позвать родителей, но голос застрял в горле.

Шёпот становился всё ближе.

Будто те, кто говорил, находились не в радио…

А прямо за её спиной.

— Хватит! — закричала она, зажимая уши руками.

Шёпот оборвался.

Радио издало последний шипящий звук и выключилось.

Лили осталась сидеть в глухой, пугающей тишине. Она осмотрелась, но ничего не изменилось — комната была пуста, свет из-за окон падал так же, как и раньше. Только теперь она чувствовала, что в этом доме, в этой деревне что-то было не так.

Радиоволны с Земли доносились до далёкой Инглизы не так быстро. Сигналы, пересекавшие бескрайние просторы Вселенной, претерпевали изменения, искажались, замедлялись. Никто не знал точно, когда тот или иной голос был записан, сколько лет, а может, и десятилетий прошло с момента, когда диктор произнёс слова, долетевшие до её радио. В этом и была самая жуткая ирония — в момент, когда она слушала новость, переданную на тысячи световых лет, возможно, Советского Союза уже не существовало.

Но Лили была ребёнком. Она не осознавала всей сложности этого явления, не задавалась вопросами о времени, пространстве и судьбах великих государств. Её мир был ограничен маленькой деревней среди бескрайнего леса. Тёмные заросли, простиравшиеся до самого горизонта, были единственным, что она знала.

Эта деревня была отдельным, отрезанным миром, словно остров посреди звёздного океана. Никто из её жителей не выходил за пределы леса, и никто извне не приходил сюда. Они существовали в этом замкнутом пространстве, обеспечивая себя всем необходимым, не полагаясь ни на внешнюю торговлю, ни на поставки с крупных городов.

Ни провизия, ни одежда, ни технологии сюда не доставлялись. Всё, что им было нужно, они создавали сами. Они выращивали урожай на узких полосах земли, прорубленных среди корней гигантских деревьев. Они добывали воду из глубоких колодцев, спрятанных в самых безопасных уголках леса. Они шили одежду из прочных волокон местных растений и изготавливали примитивные инструменты, используя всё, что могла дать им эта земля.

Эта деревня жила по своим законам, по своему расписанию. Они включали искусственную сферу освещения утром и гасили её ночью. Они устраивали общие собрания на площади, принимая решения о распределении еды и работы. Они рассказывали друг другу истории, которые со временем превращались в легенды.

Но больше всего Лили ощущала в этой деревне одно — чувство замкнутости.

Как будто они были не просто изолированы от мира, а нарочно заперты здесь.

Деревня жила своим особым ритмом, который не зависел от внешнего мира. Каждый день здесь был похож на предыдущий, но в то же время наполнен маленькими, но важными событиями.

Ранним утром, когда искусственная сфера освещения наполняла поселение мягким, тёплым светом, взрослые выходили из своих домов и отправлялись по делам. Женщины направлялись к общинным огородам, расположенным на небольших полянах среди корней гигантских деревьев. Там они ухаживали за растениями, которые чудом прижились на этой чужой земле, собирали урожай, очищали грядки от сорняков. Мужчины же занимались ремеслом — кто-то ковал инструменты, кто-то вырезал из прочного древесного материала мебель, а кто-то чинил механизмы, оставшиеся с тех времён, когда переселенцы только прибыли сюда.

Дети, включая Лили, бегали по узким тропинкам между домами, играли в простые игры, собирали ягоды в лесу и пытались ловить небольших существ, обитавших среди корней. Им с раннего возраста прививали чувство ответственности: каждый ребёнок знал, что его маленькие руки однажды станут такими же трудолюбивыми, как у взрослых. Девочки учились шить одежду и готовить пищу, мальчики помогали в постройке новых домов и ремонте старых.

Но несмотря на эту суровую, порой однообразную жизнь, в деревне существовали праздники. Самым красивым и таинственным из них был Праздник Тысячи Звёзд. Он проводился раз в год в самую тёмную ночь, когда искусственная сфера освещения гасла, оставляя деревню во мраке. В этот день все выходили из домов, поднимали головы к небу и смотрели на далёкие мерцающие точки — на звёзды, что напоминали им о Земле.

Старейшины рассказывали детям истории о тех временах, когда люди впервые вышли в космос, когда первые корабли покинули орбиту родной планеты. Они говорили о героях, которые проложили путь сквозь холодную пустоту, о тех, кто пожертвовал собой ради будущего.

Лили особенно любила этот праздник. Она могла часами сидеть, вглядываясь в звёздное небо, слушая истории и мечтая о том, как однажды сама отправится туда, где ещё не ступала нога человека.

Другим важным событием был Праздник Инглизского Лета. Из-за плотной растительности и вечного полумрака в лесу жители практически не видели солнца, и именно поэтому однажды был придуман этот праздник. В день, когда искусственная сфера освещения включалась на максимальную мощность, деревня превращалась в яркое, залитое светом место, будто настоящий летний день настал.

Люди наряжались в лёгкую одежду, устраивали уличные застолья, а дети веселились, бегая среди длинных теней, которые отбрасывали дома и деревья. Главной традицией праздника было плетение светящихся венков, которые изготовлялись из местных флуоресцирующих растений. Эти венки спускали по небольшим ручьям, протекающим сквозь деревню, и они медленно исчезали в темноте леса, словно унося с собой мечты и желания.

Люди, жившие здесь, были переселенцами с Земли. Давным-давно, ещё в начале экспансии человечества, они прибыли на Инглизу, надеясь обрести здесь новый дом. Но планета оказалась враждебной, особенно её коренное население — лотаки. Первые контакты с ними не заладились, случались конфликты, нападения, а затем люди просто отгородились, спрятались в лесу, отказываясь выходить за его пределы.

Они считали, что лотаки — жестокие создания, неспособные на мирное сосуществование. Может быть, в этом была их ошибка, но страх перед неизвестным оказался сильнее желания что-либо изменить.

Лили не знала, как всё было на самом деле. Она просто жила в этом мире, среди этих людей, среди их традиций и страхов, и думала, что так будет всегда.

Но судьба распорядилась иначе.

Лили с детства ощущала странную холодность со стороны матери. Не то чтобы женщина её не любила — скорее, она не умела показывать эту любовь так, как это делали другие родители в деревне. Она не прижимала её к себе, не гладила по голове, не рассказывала сказки перед сном. В её глазах не было теплоты, только усталость и нечто похожее на тревогу, словно она всегда чего-то боялась, даже если ничто не угрожало их спокойной жизни.

Она никогда не рассказывала Лили о своём прошлом. Всё, что девочка знала, — это то, что мать прибыла на Инглизу ещё ребёнком, в составе одной из первых групп переселенцев. Но почему она осталась в этой деревне? Почему не ушла вместе с теми, кто пытался наладить контакт с лотаками или отправился исследовать планету? На все вопросы Лили мать отвечала односложно или просто игнорировала их, будто даже думать о прошлом было для неё чем-то запретным.

Она не участвовала в деревенских праздниках, не носила венки на Празднике Инглизского Лета, не рассказывала сказок в ночь Тысячи Звёзд. Она была как призрак среди живых людей — всегда тихая, всегда отстранённая.

Однажды, когда Лили было семь, она всё-таки осмелилась заговорить о том, что её тревожило.

— Мама, я слышу шёпот, — тихо сказала она вечером, когда они сидели в тёмном доме, освещённом только слабым светом искусственного солнца, проникающим через маленькое окно.

Женщина даже не подняла глаз от своей работы — она чинила старую ткань, аккуратно сшивая разорванные края длинными стежками.

— Какой ещё шёпот?

— По ночам, — продолжила Лили. — Я слышу голоса. Они тихие, но они говорят. Они шепчут прямо в ухо.