Мрачное выражение лица прояснилось, а сам стор Эвангелион моргнул, и вместе с этим, казалось, схлынуло державшее его напряжение. Он неловко улыбнулся, чем поверг меня в изумление, и уже спокойно произнес:

– Нет, Морин, тайна вашего рождения меня не интересует. Вы же знаете, Академия Магии не признает сословий и должностей, и все студенты поступают сюда на абсолютно одинаковых правах. Интересуясь вашими предками, я имел в виду несколько другое обстоятельство.

– Я вас не понимаю, – я развела руками в искреннем непонимании.

– Позвольте мне задать несколько наводящих вопросов, и, возможно, ситуация с вашим даром станет более ясной, – предложил мужчина в черном.

Я с сомнением взглянула на него, но чуть склоненная вперед голова словно побуждала согласиться со словами некроманта, и я неуверенно кивнула в ответ. В любом случае, никто не заставит говорить о том, что мне говорить не стоит.

– Судя по тому, что вы сказали о домашнем обучении, ваша семья была не из простого крестьянства, – уверенно заявил некромант, не требуя, впрочем, подтверждения. – Позволить себе развивать магический дар ребенка до школы могли зажиточные торговцы или, что более вероятно, судя по вашему поведению и воспитанию, дворяне. Скажите, пожалуйста, Морин, братья или сестры у вас имелись?

К чему он задавал подобные вопросы? Я с непониманием уставилась на стора Эвангелиона, но он на удивление мягким голосом продолжил:

– Не волнуйтесь. Это просто прояснит ситуацию для нас, вот и все. Если какой–то вопрос для вас неприятен, просто скажите об этом.

– Братьев не было. Сестер тоже, – коротко отозвалась я. И не солгала ведь – младший просто не успел родиться…

– Следующий вопрос может показаться вам бестактным, но я все же хотел бы, чтобы вы на него ответили. Морин, живы ли ваши родители?

– Я…не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что у меня проблемы с состоянием транса, – покачала я головой. – Вы говорите загадками – и этим пугаете меня.

– Простите, Морин, – некромант говорил искренне, и я в который раз поймала себя на мысли, что его образ никак не вяжется с общепринятым мнением о магах его направления.

– Морин, девочка, не стоит нас бояться, – стор Хонгрем поднялся с места и обошел свой рабочий стол, присаживаясь на соседнем кресле. – И стор Эвангелион, поверь, сейчас задает вполне определенные вопросы. Дело в том, что…транс не характерен для магов Жизни, понимаешь? – и он посмотрел на меня с таким участием, что я сглотнула.

– Как это – не характерен? – тут уж я испугалась не на шутку. Что вообще хотели сказать мне двое этих мужчин?!

– Морин, не стоит раньше времени переживать, – попытался успокоить меня некромант, также приближаясь и становясь вровень со столом декана. – Просто ответьте на вопросы. Если желаете, я могу поклясться вам на крови, что информация за пределы этого кабинета не выйдет. Стор Хонгрем, уверен, сделает то же самое.

– Безусловно, – тепло улыбнулся мужчина с посеребренными висками.

Я понимала в этот момент, что, сказав им правду, рискую навлечь на себя беду, но неожиданная новость о том, что я считала частью своей личности с самого рождения, надорвала что–то в душе. А вдруг это опасно? Вдруг…грозит мне чем–то нехорошим? Да и Сойнер советовал довериться некромантам. Может, стоит хоть раз ослабить пружину давления на воспоминания?

– Мама…умерла за несколько месяцев до того, как на свет должен был появиться мой брат, – тихо начала я. Это никак не связало бы меня с правителями королевства Жизни, поскольку беременность Селены Биорийской была известная лишь небольшому кругу лиц. – Папа…через три года после того, как отправил меня в школу.

– Простите следующий мой вопрос, но я должен его задать, – предупредил меня синеглазый некромант. – Они…ушли из мира собственной смертью?

Его слова заставили меня оторвать взгляд от стиснутых на коленях пальцев. Только сейчас я поняла, насколько судорожно их сжимала. Об этом я не говорила ни с кем, кроме Сойнера…

– Маг, делавший заключение о смерти мамы, сказал, что она не вынесла слишком сильного плода. Не справилась. Папу…убили.

– Соболезную, милая, – теплая рука нашего декана тут же опустилась на мое плечо. Слабо улыбнувшись, я поблагодарила его взглядом:

– Я уже нормально на это реагирую. Просто…не привыкла делиться настолько личными подробностями.

Некромант, и это меня совершенно не удивило, в отличие от стора Хонгрема промолчал. Но неподвижным не остался: отодвинул стул декана и пристроился на его рабочем месте, спрятав в ладонях лицо. Проследив за его действиями, я отметила, что теперь в кабинете повисло неловкое молчание. И мне стало страшно. А потому я, наверное, поторопилась нарушить давящую на уши тишину:

– Стор Эвангелион?

– Неинициированная… – словно не замечая меня, прошептал некромант, вызывая дрожь на коже. – Именно этого я и боялся, Бруол…

– Ты уверен? – подобрался декан, убирая руку с моего плеча и сразу как–то напрягаясь.

– Мне нужно проверить, – брюнет наконец убрал ладони от лица, являя миру озабоченное выражение, и перевел взгляд на меня. – Суола Морин, – официальное обращение меня покоробило, – стор Хонгрем недавно сказал вам, что транс не характерен для мага Жизни. Видите ли… – он на минуту замолчал, собираясь с мыслями и, кажется, пытаясь подобрать подходящее выражение, – судя по тому, что я видел, судя по тому, что вами могут овладевать чужие сущности, а вы начинаете вести себя так, как ведут себя они…в общем, я пытаюсь сказать, что это умение – целиком и полностью относящийся к одной из отраслей некромантии дар. Маги такого направления у нас называются медиумами. Они способны быть проводниками заблудших и умерших душ в нашем мире. С помощью них мы стараемся решить проблемы не ушедших и окончательно их упокоить. Незавершенные дела, мученическая смерть – да мало ли причин может держать душу в этом мире…

– Я не понимаю, – в отчаянии я подалась вперед, и, казалось, сейчас от того, чтобы быть вплотную к некроманту, меня отделял лишь стол – так сильно мне хотелось быть ближе и узнать, что же он хочет сказать. – Я ведь маг Жизни! Я просто не могу быть некромантом!

– Поэтому мне необходимо окончательно удостовериться в наличии у вас способностей к магии медиумов. Но то, что вы поведали нам уже сейчас, почти развеяло все мои сомнения.

Я постаралась сохранить хладнокровие, пусть спокойный взгляд некроманта и будил холод в душе.

– О чем вы?

– Вы знаете, что, так или иначе, некромантия черпает себя из союзов магов наших королевств с демонами? – он дождался утвердительного кивка и лишь потом продолжил. – Демоны, вопреки сложившемуся мнению, не настолько дезорганизованы, как о них привыкли думать. И главным правилом их существования является контроль вверенной каждому стихии. Я пытаюсь сказать, что, лишь родившись и поняв суть своего дара, молодой демон начинает его подчинять, пока не овладевает в совершенстве. Если по какой–то причине – живой ли, абстрактной, неважно – между демоном и даром возникает препятствие, его попросту устраняют.

Смутное подозрение начало зарождаться в глубине души, и, кажется, стор Эвангелион это понял, поскольку зашел с другой стороны:

– Если в вас есть дар медиума, то…вас не обучали, Морин, общению с потусторонним миром, тем самым нарушая главнейшее правило демонов. Я боюсь, что родители были посвящены в специфику доставшейся вам магии. И, скорее всего, пытались оградить, как могли. Только понимаете… демоны даже за магической границей способны чувствовать себе подобных. Они не потерпят дикости, способной возникнуть от незнания способностей, которыми наделен маг. Они обязаны его обучить, пусть в нашем обществе это и не афишируется. Вас же скрыли. И я боюсь, что родители за это поплатились, Морин.

Нарастающий с каждым словом стора звон в ушах достиг своего пика, и я, зажмурившись, уронила голову на руки, не желая верить в только что сказанное. Нет! Не слушать! И не плакать! Мои родители были магами Жизни!