– С вами все в порядке? Может, чем–нибудь помочь? – ворвался в кровожадный туман планов мести чужой вопрос.

Я горько усмехнулась, отмечая, что в расфокусированной действительности разнообразных цветов и кустарников, напоминающих деревья, появилась темная фигура мужчины, стоящего рядом со скамейкой. Будучи уверенной, что передо мной простой призрак, подняла голову и посмотрела на то место, где должны были находиться глаза:

– Только если знаете, как можно освободиться от помолвки, заключенной при живом отце с изменником Дарием Маерийским, который прямо сейчас в лаборатории элементарной магии предает нашу кровную связь.

С минуту темная фигура молчала. Но ответа я и не ждала – обычно сущности приходили с просьбами ко мне, а не наоборот. Каково же было мое удивление, когда призрак, словно не поверив моим словам, переспросил:

– Армина Биорийская?

Меня словно ведром ледяной воды окатило. И транс схлынул быстрее, чем обычно, вызывая головокружение такой силы, что я медленно начала заваливаться на скамью. От удара о поверхность сидения спасло крепкое объятие совсем не призрака, но еще несколько минут я не могла открыть глаза, борясь с приступом подкатившей к горлу тошноты. Когда, наконец, я ощутила себя вполне сносно, а руки, меня обнимавшие, бережно облокотили непослушное тело на спинку скамьи, встретиться с миром все же пришлось. Чтобы тут же мысленно застонать оттого, какая именно встреча случилась в оранжерее. Почему все маги, как маги, а я вечно попадаю в непонятные ситуации? Справившись с первыми эмоциями, я постаралась, тем не менее, спокойно посмотреть в необычные глаза оказавшегося вместе со мной в цветнике мужчины. Синие глаза некроманта из королевства Эндор.

Что мы знали об этих землях, кроме того, что они являлись наиболее протяженными из всех семи королевств? Наверное, то, что они оказались нашими соседями с противоположной от Маерии стороны. И населяли их люди самых темных направлений дара: некроманты, заклинатели духов, колдуны и практикующие черные маги. Эндор был самым загадочным местом из всех, о которых мне доводилось слышать. Загадочнее, пожалуй, могли показаться лишь дикие земли. От отца о наших соседях я слышала не так много, как хотелось бы, но он не раз акцентировал внимание на том, что в Эндоре живут самые сильные маги, с которыми лучше не связываться. Насколько я знаю, с ними мы держали военный нейтралитет, в отличие от остальных королевств, с которыми были давно подписаны соглашения о взаимопомощи в случае нападения снаружи, с той стороны Великой Стены. Эндорцы, видимо, были самоуверенны настолько, что не считали нужным прибегать к чьей–либо поддержке. Хотя, если задуматься, даже один маг с подчиненной силой смерти запросто смог бы проредить войско неприятеля. А если их там несколько? Представить страшно…оттого–то и удивительно, что некоторые выходцы Эндорийской земли находились при Академии. Конкретно этот представитель преподавал некромантию.

– Стор Эвангелион? – я постаралась выглядеть как можно спокойнее: если убедить мужчину в спонтанности накатившего на меня транса, то, возможно, я смогу и уверить его в том, что минутой ранее разговаривала совсем не я, а кто–то, сильно напоминающий Армину Биорийскую. Мало ли на свете бывает чудес: я, то есть она, могла после предательства жениха оказаться на грани жизни и смерти! Кто их, этих принцесс, разберет, мало ли какими последствиями могут обернуться для них нервные потрясения. Они же натуры сентиментальные и до ужаса хрупкие. Это мы, закаленные магини, ко всему привыкли относиться стоически. Они – не мы. Я – не принцесса, я суола Морин из Биора. Да, тоже маг жизни, да, с неплохим уровнем. Только ведь толком контролировать себя не могу – разве не учат принцесс с малолетства обузданию силы? – Что вы здесь делаете? – для убедительности тут же тронула ладонями щеки. – И как я здесь оказалась? – глаза пришлось раскрыть настолько, чтобы создать впечатление искренне напуганной лани – да, на подобное выражение лица, судя по наблюдениям, в Академии велось большинство представителей мужского пола.

Некромант исключением не оказался. Правда, и немедленного желания защитить прекрасную незнакомку не проявил. Нахмурился, пристально рассматривая меня, затем, наконец, произнес:

– Потрудитесь объяснить, кто вы вообще такая, суола.

От несколько небрежной просьбы я сначала ощетинилась, но быстро взяла себя в руки, поняв, что еще могу выставить ситуацию в выгодном для меня свете. Чем и занялась спустя несколько секунд напряженного молчания:

– Суола Морин, первый курс факультета Жизни.

– Жизнь, значит, – задумчиво повторил за мной некромант, и мне показалось, что насыщенно–синие глаза подернулись темной поволокой.

Надо сказать, увидь я их полностью черными, характерными именно для некромантов, удивилась бы намного меньше. А у стора Эвангелиона глаза были, как у обычного человека, и именно они служили предметом живейших обсуждений среди всех студентов, а также темой наиболее жарких сплетен. Возможно, его могли бы считать сыном некроманта и обычной магички или, что еще интереснее, женщины без дара, однако демонстрируемые на уроках умения напрочь опротестовывали все это: стор Эвангелион был чудовищно сильным чародеем. В связи с этим поговаривали, что одним из его родителей или недалеких предков мог стать кто–то из диких земель, и больше всего склонялись к демонам воды. Именно эти существа, если судить по старым мифам, обладали настолько ярким цветом глаз, а из–за демонической природы могли внушить, что выглядят под стать человеку, а то и вовсе принять вид кого–то, непременно ему знакомого. Мать стора до конца жизни могла быть уверена, что зачала от законного мужа, а где–то там, за Великой Стеной, в предвкушении триумфа потомства мог радостно потирать ручки демон–искуситель. Чего только ни услышишь в студенческой столовой, когда бок о бок обедаешь с некромантами.

Вообще это была своего рода насмешка судьбы: сектора, посвященные факультетам, располагались ровно в той очередности, что и разбросанные вокруг Академии королевства. Так что каждый завтрак, обед и ужин наши маги жизни имели удовольствие лицезреть некромантов и водников. Слава богам, мы дружили с другими факультетами, так что периодически я подсаживалась к стихийникам земли, среди которых обучалась соседка по комнате Авидала, но и там не было спасения от разговоров о загадочном преподавателе с факультета Смерти.

Воскресив в памяти воспоминания, я вернулась мыслями в настоящее и робко кивнула в ответ на короткую реплику стора Эвангелиона. Он еще более задумчиво посмотрел на меня, после чего задал закономерный вопрос:

– Тогда откуда же вы узнали о горькой судьбе наследной принцессы вашего королевства?

Я закусила губу: подумать сразу об этой стороне вопроса не пришло в голову. Опустив глаза, пыталась сообразить, чем удовлетворить вполне логичный интерес преподавателя. Мешало все: и его близкое присутствие, и моя робость по отношению к более зрелому поколению, и естественное опасение оттого, что рядом находится маг противоположной стихии. Он ведь преподаватель и ничего мне не сделает, правда? По крайней мере, очень хотелось в это верить… Наконец я сдалась и решила рассказать правду, точнее, ту ее часть, которая плавно могла бы перейти в ложь.

– Боюсь, это связано с состоянием транса, которое иногда на меня находит, стор Эвангелион.

– Транс? – брови мужчины невольно поползли вверх. – У мага жизни?

Я неуверенно кивнула:

– Когда я в нем нахожусь, то могу искать раненых и лечить их на расстоянии. Но порой, чтобы найти тех, кому требуется помощь, я прибегаю к необычным методам. Мне могут являться призраки, части души нуждающихся в поддержке людей, а иногда и просто отголоски чужой ауры. Боюсь, переживания принцессы были настолько сильны, что целиком завладели моим сознанием.

– Переживания? – прищурился некромант, и я тут же осеклась.

Дура! Вот дура! С какой стати я должна знать о жизни принцессы, если она поглотила меня?