Пора было отходить ко сну, и я тепло попрощалась с Сойнером, втайне надеясь, что четыре года обучения все же приблизят меня к расторжению помолвки с Дарием. Почему он так не хотел, чтобы невесте стало известно про академические похождения? Заинтересован в браке не меньше своих предков, подписавшихся на это? Вряд ли им движет чистая и светлая любовь к той Армине, которую ему показывали, и посредством любовниц он просто заливает горе от невозможности встретиться с невестой. Тогда что? Деловая выгода от Биора? От территории, на которую в состоянии проникать демоны? Нет, тут что–то другое, ради чего Дарию даже не страшно расстаться с жизнью. А ведь придется, если демоны вдруг решат оставить королевство без правителя…
Попытавшись выбросить из головы все мысли о воднике, я бережно свернула исписанный почти полностью небольшой кусочек бумаги и сложила его в шкатулку к еще одному такому же: сегодня был наш второй сеанс связи с наместником с начала моего обучения в Академии. Стоило экономить: когда я вырвусь в родные места, известно одной лишь магии… Я закрыла шкатулку, погружая чулан в темноту, определила замочек на ощупь на место и тихо вышла наружу. Спрятала свое добро и спокойно легла спать. Кошмары, несмотря на пережитое днем, меня не беспокоили. Я посчитала это хорошим знаком.
Спокойно прошел и следующий за днем Смерти день, принадлежащий Воздуху. Я, конечно, ежилась, поскольку первой парой оказалась элементарная магия в уже известной мне лаборатории, но вида, что это приносит мне какие–то неудобства, не подавала. Тем более что одногруппники не были посвящены в конфликт с Дарием, для них анонимная рассылка вестников по всей Академии была не более чем злой шуткой в отношении водника. Ничего, тоску я заглушила на целительстве, тем более что стори Минрани устроила нам что–то вроде лабораторной работы, где мы в течение пары должны были привести в чувство достаточно крупного травоядного из лесов Савиора – парнокопытное млекопитающее под названием айрул. Следующие за этим физическая подготовка и стихийная магия вообще грозились стать моими любимыми предметами. На первом я окончательно расслабилась, а на втором еще и загрузилась новым багажом знаний в виде заклинания по формированию точечного потока воздуха – крайне необходимой вещи, когда, например, могла понадобиться ювелирная работа с телом мага. И я искренне надеялась, что и неделя закончится для меня без потрясений, тем более что с Дарием я практически не пересекалась – поговаривали, что он позорно пытается отчистить волосы от пирожковой слизи – однако, кажется, у моей покровительницы Жизни на этот счет имелось свое мнение…
В день Земли, следующий за днем Времени, после пары об устройстве рас семи королевств меня вызвали в деканат. Нахмурившись, я, конечно, сразу же отправилась туда, совершенно не представляя, для чего могла понадобиться стору Хонгрему, а оттого перебирая в голове сотню вариантов будущего развития событий. Каково же было мое удивление, когда помимо декана я обнаружила в небольшом кабинете, обитом деревом и выполненном с использованием белого бархата на карнизах и горизонтальных поверхностях, еще и стора Эвангелиона!
– А, Морин, девочка, проходи, садись, – дружелюбно указал на одно из двух кресел для посетителей декан. Как только мое имя растворилось в воздухе, некромант у окна развернулся, и я могла наблюдать, что стоял он, скрестив руки на груди. Похоже, стор все–таки пришел на территорию Жизни с разговором, о котором упоминал во время моего неожиданного спасения после транса. – Садись–садись, – тем временем снова сказал декан, – беседа будет не из коротких.
Синие глаза спокойно, даже хладнокровно посмотрели на меня.
– Зд–дравствуйте, стор Эвангелион, – запнувшись, поприветствовала я некроманта. Передо мной возникла картинка из сна, когда он спасал меня. А ведь тогда он был моложе. Я задумалась, сколько же на самом деле этому мужчине лет. То ли от излишней рассеянности, то ли потому, что, как и раньше, один вид загадочного преподавателя вызвал трепет, но путь к креслу, указанному стором Хонгремом, прошел не так, как планировалось изначально. Вместо грациозно–коротких нескольких шагов и мягкого приземления я умудрилась сбиться с курса, чуть не врезавшись в стоящий рядом шкаф с бумагами декана. Встрепенувшись и бросив на мужчин виноватый взгляд, потерла ушибленную голову и как можно скорее постаралась добраться до укрытия в виде стола. И только оттуда, уже удобно устроившись, позволила себе вновь посмотреть на учителей. Надо отдать им должное, мою неловкость никак не прокомментировали, зато декан лучезарно заулыбался, когда мой путь закончился, а вот стор Эвангелион сдержанно кивнул, оставаясь на своем месте.
– Итак, Морин, – стор Хонгрем переплел пальцы на руках, испытывающе глядя на меня, – правда ли то, что стор Эвангелион успел рассказать мне до твоего присутствия? Я имею в виду, – пояснил он в ответ на мой немой вопрос, – что у тебя возникают проблемы с состоянием, которое мы привыкли называть трансом?
Я неуверенно кивнула, тут же пожалев об этом, поскольку декан нахмурился, переглянувшись с некромантом, выражение лица которого словно говорило в тот момент «я же предупреждал». Тем не менее, руководитель факультета Жизни, почтенный маг в золотой мантии, подтянутый, несмотря на преклонный возраст, и до сих пор выглядевший достаточно молодым, если бы не виски в инее и заметные морщинки вокруг глаз, шумно вздохнув, продолжил:
– И с какого возраста ты испытываешь на себе приступы частичной потери сознания с замещением призрачными сущностями?
– Несколько лет, – осторожно ответила я, шестым чувством ощущая, что с каждым новым словом рою себе все более глубокую могилу. Но лгать мне не позволяла совесть и тщательно продуманное воспитание родителей, а молчать я и сама не хотела: стору Хонгрему я могла довериться беспрекословно. Ну а стор Эвангелион…что ж, на его порядочность я буду просто надеяться. – Пока не могла контролировать приступы, приходилось тяжело, но со временем меня научили с этим жить.
– В школе при Академии? – уточнил декан факультета Жизни, но я замотала головой:
– Нет. В школе я осваивала в основном целительство. Я же маг Жизни.
– Ты обучалась дома? – казалось, этот факт поразил главу нашего отделения Академии.
– Да, – тихо подтвердила я чужую догадку.
Декан умолк, зато активизировался некромант. И первый же его вопрос поверг меня в необъяснимый трепет.
– Кем были ваши родители, суола Морин?
У меня перехватило дыхание. Пришлось даже сглотнуть, чтобы увлажнить внезапно ставшее сухим горло, и испуганно воззриться на стора Эвангелиона. Да нет…не мог он знать о том, что случилось с моей семьей! Не мог, потому что никому здесь это не было известно, даже ректору. Единственным человеком, посвященным в тайну моего рождения, была и остается стори Анкийон – заведующая школой для девочек при Академии Магии. Именно ей была назначена личная встреча с императором Арманом, тогда уже овдовевшим и больше всего на свете мечтавшим, чтобы о судьбе его дочери никто не догадался. О, папа, как, должно быть, больно тебе было отпускать меня в незнакомый мир, особенно после того, что случилось с мамой и братом! И правильно ли я поступила, оставив тебя в одиночестве? Кто знает, быть может, случись у нас совместная жизнь до моего совершеннолетия, будущее сложилось бы совершенно иным образом. Но нет… ты вызвал к себе стори Айкийон, и вскоре после этого, сопровождаемая заботливой женщиной, я покинула пределы родового замка Биорийских. Именно она и придумала имя Морин, означавшее «найденная». Так я и стала найденной для нее принцессой… нет! Никто больше не может и не должен знать обо мне правду!
Мрачная решимость придала уверенности, и я тихо, но так, чтобы не осталось никаких сомнений в моих словах, ответила:
– Я бы не хотела об этом говорить.
С минуту некромант пристально рассматривал меня, нахмурившись, и оттого темные брови вразлет казались особо зловещими, а уж блестевшие из–под них ярко–синие глаза заставляли сердце сжаться от страха и нехорошего предчувствия. Но нет, информацию, которую он пытался выведать, я открыть не могла. В конце концов, на кону могла стоять моя жизнь…а я не настолько доверяла преподавателям, чтобы позволить кому–то о ней беспокоиться.
