— А ты сказал?

— Трактирщику, что еду по делам в Нункор, чтоб он в комнату ко мне не совался, если жить хочет.

Аманда задумалась, сказать Пи про Нункор или нет?.. Или. Нечего пугать. А верить, что сивухой только темные болеют, пусть простые верят. Горячки может и не будет, а вот лишаистые пятна очень даже. Но даже если мимо пронесет, не хватало еще с соплями Пи возиться.

Некромант так и стоял на дороге со скомканным жилетом в руке. Вторая тоже была приподнята, а взгляд устремлен в небо, уже запятнанное клочками серых облаков, словно небо тоже сивуху подхватило. Молится он там что ли?

— Думаю.

Он еще и мысли читает?

— Смотришь слишком выразительно. Сбиваешь, — монотонно проговорил Пи, скосив на Аманду мерцающий синеватый глаз.

Хорошо хоть лошадей отпустило. Вот картина была бы, если бы они втроем в небо таращились.

Кажется темному в его темную макушку напекло. Он бросил жилет и принялся прыгать по обочине, правда, к краю меньше, чем на шаг не приближался. Лихо выхватил меч, пустивший Аманде в глаз пронзительный блик, и скрежеща кончиком клинка по мелким камешкам, принялся чертить. Бормотал, загибал пальцы, иногда замирал, будто в уме считал.

Дорисовав и снова помолившись, только уже в центре странного круга, который от молений словно задрожал и начал проваливаться куда-то, наливаясь мерцающей лиловым чернотой, Пи угомонился.

Лицо у него было задумчивое и сосредоточенное. Брови гуляли, выдавая смятение. Пи придержал ножны, чтобы вложить наспех протертый о штанину меч, но так и не вложил. Рука ходила туда, сюда, будто он сомневался в том, что нарисовал, и не пойти ли поправить. И это вот движение…

— Отъедем подальше, — вдруг сказал Пи, резко вогнав меч в ножны.

— Зачем? — чуть вздрогнула от мурашечно-шелестящего звука Аманда.

— Вдруг криво ляжет, — ответил темный, забираясь в седло, и попинал ногами не-мертвую лошадь. — Через якорь-концентратор делал. И так еще… добавил кое-что. Не пойму, что за ерунда... Я до первого уровня на голой силе плету, а тут едва через печать... Будто глушит что-то. Ладно. Должно хватить.

Отъехали. Потом отъехали еще. Еще немного отъехали. Причем свою лошадь Пи непонятным образом заставил пятится задом наперед. Аманде казалось, что между Пи и нарисованной на дороге схемой, разматывается веревка. И когда веревка натянулась, Пи коснулся кончиками пальцев лошадиной шеи, останавливая, и, чуть привстав в стременах, выбросил руку вперед.

У Аманды щелкнуло и зачесалось в ухе. Оставленная позади схема отделилась от дороги, подброшенным лиловым блином, кувыркнулась и рассыпалась.

Шло время, перезванивались какие-то птицы, мухи, пчелы, меланхолично смотрели вдаль лошади: одна вперед (надо ее все же как-то назвать), в сторону все еще отдаленного Нункора, другая назад, в сторону все еще недалекого Корре. Другой недалекий сидел в седле с уверенным видом. Чем дольше, тем увереннее делался вид.

— И что? — потеряла терпение Аманда.

— Ш-ш-ш, — приложил палец к губам Пи.

— Долго ещё тут торчать? — угрожающим шепотом проговорила ведьма.

— Я не знаю, — тоже шёпотом, но очень таинственно ответил ненормальный.

— Поехали, — рыкнула Аманда, дергая… ну пусть будет Зола… дергая поводья Золы и тут…

Вам случалось всей поверхностью себя, а особенно отчетливо задней частью, даже если вы на ней сидите, вдруг ощутить неотвратимое приближение трындеца?

Сначала, распугав птиц, вспыхнуло далеко за редкой рощей, подбирающейся к дороге кустами и тонкими молодыми осинками. Затем на опушке рощи, чуть колыхнув разогретый воздух и потревожив листья. Следом, друг за дружкой, почти одновременно вспыхнуло ближе.

Еще вспышка. Аманда различила характерное потрескивание, которое случается, когда молния бьет в землю, а озадаченное лицо Пи приобрело цвет лежалого покойника и несомненно ему шло.

— Пи? — очень спокойно, что несказанно удивило ее саму, спросила Аманда и ласково посмотрела на… гения. Тоже удивленного.

Порыв вздыбил волосы. Над дорогой пронеслись вихрем листья, ошметки травы, песок, проскакали по обочине лиловые искры.

Каждая вспышка, по ощущениям, была сильнее предыдущей и приближалась… к первому обнаруженному гулю.

— Кажется… Кажется я не в ту сторону цепь замкнул... Хотел, чтобы их всех сразу накрыло, — признался Пи, сглотнул. — Если оно добежит до якоря… Валим.

В том, чтобы мчаться сломя голову, были свои несомненные преимущества. Мигом наверсталось потраченное на непредвиденные остановки время. Но. Поворот к хутору и постоялому двору, где Аманда планировала провести ночь, мелькнул и пропал, а подстегнутые дурным некромантом лошади продолжали мчаться. Причем Зола не реагировала ни на пинки, ни на рывки поводьев.

В правом подсумке брякало, хотя не должно, а значит аккуратно упакованные фиалы с зельями разбежались. Хоть бы не открылось-разбилось-растеклось. Эффект от смешивания некоторых будет ничуть не слабее, чем от кремации, устроенной Пи для заразных гулей.

Вот же… День не прошёл, а их тайную операцию наверняка в Драгонии слышно. И видно. Сама вся непонятно в чем, отбитый о седло зад ноет, черенок метлы насажал синяков на бедро, вот Аманда и не сдержалась.

Вопль ввинтился в набрякшие сумерками и почти полностью затянутые облаками небеса.

Лошади встали как вкопанные. Аманда на миг ощутила, что взлетает, ударилась лицом и грудью о лошадиную шею и с невнятным сипом сползла из седла. Едва ноги коснулись земли, пряжки, удерживающие метлу, расстегнулись на раз, на два верная подруга легла в руку. По помелу промчались быстрые зеленоватые змейки разрядов, Аманда, улыбаясь, шагнула к Пи.

Придурок, тоже покинувший седло, бегал взад-вперед, сбивая прицел, забурившись обеими пятернями в волосы. Сверкал глазами, экзальтированно вздыхал, что он гений, что он только что придумал, как из якоря сделать резонатор, и что все просто, как два сложить. Затем изобразил дикие орчанские пляски, выдал зловещий смех, молнию…

Аманда приподняла метлу. И опустила.

Раздался отчетливый дзынь.

В груди Аманды и чуть ниже, в области живота, как всегда при отдаче силы, приятно потеплело, а маленькая темная тучка прицельно плюнула в гения водой.

Часть воды скатилась по подставленному впопыхах щиту, часть щедро оросила полголовы и плечо. Сбледнувший от внезапной помывки Пи мигом притих.

— З-з-зачем? — спросил он, и дрыгнул ногой, как вступивший в лужу кот.

— Это нужно было прекратить.

— Очень зря.

— Очень зря было устраивать свистопляску. Теперь придется ночевать под кустом. И я буду несказанно благодарна, если до утра ты больше ничего…

— Ничего. Как раз благодаря тебе. Там кажется полянка. За деревьями.

Подмокший Пи сделался подозрительно покладист, в указанном направлении действительно нашлась полянка, а в собранных в дорогу сумках — одеяла и еда, не требующая готовки.

Процесс переодевания из мокрой одежды в сухую превратился в форменное представление с участием безымянного зомбоконя Пи. Избавившись от выпендрежных, непрактичных в пути тряпок, темный играл бицепсами, бровями и нервами, расхаживая голышом и предлагая установить вокруг полянки охранный контур, раз она совсем ничем, кроме любования не занята.

Дурацкий приворот к ночи действовал сильнее, так что даже вид голых лодыжек вызывал мысли, далекие от приличных. И хотя самое пикантное осталось под прикрытием лошадиной тушки, Аманда быстро дошла до состояния кипящего чайника.

Последнее было не лишним, учитывая температуру воды в узком, но глубоком ручье неподалеку, с помощью которой Аманда кое-как избавилась от лепестков, пыли и прочего, что набилось в волосы после дневных приключений. Да и вообще окунуться было приятно. Она даже стоны наслаждения от погружения в воду не сдерживала. А ведь вместо ручья могла быть ванна или, на крайний вариант, бочка с водой и чистые простыни в комнате постоялого двора.