— Я… я не понимаю, — прошептала она, освобождая свои руки из его хватки. — О чем вы говорите? Какое наследство?

Рудольф вздохнул. Он знал, что ей будет трудно поверить. Но он должен был рассказать ей все. Рассказать о ее настоящей семье, о тайнах, которые хранил Айзенберг, и о том, какую роль во всей этой истории сыграла ее мать… и его дядя.

— Это еще не вся история.

Рудольф замолчал, глядя на ошеломленную Элизу. Она не могла вымолвить ни слова, пытаясь осмыслить услышанное. Ее пальцы нервно сжимали край одеяла.

— Простите, я, кажется, не все поняла, — наконец прошептала она, — Вы говорите, что ваш дядя… Михаэль Айзенберг… был влюблен в мою мать?

Рудольф кивнул, его взгляд был полон сочувствия.

— Именно так. Он был безумно влюблен в Августу, но она выбрала вашего отца. Это разбило ему сердце. Дядя так и не женился, посвятив свою жизнь памяти о вашей матери.

— Но почему я ничего об этом не знала? — Элиза почувствовала, как к горлу подступает ком.

— Мой отец не хотел ворошить прошлое. Это была очень болезненная тема для всей семьи. Когда дядя Михаэль узнал, что граф фон Штольберг оставил вашу мать без наследства, он распорядился передать ей все свое имущество. Однако барон фон Келлер, которому было поручено это дело, сообщил, что ваша мать… умерла.

Элиза закрыла глаза, вспоминая тяжелые годы после смерти матери, постоянную нужду, бесконечные попытки свести концы с концами.

— К сожалению, он умолчал о вашем существовании, и тогда мой отец, не зная, что у Августы есть наследники, передал управление имуществом баронессе фон Келлер, моей тете. Они с бароном рассчитывали заполучить все себе.

— Вот почему баронесса так холодно ко мне относилась… — прошептала Элиза, — Когда я приехала, она вспомнила портрет моей матери в северном крыле замка… и узнала меня. Она боялась, что я заявлю свои права на наследство.

Рудольф взял ее за руку, его прикосновение было теплым и успокаивающим.

— Мой отец уже распорядился вернуть все, что принадлежит вам по праву. Барон фон Келлер… к сожалению, растратил значительную часть денег, но осталось еще многое, включая северное крыло замка и несколько имений.

Элиза смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она не могла поверить в происходящее. Всего несколько дней назад она была бедной гувернанткой, а теперь…

— Я… я не знаю, что сказать, — прошептала она, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Вам ничего не нужно говорить, — мягко произнес Рудольф, — Просто знайте, что справедливость восстановлена. И что я… я рад, что вы здесь.

Его слова прозвучали так искренне, что сердце Элизы забилось чаще. Она подняла взгляд на Рудольфа, и в его глазах увидела не только сочувствие, но и что-то большее, что-то, что заставило ее забыть обо всем на свете, кроме тепла его руки в своей. В этот момент она поняла, что Айзенберг, несмотря на все его тайны и интриги, может стать для нее не только местом наследства, но и местом, где начинается история ее любви.

— Ну, хватит разговоров, — произнес Рудольф, поднимаясь с кровати. Голос его звучал чуть хрипло, выдавая волнение, которое он пытался скрыть. — Вам нужно подготовиться к сегодняшнему маскараду.

Элиза тоже встала, чувствуя, как по её телу разливается приятное тепло. Новости о неожиданно свалившемся на неё наследстве всё ещё крутились в голове вихрем радостных, но и пугающих мыслей. Мир вокруг будто бы стал ярче, краски — насыщеннее, а воздух — пропитан предвкушением чего-то невероятного.

Рудольф направился к выходу, но у двери обернулся, задержав на ней свой взгляд. В его глазах плясали искорки веселья, но в их глубине читалось что-то еще — нежность, волнение, и та же необъяснимая тяга, которую Элиза чувствовала с самой первой их встречи. Этот взгляд пронзил её насквозь, заставив сердце биться чаще. Щеки Элизы запылали, и она невольно опустила глаза, боясь выдать свои чувства.

— До вечера, — прошептал он, и в его голосе послышалась едва уловимая хрипотца.

И он вышел, оставив Элизу одну с вихрем эмоций. Она медленно подошла к окну, наблюдая, как Рудольф быстрым шагом пересекает двор. Высокий, статный, с гордо поднятой головой — он казался настоящим принцем из сказки. И теперь, когда тайна её наследства раскрыта, между ними больше нет непреодолимой пропасти сословных предрассудков. Эта мысль опьяняла её сильнее любого вина.

Теперь нет никаких препятствий… Эта фраза пульсировала в её сознании, затмевая все остальные мысли. Теперь она может позволить себе мечтать, может ответить на его взгляды, на его невысказанные слова. Может быть, сегодняшний маскарад станет началом чего-то нового, волнующего, того, о чем она раньше боялась даже думать.

Предвкушение маскарада и возможность вновь увидеть Рудольфа наполняли её трепетным ожиданием. Элиза прикоснулась к своей щеке, все еще пылающей от его взгляда, и невольно улыбнулась. Сегодняшний вечер обещал быть особенным.

Воздух в замке вибрировал от предвкушения. Приближался ежегодный осенний бал, событие, которого с нетерпением ждали все обитатели Айзенберга и многочисленные гости. Из коридоров доносились обрывки музыки, смех служанок, отрывистые приказания. Суета захватила всех, от поваров на кухне, до самого герцога, лично контролировавшего подготовку к торжеству.

Бал… Одна мысль об этом волновала ее. Она не танцевала уже столько лет! С тех пор, как родители были живы, и они всей семьей отправлялись на деревенские праздники. Элиза закрыла глаза, вспоминая веселую музыку, запах свежеиспеченного хлеба и яркие ленты в волосах девушек. Как далеко все это было сейчас, словно в другой жизни.

А еще… Рудольф. Мысль о нем заставила ее сердце забиться чаще. С момента их первой встречи в саду прошло уже несколько недель, но Элиза не могла забыть его пронзительный взгляд, его легкую улыбку, его голос, который казался ей музыкой. Они виделись несколько раз, обмениваясь короткими фразами во время прогулок по парку или в библиотеке. Каждый раз Элиза чувствовала, как необъяснимая сила притягивает ее к нему, как будто между ними проскочила невидимая искра.

— Вы готовы, фройляйн Шмидт? — голос Гретхен прервал ее размышления. Маленькая девочка стояла в дверях, одетая в прелестное белое платье, украшенное кружевами и лентами. Ее голубые глаза сияли от восторга.

— Почти, моя дорогая, — улыбнулась Элиза, отворачиваясь от зеркала. — А ты выглядишь просто очаровательно.

— Это мама меня нарядила, — гордо сообщила Гретхен. — А вы пойдете с нами на бал?

— Конечно, — ответила Элиза. — Кто-то же должен присматривать за такой прекрасной принцессой.

Гретхен засмеялась и, подбежав к Элизе, обняла ее за шею. В этом нежном объятии Элиза почувствовала тепло и искренность, которых ей так не хватало в холодной атмосфере Айзенберга.

— А что вы наденете, фройляйн Шмидт? — с детским любопытством спросила Гретхен, заглядывая Элизе в глаза.

Элиза улыбнулась, гладя девочку по шелковистым волосам. Вопрос Гретхен вырвал ее из задумчивости, вернув в настоящий момент. Она перевела взгляд на манекен, где красовалось изысканное голубое платье, почти невесомое, словно сотканное из лунного света. Это был подарок от Рудольфа.

Сердце Элизы сжалось от сладкого волнения. Она вспомнила их последнюю встречу, его пронзительный взгляд, прикосновения его рук. В этих мимолетных мгновениях было что-то такое, что заставляло ее сердце биться чаще, а дыхание перехватывало. Она не могла противиться притяжению, которое исходило от него.

— Вам нравится? — тихо спросила Гретхен, прерывая ее размышления.

— Оно прекрасно, — прошептала Элиза, нежно прикасаясь к тонкой ткани. — Как ты думаешь, оно мне подойдет?

— Вы будете в нем как принцесса! — воскликнула Гретхен, ее глаза засияли от восторга. — Давайте поскорее его примерьте!

Элиза улыбнулась и позволила Гретхен помочь ей снять простое платье гувернантки. Когда она оделась в голубое платье, казалось, что комната наполнилась светом. Тонкая ткань облегала ее стройную фигуру, подчеркивая изящные линии, а нежный голубой цвет оттенял ее золотистые волосы и светлую кожу.