Он дремал, откинув голову на высокую спинку кресла. На его лице, обычно таком строгом и сосредоточенном, сейчас отражалось умиротворение. Элиза не могла оторвать от него взгляда. Сердце ее билось часто-часто, наполняя грудь теплой волной нежности. В эту минуту она поняла, что любит его больше жизни.

Шелест ее одеяла разбудил Рудольфа. Он открыл глаза и улыбнулся ей.

— Вы проснулись? Как вы себя чувствуете?

В его голосе звучала такая нежность и забота, что у Элизы на глазах невольно выступили слезы.

— Спасибо, думаю, я уже здорова. Сколько дней я провела в постели?

— Всего пару дней. Пообещайте мне, Элиза, что больше никогда не будете рисковать своей жизнью.

Рудольф нежно взял ее за руку. Это прикосновение было таким желанным, таким успокаивающим, что Элиза почувствовала, как все ее страхи и тревоги рассеиваются словно дым.

— Расскажите, что произошло, — попросила она.

Рудольф кратко рассказал ей о мятеже, о том, как заговорщики планировали свергнуть его отца и захватить власть, и о том, как им удалось предотвратить этот заговор.

— А герцогиня? — спросила Элиза.

— Герцогиня во всем созналась и отправлена в монастырь, — ответил Рудольф.

— А как вы узнали о мятеже?

— Граф Розенберг передал мне сведения, но основную роль сыграло зашифрованное письмо. Именно из этого письма мы узнали о планах заговорщиков и об участии герцогини.

— Вам удалось его расшифровать? — удивленно спросила Элиза. — Я так и не смогла понять, что там написано.

— Почему-то я не удивлен тому, что вы его видели, — рассмеялся Рудольф. — Значит, за портрет спрятали его вы?

— Да, — смущенно сказала Элиза.

— Ну, значит, то, что я вам сейчас расскажу, не станет для вас новостью…

Рудольф резко отдернул тяжелое бархатное покрывало, открывая взгляду Элизы манекен, на котором красовалось небесно-голубое платье, расшитое серебряными нитями. То самое, которое она лишь мельком примерила в маленькой лавке в городе, тайно мечтая, что когда-нибудь сможет позволить себе такую роскошь. Элиза замерла, не в силах вымолвить ни слова. Волна смущения и благодарности захлестнула её.

— Вы очнулись вовремя! — голос Рудольфа вернул её к реальности.

— Вы же не забыли про бал-маскарад? Он состоится сегодня вечером, и вы должны присутствовать. Никакие отказы не принимаются, — добавил он с игривой, но непреклонной интонацией.

— Я… я… я не могу принять такой подарок, — пролепетала Элиза, чувствуя, как щеки заливает краска. — Оно мне не по карману, Ваша Светлость, я Вам об этом говорила.

Рудольф быстро подошел к кровати и присел на край, его взгляд был пристальным, но добрым.

— Вы позволите? — спросил он, не дожидаясь ответа, и продолжил:

— Вот об этом я и хочу вам рассказать. Что вы знаете о своих родителях?

Вопрос застал Элизу врасплох. Она опустила глаза, тепло воспоминаний и одновременно острая боль потери пронзили её сердце.

— Я плохо их помню, — ответила она тихо. — Они умерли, когда мне было одиннадцать.

Рудольф молчал несколько секунд, словно взвешивая каждое слово. Затем он кивнул в сторону портрета прекрасной женщины в голубом платье, который висел теперь над камином в этой комнате и не давал Элизе покоя с самого того момента, когда она его впервые увидела.

— А как вы думаете, кто изображен на этом портрете? — спросил он, его голос звучал низко и таинственно.

Элиза подняла голову и вновь взглянула на портрет. Женщина на нем была похожа на нее как две капли воды.

— Ума не приложу, — призналась она. — Для меня это так и остается тайной.

Рудольф взял ее руку в свою, его прикосновение было теплым и успокаивающим.

— Это ваша матушка, — сказал он тихо, глядя ей прямо в глаза.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь треском дров в камине. Элиза смотрела на Рудольфа широко раскрытыми глазами, не в силах поверить услышанному. Мысли вихрем проносились в ее голове. Кто же она на самом деле? Почему мать скрывала свое прошлое? И какую роль во всей этой истории играет принц Рудольф? Предчувствие чего-то важного, переломного, наполнило ее тревогой и одновременно сладкой надеждой. Бал-маскарад, казалось, отошел на второй план, уступив место гораздо более важным вопросам, ответы на которые ей только предстояло найти.

Рудольф, прислонившись к спинке кровати, смотрел на Элизу с едва заметной улыбкой. Проникающее солнце в комнату окрашивало его волосы в теплый золотистый оттенок, делая его еще более привлекательным.

— Ваша матушка… в девичестве Августа фон Штольберг, — произнес он, словно выдавливая из себя каждое слово, будто открывал перед ней величайшую тайну вселенной.

Элиза, сев в кровати, равнодушно пожала плечами. Фамилия фон Штольберг для нее ничего не значила. В ее мире, мире простых людей, эта фамилия звучала так же обыденно, как и любая другая, например, Шмидт, Мюллер или Шульц.

— И…? — спросила она, не понимая, какой реакции от нее ожидает принц.

Рудольф вздохнул, очевидно, разочарованный ее равнодушием. Он присел ближе, и, повернувшись к ней лицом, продолжил свой рассказ.

— Видите ли, фройляйн Шмидт… Ваша матушка… она отвергла предложения от множества знатных женихов… графов, баронов… даже один герцог сватался к ней! А она… она предпочла выйти замуж за вашего отца… простого рыбака, — в голосе Рудольфа слышалось смесь недоумения и восхищения.

— Можете себе представить?!

Элиза представила себе своего отца, доброго, тихого человека с мозолистыми руками и запахом рыбы, и подумала, что в этом нет ничего удивительного. Он был самым лучшим отцом на свете, и если ее мать выбрала его, значит, он действительно был достоин любви.

— Мой отец был хорошим человеком, — тихо сказала она.

— О, безусловно! — воскликнул Рудольф. — Но ваш дед, граф фон Штольберг… он был в ярости! Он лишил вашу мать всех прав на наследство и титул! Представляете? Из графини… в жену рыбака! Это был скандал! Весь двор только об этом и судачил!

Элиза слушала его, но все эти аристократические интриги казались ей далекими и непонятными. Что ей до титулов и наследства, когда у нее не было даже крыши над головой?

— Однако, — продолжил Рудольф, понизив голос до заговорщического шепота, — на смертном одре сердце старого графа смягчилось. Он дал распоряжение о том, чтобы наследники Августы… то есть вы… были восстановлены в правах.

Рудольф многозначительно посмотрел на Элизу, ожидая реакции. Но та по-прежнему ничего не понимала.

— В каких правах? — спросила она с недоумением.

— Ну… в правах на… — Рудольф запнулся, не зная, как объяснить ей все сложности наследственного права. — В правах на… многое. Очень многое.

Он снова многозначительно умолк, а Элиза почувствовала, что этот разговор становится все более странным. Внезапно она вскрикнула:

— А как же дети?!

— Какие дети? — недоуменно переспросил Рудольф.

— Фридрих и Гретхен! Я совсем забросила свои обязанности, Ваша Светлость. Бедные дети, как они обходились без меня эти несколько дней? — Элиза заломила руки, ее голос дрожал от волнения.

Рудольф смотрел на нее, пораженный. Какая загадочная девушка. Он ей рассказывает о тайнах ее происхождения, а она заволновалась о детях!

— С ними все в порядке, не беспокойтесь, — мягко сказал он. — За ними присматривала Анна, одна из горничных. Они скучали по вам, конечно, но ничего страшного не случилось. Сейчас важнее другое, Элиза. Вам нужно узнать правду.

Он снова взял ее руки в свои. Элиза вздрогнула от его прикосновения, но не отстранилась. В ее широко распахнутых глазах он видел смесь страха, любопытства и доверчивой наивности.

— Элиза, вы богаты. — Рудольф произнес эти слова медленно, четко артикулируя каждый звук. — И в ближайшее время вы вступите в наследство. Граф Розенберг уже все подготовил. Вам больше не нужно быть гувернанткой. И… — он указал на голубое платье, — …это отныне вам по карману.

Элиза молчала, только ее глаза становились все шире и шире. Она словно не верила своим ушам. Рудольф видел, как по ее лицу пробегает волна разных эмоций: недоумение, растерянность, а затем… радость? Нет, это была не радость. Скорее, испуг.