— Наша цель, — сказал я, выпуская струю дыма под стол, — нагнать отряд «кровокожих». У них моя подруга. И еще мне нужно поквитаться кое с кем.

— И вы думаете, что найдёте их в «кровавом лесу»?

— Мы ничего не думаем, — сказал я. — Мы точно не знаем, где их искать. Мы идём по следу, который нам выстраивает ряд обстоятельств. И, судя по всему, след удачно нас вывел.

Ансгар с гордо вытянутой спиной прошёл через весь зал и уселся за стол между Осси и мною. Он молча посмотрел на меня. Его глаза медленно скользнули по моему лицу, опустились на грудь, опустились на маску. Застывший лик из крови несколько смутил его. И я только гадать мог, что происходит у парнишки в голове, но подняв обратно глаза на моё лицо, он просто усмехнулся.

— У нас разные цели, — вдруг заявил он. — Вам нужно найти «кровавый лес», а нам — его уничтожить.

— В любом случае, путь у нас один, — сказал я.

Поджав губы, Ансгар кивнул головой.

— Значит, мы пройдём этот путь вместе.

Совсем молодой парень смотрел на меня глазами бывалого мужика. Он еще даже бриться не начал, губы отёр от материнского молока, когда шёл сюда, но волна решительности, что исходила от него, могла смести любого, кто встанет на её пути.

— Значит, — сказал я, — мы пойдём вместе.

— Тогда выдвигаемся! — проревел Дрюня, хватая рукоять своей грозной секиры.

Ансгар повернулся на голос гнойного воина, и впервые на лице паренька я увидел что-то граничащее между испугом и отвращением. Его взгляд был прикован к «Лицадёру». Само безумие воплоти. Ужас, разящий врагов. Ты умрёшь от страха еще до того, как изуродованное лицо секиры вскроет твою грудную клетку и рассечёт надвое сердце.

— Расслабься, — сказал я парнишке, — это трофей. Забрали у плохих людей.

Ансгар и не подумал отвести взгляда от гнойного солдата, собирающегося повесить секиру себе на бедро.

Колег мирно храпел в стену, Осси осматривала раненую ногу, Кара ушла к пареньку, в поисках очередной порции ласки, а я просто курил, когда в дом вбежал покрасневший мужик.

— Ансгар! — проревел он. — Лес взвыл! ЛЕС ВЗВЫЛ ЯРОСТЬЮ!

Всё, пошла движуха. Колег тут же очнулся, кинув взгляд на вопящего мужика. Да что тут говорить, мы все кинули на него взгляд. Он был напуган, адреналин выступал на его коже, смешивался с потом и сразу же скисал, выбрасывая в воздух приторный аромат гниющих овощей.

Паренёк резко встал со стула. Он быстро окинул нас каким-то обречённым взглядом, после чего произнёс:

— Начинается…

Он пулей вылетел из дома, успев только крикнуть нам, чтобы мы быстро бежали к воротам.

Я кинулся к своему мечу так стремительно, что стул вылетел из-под моей жопы. Дрюня обернулся к Осси, встававшей со своего стула, и приказным тоном потребовал, чтобы она осталась в доме, на что получил испепеляющий взгляд отказа. Рыжая не та киска, которую можно вечно гладить и не быть поцарапанным.

Колег свалился с кровати и врезался в меня, когда бежал через весь зал к своим вещам. Я помог ему встать, после чего он сразу же нырнул к стулу, на котором оставил свой меч и кожаный жилет.

Я забрал свой меч и выбежал на улицу. Солнце обжигало глаза. Горячий воздух завибрировал от напуганных воплей и быстро нарастающей суеты. По улицам, разбрызгивая комья грязи бегали мужики в кожаных доспехах с луками наперевес. Из дома напротив выбежали пять воинов с обнажёнными мечами и устремились к воротам. Я проследил взглядом за парой лучников. Они обогнули пару домов, подбежали к стене и начали взбираться на подмостки по узкой дорожке из брёвен. Наверху их уже дожидалось десятка два мужчин, вооруженные луками. Добравшись до самого верха, их взгляды были тут же обращены через заострённые верхушки частокола на простирающийся вдоль всей дороги лес. Угроза явно шла из леса. Все это понимали, кроме нас. Единственные, кто продолжали сидеть в полном спокойствие, не взирая на происходящую суету, — наши воины. Дрюнины «дети» с неподдельным пофигизмом смотрели на мечущихся по деревне солдат, даже и не думая оторвать свои задницы от земли. Они бы так и сидели, если не оглушительный вопль, раздавшийся за моей спиной.

— МОИ ДЕТИ ИЗ ГНОЯ! — взревел Дрюня на всю деревню. — ОБНАЖИЛИ СВОЁ ОРУЖИЕ И БЫСТРО К ВОРОТАМ!

Осси проскользнула между нами и бросилась в глубь деревни, поскакав на одной ноге, словно раненая дворняга.

— Куда? — крикнул Дрюня ей в спину.

— Я вернусь!

Понадобились считанные секунды, чтобы раскалённый утренним солнцем воздух пропитался людским страхом.

Страх чувствовался во всём и везде. Куда не глянь — везде обречённость и уныние. Я смотрел на пробегающих мимо солдат. Спрятанные дряблые тела в тяжёлые кожаные доспехи неслись в сторону ворот из толстых бревен высотою в два этажа. В глазах этих людей не было ничего кроме страха. Их рты были разинуты так широко, словно они хотели проглотить как можно больше воздуха перед смертью. В столь душную погоду пот заливал их замученные лица, и никто даже не думал его смахивать. Мне показалось, что страх в этих местах вошёл в привычку. Стал частью жизни. Обрёл статус постоянства.

Но у любого страха есть свой источник. Страшные рассказы пьяного Колега действительно звучали жутковато, а местами и страшновато. И будь перед ним в этот вечер за столом обычные путники — без сомнений, они бы развернулись и отправились домой, послав к чёртовой матери эту деревушку. Но мы необычные путники. Ради цели мы никогда не свернём и, тем более, не повернём назад. Мы идём в самую гущу. Мы идём туда, где тяжелее всего на свете. Я готов распахнуть глаза и броситься в самый эпицентр источника страха.

Мне очень понравился задор моего друга. Этот огромный воин, чья кожа покрыта бронированными наростами из коктейля гноя и сукровицы с щепоткой белых струпий, с ужасно уродливой секирой из двух лиц, бегал вдоль бревенчатого забора высотой в три этажа и жутко булькающим голосом поднимал свою армию в бой. Дрюня словно ждал драки. Его горящие белёсые глаза громко вопили на всю деревню, что в сторонке он не останется. Этот день он не собирается пересиживать в избе. Или перекладывать на плечи местной братии. Нет, нет и еще раз нет! Сегодня его секира сполна напьётся крови врагов. Любыми врагами. Лишь бы они неслись на него с выставленным вперёд оружием, и это оружие смотрело ему в лицо.

— К воротам! — вопил Дрюня на гнойных воинов, с трудом отрывающие свои задницы от скользкой земли. — Быстро! Шевелите булками! К воротам!

Происходящее так увлекло меня, что я даже не заметил подкравшуюся ко мне Кару. Волчица встала возле меня и уставилась мордой в сторону ворот. Я мысленно спросил её:

«Ты чувствуешь хоть кого-нибудь?»

«Нет» — ответила волчица.

Действительно, лес молчал. Я мог не сомневаться в способностях Инги, и тому подтверждением была сама Кара, что постоянно обитала в моей голове. Но уставившись на ворота, за которыми простирался влажный лес до самого края земли, я прислушивался, но никого не слышал. Там, за воротами, — пустота. Такую же «пустоту» я ощутил в день, когда мы наткнулись на стаю Альфы. Ни один из зверей не отвечал мне на запрос. Не отвечал из-за того, что его сознание было заняты другим зверем, более могущественным и сильным, способным блокировать все входы и выходы посторонним.

Сегодня я снова посторонний.

На помостах вдоль всего забора уже выстроились лучники, нацелившиеся стрелами в сторону леса. У ворот собралась целая куча из Дрюниных воинов и местных солдат. До меня дошли споры. Горячие, острые. Спорил мой друг, и он не просто спорил! Он яростно усирался…

Я двинулся в сторону ворот.

— Ты откроешь нам ворота, — булькал Дрюня, — и мы выйдем наружу!

Я видел, как голова Дрюни возвышалась практически над всеми воинами. Его взгляд был устремлён в центр толпы, а вот на кого — мне не видно. Подбежав к толпе, без всяких раздумий я вклинился в плотный строй и устремился к самому центру.

— Мы не будем отпирать ворота! Это самоубийство!